Марина Серова - Черная принцесса
Константин Александрович, конечно же, не поверил, что я не в курсе визита правоохранительных органов к госпоже Ройзман. Однако он не мог не понимать, что оперативникам не составит труда узнать адрес дачи. Поэтому, чуть вздохнув, он проговорил адрес и добавил:
– А вы что, думаете, что Семен там? Но она же не зимняя... Она совершенно не отапливается, там жить невозможно!
– Знаете, когда нужно скрыться, о таких мелочах не думаешь, – улыбнулась я.
– Но вы хотя бы позвоните нам, если что-то узнаете! – попросил Коршунов. – Ведь и мать, и Софья переживают, ничего не могут понять! Неужели вы всерьез подозреваете Семена?
– Я сейчас ничего не буду объяснять, потому что пока ничего толком не ясно, – сказала я. – Настораживает факт, что Ройзман сбежал. Если он ни в чем не виноват, то это довольно глупый поступок, согласитесь. Вам я, безусловно, позвоню, – пообещала я, отключая мобильник. – Поехали, это в Ивантеевке, – обратилась я к своим спутникам.
До Ивантеевки мы доехали минут за сорок – этот дачный поселок находился довольно далеко от Тарасова. Поколесив по переулкам, мы наконец выехали к даче Ройзманов. Сразу же стало ясно, что там кто-то есть, поскольку в окне верхнего этажа горел слабый свет.
– Как будем действовать? – повернулась я к Малофееву.
– Вы лучше сидите в машине, – заявил тот. – Неизвестно, чего от него можно ожидать. Леша, ты страхуешь вон то окно, а я стучу в дверь.
Малофеев с другим оперативником вышли из машины и направились к даче. Алексей сразу направился под окно, а Малофеев громко постучал. Ройзман не открывал, и Михаил уже крикнул:
– Открывайте, милиция! Не откроете по-хорошему, сломаем дверь!
Ройзмана это не вразумило. Зато я хорошо видела из машины, как на втором этаже приоткрылось окно, и в нем показался Семен Борисович. Он высунулся в окно, посмотрел вниз и в отчаянии спрыгнул. Приземлившись, он присел и хотел было уже разогнуться и побежать, но цепкие руки оперативника Леши ухватили его. Семен Борисович бросил на него перепуганный взгляд, а к ним уже спешил Михаил Малофеев, и я тоже выходила из машины.
– Что же вы так не хотите с нами разговаривать, Семен Борисович? – улыбаясь, обратился к нему Малофеев. – Колесить заставляете, бензин казенный тратить. Сами небось на дорогу потратились здорово, а? Машину опять же свою на стоянку поставили – расходы лишние! Ну ладно, – голос его стал жестче, – пойдемте в машину.
Ройзман обреченно вздохнул и, направляемый оперативниками, пошел к машине.
Еще через сорок минут оперативники вводили понурого Ройзмана в кабинет Кирьянова. Малофеев явно чувствовал себя лучше, поскольку ему удалось реабилитировать себя в глазах начальства. Кирьянов же, если и был доволен, ничем этого не выразил. Он разрешил Малофееву и его напарнику быть свободными. В кабинете остались он сам, я и Ройзман.
– Ну, – меланхолично и как-то безмерно устало начал Киря. – Расскажите нам, за что же вы убили своего бывшего шефа? Что не поделили-то?
– Я не убивал его, не убивал я Виталия Алексеича! – быстро и нервно заговорил Ройзман, яростно жестикулируя. – Я, конечно, скрыл от вас, что знаю о его смерти, но только потому, что не хотел лишних проблем. А больше я ничего не знаю, совсем ничего не знаю! Потому и не хотел говорить, что не знаю ничего!
– Тогда давайте разбираться, – грустно вздохнул Кирьянов, видимо жалеющий в данный момент о том, что преступники не любят с ходу признаваться, и приходится долго и нудно разбираться с ними. – Почему вы были уволены из фирмы «Дом для вас»?
– Я сам уволился, по собственному желанию, – быстро ответил Семен Борисович.
– Ну что нам теперь, очную ставку вам устраивать с Константином Коршуновым? – снисходительно посмотрел на него Кирьянов. – Да и супруга ваша в курсе... Вы хотите, чтобы мы и ее здесь допрашивали?
Ройзман опустил голову и часто-часто заморгал.
– Хорошо, я расскажу, сам расскажу, – заговорил он со вздохом. – Мне просто не хотелось бы, чтобы это получило огласку, вы поймите, я работаю в риелторской фирме, а слухами земля полнится... Мне этого не нужно, совсем не нужно.
– Ладно, хватит трещать! – поморщился Киря. – Говорите по делу.
– Говорю, говорю, – мелко закивал Ройзман. – Дело в том, что там произошла маленькая э-э-э... неприятность. Поймите меня, я очень нуждался в деньгах, просто очень нуждался – у меня тяжело заболела мама, и ей нужны были деньги на лечение. Одним словом, мне пришлось пойти на не совсем красивый шаг – я договорился с двумя клиентами обойтись без нашей фирмы, самим, так сказать, уладить сделку...
– Кинули то есть своих работодателей, – понимающе кивнул Кирьянов.
– Боже мой, ну к чему такие вульгаризмы? – поморщившись, посмотрел на него бегающими глазками Семен Борисович. – Вы поймите мое положение...
– Дальше, – коротко перебил Кирьянов.
– Дальше получилось так, что Константин Александрович и Виталий Алексеевич – я безмерно уважаю этих людей, поверьте! – каким-то образом узнали о случившемся. Увы, они не вошли в мое положение! – вздохнул Ройзман. – И мне пришлось написать заявление по собственному желанию. Но фортуна была ко мне благосклонна, и я вскоре устроился в фирму «Твой дом», очень достойная компания...
– И продолжали свои махинации уже там, – вставила я.
– Простите, о чем это вы? – повернулся ко мне Ройзман, делая невинное лицо.
Я решилась на блеф:
– Не виляйте, уже известно, что вы и на новом месте работы практиковали прежние методы. Вы просто уводили клиентов – их координаты остались у вас после увольнения из «Дома для вас». Вы договаривались с ними за меньшую цену, чем они заплатили бы конторе, и оформляли сделку. С этим, кстати, во многом связан некий спад клиентов в фирме Милентьева и Коршунова. И это легко можно проверить, расспросив ваших клиентов. Они все это подтвердят, потому что ничего в этом случае не теряют – вины никакой за ними нет, а неприятностей с милицией им не захочется.
Ройзман резво вскочил со стула и быстро заговорил:
– Не нужно, не нужно этого делать! Да, я знаю, что виноват, но поймите меня правильно – у меня жена и больная мама! Мне просто нужны были деньги, очень нужны были деньги.
– Ваша мама выглядит куда более здоровым человеком, чем вы, – неприязненно сказала я.
– Но вы просто не знаете...
– Сядьте! – приказал Кирьянов.
Семен Борисович плюхнулся на стул.
– Почему вы сбежали от милиции? Почему отказались разговаривать?
– Ну постарайтесь понять меня, я сейчас все объясню. Это вовсе не потому, что я не уважаю представителей правоохранительных органов – ни в коем случае! Просто во время их визита у меня находился клиент, очень важный клиент, с ним возможна выгодная сделка... И потом, повторяю, мной овладел страх, понимаете? Мне не хотелось, чтобы всплыли мои маленькие грешки, я не могу потерять работу. А я знал, знал за собой вину! Ведь я провинился и в «Доме для вас», и в «Твоем доме». Мне очень не хотелось огласки, поймите...
– Понятно, – кивнул Кирьянов. – Ну а Милентьева-то все же зачем убили?
Семен Борисович хотел было снова вскочить со стула, но под тяжелым взглядом Кирьянова моментально опустился обратно.
– Я его не убивал! – горячо заговорил он. – Подумайте, зачем мне было его убивать? Мы расстались, никаких претензий у нас друг к другу не было... Соня спокойно осталась работать на своем месте, инцидент был исчерпан. Мы и не виделись с тех пор ни разу. И я не знал, на даче он будет или где-то еще. Я даже не знаю, где находится его дача! Это уже потом мне Соня все рассказала!
– Он мог вас пригласить для разговора, – покачав головой, возразил Кирьянов. – Заподозрив, что это вы переманиваете у них клиентов. Пригрозить вам, заставить выплатить что-то...
– Нет, нет, нет! – несколько раз выкрикнул Ройзман, театрально вскидывая руки. – Боже мой, почему вы мне не верите?
– А почему мы должны вам верить? Вы не производите впечатления человека кристальной честности, – усмехнулся Киря.
– Ну чем, чем мне доказать вам, что я невиновен? – изумленно вопрошал Семен Борисович, переводя взгляд с Кирьянова на меня. – Что вы хотите от меня услышать?
– Вы можете сказать нам, где были в ночь убийства Милентьева? – спросила я.
– А когда это было? – быстро уточнил Семен Борисович.
– В ночь на седьмое марта.
– В ночь на седьмое марта... – Ройзман наморщил лоб.
Он несколько секунд сидел, сосредоточенно вспоминая, а потом радостно воскликнул:
– Я вспомнил! Представьте себе, я вспомнил! Я всегда верил в бога и сейчас снова убедился, что он есть. Так вот, седьмого марта, около часа ночи, я ставил свою машину на стоянку, а после пошел домой. Вы можете выяснить это у работников автостоянки, они должны меня помнить, кроме того, у них наверняка должна остаться записанной моя фамилия...
