Марина Серова - Эти проклятые доллары
Орудовать отмычкой — это один из необходимых мне профессиональных навыков. Я же ведь не могу (будучи уверена, что Налимов преступник) войти сейчас через парадный вход и, гордо предъявив подписанный прокурором ордер, надеть на Игоря наручники.
Поэтому, не комплексуя, я в течение минуты открыла замок, а Плющ даже присвистнул от удивления моими талантами.
Мы попали в какое-то обширное темное помещение. Пришлось воспользоваться «зипповской» зажигалкой, чтобы найти тут выключатель.
Это было нечто вроде склада. Коробки с консервами, ящики с бутылками, мешки с сахаром и еще черт знает чем — такое впечатление, что Налимов с ватагой своих бандюжек намеревался держать тут оборону против всей Российской армии. До прихода чеченской на подмогу.
— Да, такие с голоду не умирают, — заметил Плющ, обходя склад в поисках выхода, — такие умирают совсем от другого…
Найденную вскоре дверь мне тоже пришлось отпирать отмычкой, благо замки везде были самые обыкновенные, тут Налимов почему-то сэкономил. На свою голову.
Мы выбрались в длинный коридор и осторожно двинулись по нему влево.
Я на всякий случай достала свою газовую «беретту», и Плющ тоже держал руку в кармане.
В доме стояла полная тишина, казалось, тут вообще никого нет, хозяева уехали, уплыли, улетели, растворились в этой тишине.
Однако мы обманывались.
Пройдя еще чуть-чуть по коридору, мы уперлись в дверь, за которой чей-то монотонный голос бубнил, как будто читал Псалтырь или заучивал стишок.
Я осторожно приложила ухо к дверной щели и стала разбирать слова.
— …Нет, ты мне скажешь, о чем рассказала этим людям, не мотай головой. Я обещал тебе вчера выколоть твои очаровательные глазки? Осталось пять минут.
Доносившийся голос был абсолютно ровный и спокойный, казалось, что человек говорит сам с собой, поскольку ему никто не отвечает.
— …Нет, ты мне скажешь, о чем рассказала этим людям, не мотай головой…
Тут я не выдержала, рванула на себя дверь (слава Богу, не заперта!), в два прыжка оказалась перед сидевшим в кресле Налимовым и выстрелила из газовика прямо в его мерзкую рожу. Свой пистолет, лежавший у него на коленях, как и шампур для шашлыков, который он держал в правой руке, бандит так и не успел поднять.
Так же резво я выскочила из комнаты, чтоб самой не попасть под действие парализующего газа.
Плющ, ошалевший от моей прыти, в комнату войти так и не успел.
— Ты что палишь, что случилось? — он смотрел на меня округлившимися глазами.
— Вырубила на время Игорька… Очухается, допрашивать будем.
Через несколько секунд мы вошли в комнату. В кресле, уронив очки на пол, а голову на грудь, «отдыхал» Налимов, у противоположной стены на кушетке лежала Жанна, явно в обмороке.
Женщина была абсолютно обнажена и связана. На ее великолепном теле кровоточило с десяток маленьких ранок, как от легких уколов шпагой.
— Так вот он зачем, подонок, шампур держал в руке, — чуть не заматерилась я, разыскивая в комнате вату и йод, чтобы обработать ранки. — Он ведь действительно и глаза бы ей выколол, не поспей мы вовремя.
Пока Плющ связывал ноги и руки Налимова веревками, снятыми с Жанны, я подлечила, как могла, ее кровоточащие точки и накрыла бедняжку простыней. Скоро она должна прийти в себя, ее, видимо, окончательно доконал мой нежданный выстрел, да и газу поднадышалась…
Вскоре голова Налимова задергалась, силясь приподняться. Мы с Плющом втащили его на кресло и хорошенько надавали по щекам. Он что-то мычал, потом матерился и наконец открыл глаза.
Я нацепила ему на нос очки.
— Узнаешь?
Он осмысленно посмотрел на меня и просто сказал:
— Ах, ты, сука!
Я взяла с полу шампур и наотмашь ударила его по шее. Налимов дернулся от боли.
— Тебя что, подонок, потыкать этой железкой пониже пупка, как ты Жанну всю исколол? Только посмей еще меня оскорбить!
Плющ осторожно платочком поднял с ковра валявшийся там пистолет Игоря:
— Надо бы отдать на экспертизу, не из него ли был убит Славик…
— Я не убивал его, не надо мне шить, чего не было, — чуть не закричал Налимов.
— Значит, знаешь, кто убил, ведь заказчиком точно был ты, и не смей мне лгать, а то…
И я замахнулась шампуром.
Налимов молчал.
От него, я просто физически чувствовала, исходили флюиды жуткой злобы.
— Ты будешь говорить, мразь? — Мое терпение заканчивалось.
— Вам я ничего не скажу. Сдавайте меня ментам, как положено, пусть допрашивают.
— Не-ет, — протянула я насмешливо, — нашел дурачков! У тебя небось вся ментовка на корню куплена. Они тебе еще терновый венец мученика за правду наденут да с почестями домой проводят. А нас осудят за издевательство над кристальной души гражданином.
— Где деньги, которые ты забрал у Славика, говори, а то пристрелю козла! — Плющ тряс дулом пистолета перед носом Налимова.
Но того не так легко было запугать.
— Да не знаю я ни про какие деньги Славика, они мне на… не нужны, своих девать некуда! — Налимов посмотрел куда-то вбок от меня.
Я оглянулась. Жанна пришла в себя и сидела на кушетке, ничего не понимая, придерживая рукой простыню на груди.
— Жанна, все обошлось. Сейчас я принесу тебе халат, ты приводи себя в порядок, пока мы тут с этим подонком разберемся.
— Нет, я сама, — завернувшись в простыню, она, медленно ступая, вышла из комнаты.
Налимов чувствовал себя неуютно. Он как-то подергивался и поеживался, полулежа в кресле.
— Итак, кому ты приказал убить Матвеева и куда дел деньги? Пока мы не узнаем ответа на эти простые вопросы, ты отсюда не выйдешь. Тебя будут мучить голод, жажда и еще кое-что, там увидишь…
— За мной приедут мои ребята!
— Они не станут ломиться в дом, когда хозяйка откроет им дверь и скажет, что ты на месяц «лег на дно» в Москве. А уже через неделю от жажды, за стакан воды, ты расскажешь все. Не доводи себя до этого. — В моем голосе явно звучали моя усталость и обреченность Налимова.
Подонок, мрачно потупившись, молчал. Вернулась Жанна, не торопясь подошла к Игорю и с силой ладонями стала бить его по щекам, долго, пока руки у самой не заболели. Мы ей не мешали.
— Ну, что же, поедем, Жанна, прогуляемся в одно интересное местечко, узнаем там адресок Зои, съездим, посмотрим, как у нее денежки в «дипломате» себя чувствуют, ведь они там спрятаны, Игорь?
Налимов с такой ненавистью посмотрел на меня, что я полностью уверилась в своей догадке.
— В общем, Алексей, ты пока постереги этого горе-гангстера, а мы съездим с Жанной сам знаешь куда, потом вернемся за тобой и поедем брать Зойкину квартиру.
— Таня, я себя очень плохо чувствую. Извини, но лучше мне побыть дома. Ты долго будешь отсутствовать?
— Думаю, что это займет у меня минут сорок. Вы тут не скучайте, — возможно, не слишком удачно пошутила я.
— С таким козлом не соскучишься, — откликнулся Плющ, демонстративно раскачивая шампур перед носом Налимова. — Постарайся вернуться быстрее.
Глава 7
Когда я вошла в отдел, менты занимались своим любимым делом — составлением бумажек.
Для этого они по очереди «выдергивали» из камеры то одну, то другую «жрицу любви». Усатый руководитель операции поначалу скривился, когда увидел меня, но мгновенно взял себя в руки:
— Вы, наверное, пришли еще за одной своей подругой? — съязвил он.
— Подруги у меня находятся в другом месте, — строго сказала я. — А здесь мне необходимо переговорить с бандершей.
— С кем?
— Проще говоря, с той мадам, которая курирует деятельность этих мадемуазелей.
— А, это ей Людка нужна, — улыбаясь собственной догадливости, встрял сержантик, заполнявший очередной протокол, но тут же осекся под суровым взглядом «Якубовича».
— Итак, гражданин начальник, — я мило улыбнулась усатому, — нельзя ли мне пару минут в интересах следствия пообщаться с вышеозначенной дамой?
— Вам трудно отказать, тем более что вы дружите с серьезными людьми из нашей конторы. — Усатый возвел глаза к потолку, затем кивнул стоящему у камеры молоденькому ментенку.
Тот с готовностью грохнул наружным засовом и крикнул:
— Людмила Осипова, на выход!
Буквально через несколько секунд из камеры показалась полненькая дамочка, ростом примерно с меня, обладающая отталкивающей физиономией с чересчур короткой стрижкой.
— Ну, что еще вам надо, отгребетесь вы от меня сегодня? — Девка явно была не в духе.
— Отгребемся, — сказал усатый борец за нравственность. — Если расскажешь этой очаровательной девушке (он кивнул в мою сторону) все, что ее интересует, можешь потом отправляться в свою теплую девичью постель.
И он заржал, дойдя, видимо, до предела собственного остроумия.
Людка с нескрываемым интересом посмотрела в мою сторону и спросила:
