Вернер Штайнберг - Шляпа комиссара
Она скорчилась над багажником, словно от спазма в желудке, и расплакалась.
9По виду обеих машин, изысканной «боргвард изабеллы» и Грисбюлева экстравагантного лоскутного коврика, никто бы не предположил, что их пассажиры имеют отношение к умышленному или хотя бы неумышленному убийству. Оба автомобиля мчались из Бернека к автостраде на Мюнхен; из низин уже там и сям выползали на дорогу клочья тумана, и машины хотели уйти от них, прежде чем фары упрутся в сплошную непроглядную муть.
- Мне, собственно, на руку, - небрежно бросил Брумерус, - что вы сегодня зависите от меня. - Он повернулся к адвокату с улыбкой. Метцендорфер поглядел на него вопросительно. - Видите ли, - продолжал Брумерус, глядя снова вперед, - мне было бы неприятно, если бы из-за нерасторопности этого комиссара поднялся шум вокруг моего имени! Где шум, там и люди, а люди любопытны. Частные дела становятся предметом публичного обсуждения. Никому это не приносит пользы. Удовлетворяется всего только потребность в сенсациях. - Он бросил быстрый взгляд на адвоката. - Сенсация сейчас уже не я в роли убитого и не отношения между фрау Маран и ее мужем, - от адвоката не ускользнуло, что даже в их беседе с глазу на глаз Брумерус отмежевывается от этого дела, - а тот факт, что жертвой оказался неизвестный и, во всяком случае, ни в чем не повинный. Не составляет труда, - он играючи взял левее, чтобы обогнать старый «мерседес», - сосредоточить внимание прессы на вопросе: кто убитый? - Он так же легко взял снова правее и добавил: - Если мы будем действовать заодно.
Метцендорфер хотел проверить свое наблюдение. Он сказал с вопросительной интонацией:
- Но ведь стрелял-то Маран в вас?!
- Поверьте мне, - продолжал Брумерус, - у меня нет ни малейшей охоты мстить. По мне, Марана пускай отпустят! Почему нет? В меня он больше не стал бы стрелять и ни в кого другого тоже, а что он нечаянно убил человека, которому, видит бог, нечего было делать на моей даче, - ну, на этот счет можно быть разного мнения! Как это он там оказался? Что ему вообще было нужно? Дружеских намерений у него наверняка не было! Допускаю, что и я выстрелил бы в него, окажись я на месте. - Брумерус осторожно повернул машину к выезду на автостраду.
Метцендорфер вздохнул. Он почувствовал внезапное облегчение: его речь на суде очень выиграла бы, если бы он не был вынужден изображать Брумеруса злодеем, который просто допек Марана, ведь адвокат знал, что у судей и присяжных сразу возникнет вопрос: почему же Маран не выстрелил три года назад, почему он так долго ждал? Если Брумерус даст объективные показания, а возможно, и проявит известную снисходительность к поступку Марана и наконец даже выскажет предположение, что жертвой оказался какой-то уголовник, то можно будет сыграть на сочувствии к доктору, тем более что тот производит впечатление человека сломленного. Не исключено, размышлял адвокат, что этот грабитель или кто бы он ни был даже испугал Марана каким-то своим действием, как-то перешел к нападению, может быть, Маран умолчал об этом в своем заявлении лишь потому, что сначала был твердо убежден, что убил Брумеруса. Да, об этом он еще подробно поговорит со своим другом, как только дело поступит к следователю.
Как бы то ни было, поломка в его машине пошла на пользу защите Марана. Он задумчиво улыбнулся и ответил Брумерусу:
- Я тоже нахожу, что это в наших общих интересах - не поднимать лишнего шума. Во всяком случае, я сделаю все, что в моих возможностях.
Брумерус одобрительно кивнул и сосредоточился на дороге. Он довел теперь скорость до 130.
- Чудесная машина, - сказал адвокат, - податливая машина, можно сказать!
Брумерус по-прежнему глядел вперед.
- Развивает скорость мгновенно, - сказал он. - Есть, впрочем, свои капризы. Мотор иногда барахлит. Но если вначале пройти точно в срок все осмотры, то в общем-то опасаться нечего, а я в этом отношении очень аккуратен!
Брумерус изящно вырулил на автостраду, сбросил газ и повернул к бензоколонке, где минувшей ночью Метцендорфер обшаривал свою машину в поисках денег.
- Не далее как вчера, - добавил Брумерус, - я снова прошел техосмотр. Я пользуюсь всегда одной и той же станцией автосервиса, рядом с моей квартирой. Только будучи постоянным клиентом, можно рассчитывать на более или менее сносную работу!
Он опустил боковое стекло.
Метцендорфер подумал: от моей машины толка не будет. Адвокат решил обзавестись тоже «боргвард изабеллой».
Заправщик стоял наготове, вежливо поздоровавшись, спросил:
- Уже опять здесь, господин Брумерус? Быстрота! Сколько вам?
- Полный, - ответил Брумерус, - как всегда. Рабочий удалился.
Брумерус открыл дверцу и, вылезая, сказал:
- Он меня знает! Я всегда заправляюсь здесь, когда езжу в Бернек, очень удобно. Сегодня утром я тоже был здесь.
Метцендорфер, которого все сильнее соблазняла «боргвард изабелла», наклонился влево, чтобы рассмотреть щиток с приборами. Он оперся рукой о сиденье водителя, с удовольствием проверив заодно упругость пружин, потрогал все правым указательным пальцем, нагибаясь то вправо, то влево, и наконец даже слегка нажал на рычаг скоростей. Он полюбопытствовал, сколько километров прошла эта машина, и удовлетворенно кивнул головой, увидев на счетчике цифру 13017.
Тут он встрепенулся от тихого качания кузова: обернувшись, он увидал, что Брумерус по обыкновению автомобилистов, любящих наполнять бак до краев, нажимает рывками на заднюю часть машины. Метцендорфер выпрямился на своем сиденье и увидел через левое боковое стекло, что Брумерус платит за восемнадцать литров бензина.
Потом Брумерус уселся, захлопнул дверцу. Этот звук тоже понравился Метцендорферу. В нем была какая-то приятная полнота, от него веяло благополучием. Мотор завелся бесшумно, Брумерус включил скорость. Рабочий, который предупредительно подошел к дверце, улыбнулся, довольный щедростью Брумеруса, и спросил:
- Подкачать, господин Брумерус?
- Спасибо! Все колпачки на месте! - ответил тот, отъезжая; он показал Метцендорферу, как силен его мотор, и, осторожно выруливая на автостраду, заметил: - Она меня понимает, молодчина! - И добавил: - Лучше всего, наверно, доставить вас в Байрейт по восточному шоссе?
- Очень любезно с вашей стороны! - ответил Метцендорфер и задумчиво прибавил: - Знаете, господин Брумерус, я, пожалуй, тоже куплю «изабеллу».
Брумерус широко улыбнулся и, кивнув, сказал:
- Поверьте мне, господин Метцендорфер, если уж я завожу какую-нибудь вещь, то на качество ее можно положиться. - Он нажал на педаль газа, задумчиво задрал подбородок и, вяло шевельнув веками, сказал:- Как и на качества фрау Маран!
Метцендорфер сжал узкие губы и ничего не ответил на это, так что до Байрейта спутники доехали молча.
10Молчание царило и в расписном драндулете Грисбюля. Ассистенту, правда, хотелось многое обсудить с Гролем, но он помнил, что сзади сидит Маран, все в той же позе, уперев локти в колени и закрыв руками лицо - лицо обреченного. Может быть, Маран вообще не слышал их разговора, может быть, мысли его были так далеко, что он вообще не замечал ничего вокруг себя. Тем не менее, считал Грисбюль, одно неосторожное слово могло его насторожить и заставить прислушаться, а этого он, Грисбюль, хотел избежать. Поэтому он молча склонился над рулем и смотрел, как бежит навстречу машине дорога - серая, серая, серая, прерываемая лишь полыньями тумана, который постепенно сгущался, выползая из низин тонкими ручейками.
Знак объезда убрали, Грисбюль отметил это с удовлетворением: можно не снижать скорости. Он украдкой поглядывал на комиссара: Гроль, казалось, дремал. Голова его была опущена, на большие глазные яблоки легли морщинистые веки. Грисбюль невольно подумал: если бы у него случился разрыв сердца и у врача тоже… Катафалк! И тут же подосадовал на себя за такие неуместные мысли.
До самого Нюрнберга они не проронили ни слова. Уже наступила ночь. При свете, проникшем в машину сбоку, Грисбюль увидел, что Гроль поднял голову и приосанился. Но и после этого заговорил тот не сразу и заговорил не с ассистентом, а с доктором Мараном, правда не оборачиваясь. Под уличный шум, оглушавший их, он сказал очень ясно и громко:
- Сейчас мы доставим вас в следственную тюрьму, господин доктор. Вскоре вы будете выслушаны следователем. Теперь у вас есть возможность держать связь со своим адвокатом. Вы можете попросить его приехать к вам. Наша задача теперь только написать рапорт.
Чу #769;дная задача, подумал с неудовольствием Грисбюль и услышал, к своему изумлению, отчетливый ответ Марана.
- Понятно, господин комиссар. Хорошо.
Так и поступили; формальности были исполнены, Марана оставили в тюрьме, а Гроль и его помощник поехали к себе в учреждение, оба усталые, Грисбюль к тому же зверски голодный, что делало его обычно раздражительным и заставляло втайне проклинать свою профессию.
