Антон Леонтьев - Часовня погубленных душ
Надя вставила ключ в замочную скважину и повернула его два раза. Замок тихо щелкнул, и девушка потянула на себя дверь.
В детстве она воображала, что комната огромная, некое подобие Колонного зала. Однако ничего подобного – помещение совсем небольшое. И никакой старой мебели там, за исключением дивана и комода, не было.
Комод служил неким подобием алтаря. Потому что на нем стояла огромная черно-белая фотография. Сначала Надя решила, что это ее собственный портрет, и только мгновением позже поняла: на снимке изображена старшая сестра Настя. Вся стена была увешана прочими фотографиями Насти. Наверняка раньше они находились в семейном альбоме, а потом перекочевали сюда. Надя медленно подошла к стене и принялась завороженно рассматривать фотографии.
Это был храм, и богиней в нем была Настя. На диване находилось множество плюшевых игрушек, однако Надя не помнила, чтобы в детстве возилась с ними. Значит, игрушки принадлежали ее старшей сестре. Кто-то чрезвычайно педантично выстроил их в ряд на желтом покрывале, которым был затянут диван.
В углу Надя заметила металлическую вешалку на колесиках – на ней висела старая одежда. Одежда Нади. А рядом – старый ранец и стопки книг. Все это когда-то принадлежало ее сестре! И родители, переехав из Заволжска в Москву, прихватили вещи с собой. Надя подозревала, что они не выбросили ни единой мелочи, принадлежавшей их дочери. А затем поместили все в отдельную комнату и… И навещали ее здесь! Ее, свою Настю, которая стала последней жертвой дяди Крюка.
Так вот почему отец проводил каждую свободную минутку на даче! Вовсе не потому, что ему нравилось за городом, вдали от столицы, а потому что здесь находилась тайная комната. Храм его старшей дочери. В течение всех двадцати пяти лет отец открывал дверь этого помещения и попадал в параллельный мир. Здесь все было по-старому. Настя была как будто жива, и ничто не нарушало семейную идиллию. И мама знала о существовании заветной комнатки, ведь наверняка помогала ее обставить.
Надя не знала, что и думать по этому поводу.
Вдруг она заметила фотографию – надгробный памятник, на нем высечено имя: «Настя Панченко». Могила ее старшей сестры! Могила, которая находится в Заволжске и в которой нет гроба с телом! Место, которое втайне от Нади родители посещают каждый год!
Девушка осторожно вышла из комнаты, закрыла дверь и, спустившись на первый этаж, села на табуретку. В голову лезли нерадостные мысли. Родители все еще любят Настю. Что ж, упрекать их за это нельзя. Однако Наде хотелось знать, любят ли они и ее, свою вторую дочь, по-настоящему? И почему она вообще появилась на свет – была ли Надя желанным для них ребенком, или родители решили завести еще одного малыша, когда их старшая дочь была убита маньяком Онойко?
По дороге в Москву Надя приняла решение: оставалась всего неделя до ее отпуска, и она обязательно отправится в Заволжск. В город, где когда-то жили ее родители и старшая сестра. Надя хотела знать правду. Желала выяснить, что же произошло с Настей. И ей требовалось погрузиться в прошлое – то самое прошлое, которое для родителей до сих пор являлось настоящим и будущим.
Девушка понимала, что вряд ли сумеет узнать что-либо конкретное о судьбе Насти – ведь прошло так много лет! Однако ей хотелось оказаться в том городе, где все началось. Она сейчас чувствовала, что и ее собственная судьба каким-то образом зависит от происходящего в провинциальном Заволжске.
Екатерина Станиславовна Стекольщикова
Госпожа мэр взглянула на своего сына Никиту, лежащего на больничной кровати, и на глаза женщины навернулись слезы. Здесь, в палате-люкс городской больницы Заволжска, свидетелей не было. Главный врач при появлении госпожи мэра радушно принял ее, провел к сыну и подробно объяснил, что с ним случилось, а затем тактично вышел, оставив мать наедине с сыном.
Екатерина Станиславовна, красивая, грациозная, холеная дама с бледным аристократическим лицом, облаченная в дорогущий брючный костюм бордового цвета, опустилась на стул, стоявший около кровати, на которой лежал без движения, находясь в бессознательном состоянии, Никита, взяла его руку и поднесла к своему лицу.
– Сынок, я знаю, ты непременно выкарабкаешься! – произнесла она еле слышно и поцеловала поочередно каждый палец.
Никита был единственным мужчиной, которого она любила в своей жизни. По-настоящему любила. Ну, или одним из двух. Другим был Леонид…
Все считали Екатерину Станиславовну сильной женщиной. Более того, ее называли «стальной леди» и «императрицей Екатериной Третьей». И шептались, что у нее нет сердца. Да, она умела быть несгибаемой и чрезвычайно жесткой. Но хороший градоначальник и должен обладать такими качествами.
Именно эти черты характера помогли Екатерине Станиславовне к своим сорока годам достичь больших высот. Ведь начинала она с самого низа. Тогда, много лет назад, никто не верил, что она выбьется в люди. Ее, Катьку Стекольщикову, считали гадким утенком, и в те годы сама Екатерина была уверена, что безобразна до ужаса. Все полагали, что ничего особенного она в жизни не достигнет – выскочит в восемнадцать лет замуж, нарожает кучу детей, будет работать продавщицей, скажем, в винно-водочном магазине, и в итоге сопьется. То есть ее ожидала та же участь, что и ее мать.
Но Екатерина Станиславовна еще в молодые годы дала себе зарок, что не повторит судьбу матери. Она не хотела превратиться в грузную, мало что соображающую, вечно пьяную особу, которая приводила к себе на квартиру одного ухажера за другим. А потом появился он…
Екатерина Станиславовна вздрогнула, отгоняя неприятные мысли, женщине сделалось не по себе. На Заволжск обрушилась июньская ночь, теплая, с жужжащей мошкарой, полная тревожных воспоминаний. Госпожа мэр взглянула на изящные золотые часики, украшавшие ее запястье. Семь минут двенадцатого ночи. В такое время простые смертные не могли навещать своих родных и близких, лежавших в городской больнице, однако на градоначальницу эти правила не распространялись.
Екатерина Станиславовна склонилась над Никитой и с нежностью отвела с его лба волосы. Она знала, что сын растет шалопаем, однако не видела в том ничего плохого. Свое детство она проклинала, не желая и думать о том, что произошло тогда. И дала себе зарок, что у ее детей будет совершенно иное детство – они ни в чем не будут знать нужды, получат все, чего ни пожелают.
И она сдержала свое обещание. Постоянно заваливала отпрыска дорогущими подарками, а к окончанию школы подарила ему машину, проклятущий кабриолет. Если бы она только знала, чем ее подарок обернется!
Екатерина Станиславовна положила ладонь на лоб сына. Казалось, Никита спит. Однако в действительности он находился в коме. И никто не мог сказать, когда молодой человек придет в себя. И будет ли он тем же самым Никитой, каким был до всей этой страшной истории.
Что же произошло минувшей ночью на кладбище? Госпожа мэр потребовала и от прокурора города, Вениамина Юлиановича Кота, и от начальника следственного управления, Михаила Федоровича Пономарева, как можно быстрее найти виновного.
Впрочем, тот, кто сбил ее сына, уже был задержан, однако через несколько часов отпущен. Никакой вины дальнобойщика, следовавшего из Астрахани в Нижний Новгород, в случившемся не было – Никита сам выскочил на трассу прямо перед грузовиком.
Но Екатерину Станиславовну более всего занимало иное. Судя по показаниям Тимофея, лучшего друга Никиты, и также Марины, девушки Никиты, они вчетвером – сам Никита, Марина, Тимофей и несчастная Оксана, чье обезглавленное тело нашли в часовне, – отправились сначала на берег Волги, где двадцать пять лет назад горожане учинили расправу над маньяком Онойко…
Екатерина Станиславовна вздрогнула, подумав о серийном убийце. Она бы отдала все, что угодно, лишь бы только забыть о том, что произошло тогда, давно… Однако женщина понимала, что ночные кошмары, которые приходят к ней с завидной регулярностью, будут преследовать ее до конца жизни. Ночные кошмары, в которых она неслась по кладбищу, а за ней… за ней следовала фигура в черном балахоне, у которой вместо правой руки был поблескивающий стальной крюк!
О том, что тогда случилось, знали только три человека – она сама, а также двое ее друзей, члены кружка «Победи дядю Крюка!». Кружок был основан ею самой больше двадцати пяти лет назад, когда она была девочкой-подростком, уверенной, что является некрасивой и глупой, что ей суждено повторить жизнь ее матери-алкоголички.
И зачем только Никита в ночь после выпускного бала потащил своих друзей на заброшенное кладбище! Или это – судьба? Кармическое наказание за то, что она и ее собственные приятели сделали тогда, много лет назад? Но они поступили совершенно правильно, и Екатерина Станиславовна ничуть не раскаивалась. Госпожа мэр вообще не привыкла оглядываться назад и сожалеть о том, что произошло.
