Анна Данилова - Если можешь – прости
– Но там такая квартира… жуткая… К тому же я не знала, что ты приедешь. Там не было ни записки, ничего… Ба, я же тебе все рассказала, как вышла в магазин за продуктами, встретила Таю… Ну и закружилась!
– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Почему бы тебе сейчас не сесть со мной в машину и не уехать отсюда? Уж я-то помогу тебе и пристроить деньги, и потеряться…
– Ба, ну что ты такое говоришь?! Как я могу бросить своих друзей?
– Да какие они тебе друзья? Совершенно чужие люди.
– У них проблемы… Ба, я же тебе все объяснила… Раз эти деньги упали мне на голову, я должна потратить их на добрые дела.
– Убить Иванова, наказать, подставив, Борисова… Ну, вернешь ты ресторан Зелькину, и что? Думаешь, они тебе спасибо скажут? Или эта, Лена Борисова? Таких, как она, много.
– Да зачем мне их «спасибо», просто я решу их проблемы, и все!
– Как же у тебя все просто… Вета, я знаю тебя, признавайся, чего ты, именно ты хочешь?
Виолетта вдруг закрыла лицо руками.
– Ба, я влюбилась… – промычала она сквозь свои ладошки. – Хочу вернуть Луке его деньги, но чтобы я была в момент передачи не как сейчас, а другая… Чтобы у него челюсть отвалилась, когда он увидит меня. Вот. А Таисия… Она роскошная, красивая, она научит меня всему… Она поможет мне, когда я решу ее проблемы.
– Дурочка ты моя, – Ольга Михайловна обняла внучку. – Ты даже не представляешь себе, сколько дров ты уже наломала. Ты серьезно хочешь сделать все, что задумала? Это же непросто – убить человека… Тебя могут посадить, неужели не понимаешь? А еще тебя могут подстрелить люди Луки, если найдут. Думаешь, никто из твоих соседей не видел, как ты забирала сумку? Да тебя наверняка ищут, моя дорогая.
– Ба, ты что-нибудь знаешь? – Глаза Виолетты увеличились вдвое.
– Нет, пока ничего не слышала…
– Ба, а что делать-то? Тем более, пока не нашли и не отобрали деньги, надо сделать то, что мы запланировали. И адвокат Лазарев обещал помочь.
– Где, ты сказала, его офис? На Остоженке?
– Ба, не надо ехать к нему и мешать нам… Не отговаривай меня. Все решено.
– Тебе надо уехать, Вета. Вот прямо сейчас сесть в машину, и Митя отвезет тебя в Клюшниково… Это будет правильно. Если хочешь, дай этим твоим, как ты говоришь, друзьям денег, как ты дала вашему баянисту, и исчезни, пусть они сами действуют, без тебя… Дело слишком серьезное, ты понимаешь?
– Ба, ты или помогаешь мне, или я сама…
– Вкусные пирожки? – Ольга Михайловна посмотрела на внучку с грустью.
– Вкусные… Ты думаешь, я маленькая?
– А что, большая?
– Если ты не забыла, мне уже исполнилось восемнадцать. Я – совершеннолетняя и могу принимать решения. Я нашла деньги. Ладно, позаимствовала, на время… И сама решу, как с ними поступить. Ты подожди меня здесь, я тебе принесу сейчас половину, и ты спрячешь, мало ли… Деньги большие, и хорошо, если все настоящие… Я проверила только две пятисотенные…
– Вета, поедем в Клюшниково, там отсидишься…
– Ба, ты разве еще не поняла, что я не отступлюсь?! Да я уважать себя перестану, если брошу Таю… Иванов, я же рассказала тебе, убил родителей Миши…
– Но это их жизнь, их судьба. Зачем тебе решать чужие проблемы?
– Да я хочу, чтобы восторжествовала справедливость!
– Господи, – Ольга Михайловна провела рукой по щеке внучки, – сколько же должно пройти лет, чтобы ты поняла что-то важное в жизни… Годы и годы. Твой отец вот тоже меня не слушал, пошел своей дорожкой… И мать твоя тоже жила так, как ей хотелось… И где они сейчас?
– Ба, не надо…
– Я в ответе за тебя, ты понимаешь это?
– Мы все придумали, у нас план… С деньгами все получится…
– Если бы я знала, что, увезя тебя насильно в Клюшниково, я остановлю тебя, я бы сделала это, честное слово. Но ты – дочь своих родителей, в твоих жилах течет их кровь. К сожалению.
– Ба, но и твоя кровь тоже…
– Митя, дай ей телефон… Вот, держи… По нему тебя никогда и никто не вычислит. Вета, Вета… Дай-ка я тебя поцелую… – Ольга Михайловна обняла и поцеловала внучку. – Почаще меняй телефоны, ломай сим-карты… Будь осторожна. Ну и, конечно, я всегда буду ждать тебя в Клюшниково…
12. Виолетта
Появление бабушки на какое-то время лишило меня уверенности в себе, я почувствовала себя маленькой девочкой, играющей на детской площадке под присмотром старших.
Но самое большое потрясение я испытала, когда, вернувшись в квартиру, где только что ела бабушкины пирожки и выслушивала ее предостережения, с большим пакетом из-под купленной накануне одежды, в котором были сложены три миллиона евро, которые я попросила бабушку припрятать, я обнаружила, что она заперта. Моя бабушка – фантом. Она что, привиделась мне? Может, я от страха сошла с ума?
Но во рту оставался яблочно-коричный привкус ее пирожков.
Я вся в слезах вернулась обратно, быстро вернула деньги в сумку и появилась на кухне, где все ждали моего возвращения, не зная, что им сказать и как себя вообще вести.
Решив, что мне не следует их посвящать в мои семейные дела и объяснять, что за человек приходил по мою душу (тем более что мои друзья уже видели его, когда он передавал мне ключи от квартиры), я сказала, что надо бы позвонить Лазареву и поговорить с ним, посоветоваться о наших дальнейших действиях.
– Да подожди ты с Лазаревым, – сказала Таисия, – что случилось-то? Почему глаза заплаканы? С семьей что-нибудь?
– Все в порядке, – ответила я, поскольку не имела права менять наши планы. – Кроме того, мы должны поговорить с тобой, Лена, о твоих делах. Если ты хочешь, чтобы мы помогли тебе вернуть твоих детей, расскажи обо всем, что с тобой произошло. Только ты сможешь объективно, ну или почти объективно, рассказать о своем муже, о ситуации в семье.
– Да, хорошо, – закивала головой Лена. – Во-первых, я очень благодарна вам и Зое Григорьевне за то, что приютили меня. Честно говоря, для меня это, как снег на голову… Я знала о том, что Борисов мне изменяет, причем в нашей же спальне, когда меня нет дома, не говоря уже об отелях, заграницах, где он развлекается со своими шлюхами. Я не в лесу живу, знаю, что многие мужья, которым огромные деньги не дают покоя, и им нужны все новые и новые удовольствия, превращают своих жен просто в домработниц, нянь, словом, в женщин, которые, как могут, хранят огонь в очаге… Под этим я подразумеваю детей, содержание дома и соблюдение внешней добропорядочности и благополучия в семье. Я давно уже смирилась с ролью такой жены-ширмы, которая оберегает детей и покой в семье, следит, чтобы дети росли, были хорошо воспитаны, накормлены, одеты, чтобы в доме было чисто, следит за работой няни и домработницы… Понимаете, это со стороны моя жизнь выглядит сытой и безоблачной, это и понятно… Не в каждой семье есть няня, домработница… Но в моей жизни давно уже нет радости, не считая, конечно, радости, которую доставляют мне дети. Но сам факт того, что муж тебя не любит, что унижает при каждом удобном случае, может поднять на тебя руку, унизить, попрекнуть куском хлеба… Все отравлено, все, понимаете…
– А что случилось вчера? – спросила я, все еще не понимая, что же спровоцировало Борисова на такие жестокие действия, направленные против жены.
– Вчера он сказал мне, что разводится со мной, что собирается жениться на другой женщине. И что я могу отправляться, куда хочу. Он меня не задерживает. Я думаю, что он волновался, говоря мне это, потому что с самого утра пил коньяк… Обычно утром он пьет кофе или завтракает, после уезжает на работу. Честно говоря, он много работает, это правда… Но, видимо, он встретил другую женщину, влюбился и теперь не знал, как выпутаться из всего этого… С одной стороны – она, с другой – я, подурневшая от родов и забот мамаша…
Она говорила, а я смотрела на нее и пыталась представить ее себе в более благоприятной обстановке, ухоженной, причесанной и с макияжем.
Она вдруг поймала мой взгляд и расшифровала его, слабо улыбнулась.
– Я была красива, иначе бы он не влюбился в меня, да, это так…
Таисия, слушая нас, медленно кивнула головой, подтверждая слова соседки.
Наши мужчины, Петр и Миша, слушали молча, не задавая вопросов, и, как мне показалось, чувствовали себя неловко, словно не заметившая их присутствия, увлеченная своими мыслями, женщина принялась вдруг при них сбрасывать с себя одежду.
– И что ты? Что ты ему сказала?
– Я сказала, что никуда не уйду без детей… Сказала, что он пьян, иначе не сказал бы такое мне, что я не заслужила такого скотского к себе отношения. И тогда он начал оскорблять меня, обзываться… Словно сам себя распалял, и когда я разрыдалась, схватив и прижав к себе Танюшу и Аркашу, он цыкнул на няню, которая замерла на пороге, не зная, куда ей идти и как себя вести, оттащил от меня детей, чуть ли не выворачивая им руки… Они кричали, няня тоже заплакала… Там такое началось! Он заорал на нее, чтобы она убиралась, я сказала ей, чтобы она не уходила… Ну а потом он начал избивать меня и вытолкал из квартиры на лестницу… Вот и все. А дети остались с ним! Думаю, что няню он, конечно, не уволил… Думаю, он проспится и будет вспоминать все это с ужасом.
