Эллери Куин - Кот со многими хвостами. Происхождение зла

— Честолюбием?

— Селеста хочет вернуться в колледж. Вы ведь знаете, ей пришлось бросить занятия, чтобы заботиться о сестре, когда мать Симоны умерла…

— Мать Симоны? — Эллери нахмурился. — Вы говорите так, будто мать Симоны не являлась матерью Селесты.

— А вы этого не знали?

— Чего именно?

— Что Селеста не дочь миссис Филлипс?

— Вы имеете в виду, что они не были сестрами? — Инспектор звякнул чашкой.

Джимми Маккелл переводил взгляд с одного Квина на другого.

— Мне это чертовски не нравится, — пробормотал он.

— Что, Джимми?

— Будто сами не знаете!

— Но тут нечего знать, — сказал Эллери. — Я просил вас выяснить все, что сможете, о Селесте. Если теперь нам известно что-то новое против нее…

— Против нее?

— Я имею в виду, о ней, значит, вы оправдали мое доверие.

— Может, хватит болтовни, великий сыщик?

— Сядьте, Джимми.

— К чему весь этот крик? — проворчал инспектор. — Дайте мне минутку подумать…

— Хорошо. — Джимми сел. — Но думать тут нечего. Симона приходилась Селесте четвероюродной сестрой или чем-то в этом роде. Родители Селесты погибли от взрыва газовой плиты, когда она была ребенком. Миссис Филлипс была ее единственной родственницей в Нью-Йорке, и она забрала девочку к себе. Вот и вся история. Когда миссис Филлипс умерла, Селеста, естественно, взяла на себя всю заботу о Симоне — они всегда считали друг друга сестрами. Я знаю кучу родных сестер, которые никогда бы не сделали того, что сделала Селеста!

— Откровенно говоря, я тоже, — сказал Эллери, — и не ищите в моих словах скрытый смысл.

— Что-что?

— Продолжайте, Джимми.

— Селеста мечтала получить университетское образование — ее чуть не убило то, что ей пришлось бросить учебу после смерти миссис Филлипс. Малышка прочитала кучу книг — по философии, психологии и тому подобное. Она знает куда больше, чем я, а ведь у меня есть принстонский диплом[53], добытый потом и кровью. Теперь, когда Симоны не стало, Селеста снова может жить своей жизнью и вернуться к занятиям. Она собирается поступить на этой неделе в колледж на Вашингтон-сквер на осенний семестр — хочет изучать английский и философию, получить степень бакалавра, а потом заняться преподаванием.

— Очевидно, ей придется учиться на вечерних курсах?

— Это еще почему?

— Мы пока что живем в условиях экономической конкуренции, Джимми. Или, — весело осведомился Эллери, — вы намерены взять решение этой проблемы в свои руки?

— На суде такой вопрос был бы опротестован, как несущественный и не имеющий отношения к делу, — подмигнул инспектор.

Джимми побагровел.

— Вы намекаете, что я…

— Нет-нет, Джимми. Разумеется, с благословения церкви.

— Все равно меня в это не впутывайте. — Некрасивое лицо Джимми было сердитым и настороженным.

— Селеста ведь не может днем работать манекенщицей и ходить в колледж, — настаивал Эллери.

— Она бросит эту работу.

— Вот как? — осведомился инспектор.

— Значит, ей придется работать вечерами, — сказал Эллери.

— Она вовсе не будет работать!

— Боюсь, — печально промолвил Эллери, — что я потерял нить ваших рассуждений. Как же она сможет себя содержать?

— На деньги Симоны! — рявкнул Джимми.

— Что это еще за деньги? — встрепенулся инспектор.

— Слушайте! — Джимми выпятил грудь. — Вы поручили мне грязную работу, и я ее выполнил, хотя и не понимал, зачем это нужно. Если вы здесь самый умный, а я просто так погулять вышел, то, может быть, объясните, какое все это имеет значение?

— Не большее, чем любая истина.

— Звучит впечатляюще, но я подозреваю подвох.

— Маккелл, — мрачно заговорил инспектор Квин, — над этим делом работает много людей, и я сам увяз в нем по горло. Но я впервые слышу, что Симона Филлипс оставила что-либо, кроме боли в пояснице. Почему Селеста не рассказала нам об этом?

— Потому что она сама нашла деньги только на прошлой неделе! И потому что это не имеет никакого отношения к убийству!

— Нашла деньги? — переспросил Эллери. — Где?

— Селеста разбирала барахло Симоны. Там были старые настольные деревянные часы французской работы. Они не ходили уже десять лет, но Симона не позволяла Селесте отнести их в починку и держала их на полочке над своей кроватью. Когда на прошлой неделе Селеста сняла их с полки, они выпали у нее из рук и разбились на куски. Внутри оказался толстый рулон банкнотов, перетянутый резинкой.

— Деньги? Но я думал, что Симона…

— Селеста тоже так думала. Деньги были оставлены отцом Симоны. Среди банкнотов лежала записка, написанная его почерком. Судя по указанной дате, он написал ее перед самоубийством. Там говорилось, что ему удалось во время биржевого краха, когда он лишился своего состояния, сберечь десять тысяч долларов, которые он оставляет своей жене.

— И Селеста ничего об этом не знала?

— Миссис Филлипс и Симона никогда не упоминали об этом. В рулоне около восьми тысяч шестисот баксов. Селеста думает, что остальные тысяча четыреста ушли на врачей Симоны в начале ее болезни, когда миссис Филлипс все еще надеялась вылечить дочь. Симона, безусловно, знала о деньгах, так как устраивала скандал каждый раз, когда Селеста подходила к часам. Но теперь деньги принадлежат Селесте и хотя бы на некоторое время сделают ее жизнь сносной. А мораль этой таинственной истории, — добавил Джимми, выпятив подбородок, — состоит в том, что Симона, инвалид она или нет, была первосортной дрянью. Позволяла бедной девочке нянчить ее в этой калькуттской черной яме[54] и сбиваться с ног, чтобы содержать их обеих, а сама прятала почти десять тысяч! Зачем — для посещения танцевальных вечеров?.. В чем дело? К чему эти странные взгляды?

— Что ты об этом думаешь, папа?

— Как ни крути, Эл, это мотив.

— Мотив? — воскликнул Джимми.

— Первый, который нам удалось обнаружить. — Инспектор с мрачным видом подошел к окну.

Джимми начал смеяться, но быстро перестал.

— Когда она приходила сюда на прошлой неделе, — задумчиво промолвил Эллери, — меня заинтересовало, может ли быть у нее мотив.

— У Селесты?!

Эллери не ответил.

— Это уже нечто из Герберта Уэллса[55], — усмехнулся Джимми. — Неизвестный газ просачивается из межзвездного пространства в земную атмосферу, сводя с ума всех — в том числе великого Эллери Квина… Но ведь Селеста сама пришла помочь найти убийцу ее сестры!

— Которая, как выяснилось, не была ее сестрой и сознательно держала ее в многолетнем рабстве.

— Дайте мне воздуха! Свежего и чистого!

— Я не утверждаю, что это так, Джимми. Но можете ли вы утверждать обратное?

— Еще как могу! Эта малышка так же чиста, как был я, покуда не пришел сегодня утром в ваш сибирский застенок и не осквернился! Кроме того, мне казалось, что вы ищете Кота, который удушил семерых.

— Эллери. — Инспектор Квин вернулся к столу, очевидно, после мучительной борьбы с самим собой, в которой неизвестно кто победил. — Это исключено. Только не эта девушка.

— Вот человек, в котором осталась капля здравого смысла! — воскликнул Джимми.

Эллери уставился в чашку с остывающим кофе.

— Джимми, вы когда-нибудь слышали об алфавитной теории множественных убийств?

— Что-что?

— Икс хочет убить Г. Если он убьет его обычным способом, то полиция рано или поздно выяснит, что единственным или наиболее вероятным лицом, у которого имелся мотив — пусть не очевидный — для убийства Г., был Икс. Проблема Икса в том, как убить Г., не обнаружив мотива. Икс понимает, что может этого добиться, только окружив убийство Г. дымовой завесой других убийств, совершенных тем же методом, дабы представить их серией связанных между собой преступлений. Следовательно, Икс вначале убивает А., Б. и В. — абсолютно посторонних людей, с которыми его ничто не связывает, — и только потом убивает Г. В результате убийство Г. выглядит всего лишь звеном в цепи аналогичных преступлений. Полиция будет искать не человека, у которого был мотив для убийства Г., а того, у кого имелся мотив для устранения А., Б., В. и Г. Но так как у Икса не было никаких причин убивать А., Б. и В., то его мотив убийства Г., вероятно, проигнорируют. По крайней мере, такова теория[56].

— Как стать детективом за один урок, — усмехнулся Джимми Маккелл. — Разумеется, в серии убийств, где мотив имеет только последнее, оно и является «настоящим». Мой гонорар, пожалуйста, оставьте в игле для шприца.

— Все не так просто, — беззлобно возразил Эллери. — Икс умнее, чем вам кажется. Остановка на убийстве, указывающем на него, поставит его в то положение, которого он пытался избежать, превращая убийство в одно из серии. Поэтому Икс после убийства Г. убивает Д., Е., Ж., а если необходимо, З., И. и К. Он убивает столько раз, сколько ему понадобится для уверенности, что его мотив надежно спрятан.