Фридрих Незнанский - Запоздалый приговор
Табуретка уже дожидалась Гордеева в его углу.
Когда он сел, секундант опустился перед ним на колени и принялся стирать пот с его лица и заново мазать лицо вазелином. Все это он делал молча. Потом все же спросил:
— Как ты?
— Нормально. Попался на апперкот — думал, все… — Вообще-то Гордеев был удивлен, что секундант проявляет о нем хоть какую-то заботу. Впрочем, кто знает, может, это тактическая хитрость банкира.
Гордеев подумал, что мало уходит в сторону, слишком долго стоит перед противником, который движется много — но всем корпусом. Надо врезать ему правой прямо по центру…
Раздался гонг, и они возобновили бой с того же, на чем остановились. Левой, правой, левой, правой, левой, правой — а Гербер нырял, качался, контратаковал, и оба они стремились только вперед, и оба попадали в цель, и никто не уступал ни пяди. Гордеев убрал руку после джеба низко, и Гербер дал ему хуком справа, так что капа Гордеева полетела через весь ринг. Они начали снова, и Гербер ударил прямым левой, Гордеев уклонился и, одновременно сделав шаг в сторону, снизу левой звучно влепил ему в ребра. Гордеев понял, что нашел золотую жилу, и принялся ее разрабатывать, пока раунд не закончился.
Секундант молча плеснул на Гордеева водой…
Боксеры сошлись в центре ринга, прикоснулись перчатками. Гербер почти сразу же попытался поймать противника хуком слева, и в тот миг, когда он раскрылся, Гордеев нанес страшный апперкот, который попал точно в подбородок и заставил его выпрямиться. Гордеев добавил дважды правой, потом левой сбоку и снова правой, и Гербер рухнул, чтобы уже не вставать…
Бой закончился.
— Ладно, — сказал Гербер через пять минут, уже сидя в своем углу. — Убедил. Хватит на сегодня. Чего ты хочешь?
— Где Ольга Реутова?
— Понятия не имею.
— У тебя был с ней роман?
Гербер усмехнулся:
— Будем считать, что это не твое дело.
— Ты знаешь, что она исчезла?
— Хм… Слышал.
— От кого?
— Она, видишь ли, мне деньги должна. Я звонил ей домой и в офис несколько недель назад…
— Ясно. А ты знаешь, что ее муж погиб?
— Слышал.
— Знаком с ним был?
Гербер помотал головой.
— Сергей, — доходчиво объяснил Гордеев. — Твой трюк с этими банкирами, которые якобы тебя отколотили, — для меня как на ладони. Понятно, что вы все это разыграли, чтобы вывести твой банк из-под огня. Активы спасаешь?
— Не твое дело.
— Ты прав. Мне это. глубоко до лампочки. Мне нужна Ольга Реутова. Чем докажешь, что не знаешь, где она? Имей в виду, соврешь — я тебя заложу.
Гербер вздохнул и подошел к нему вплотную.
— Юра, она как-то раз сама помогла мне выгодного клиента получить. Только она этого не знает. Я ее взял с собой на прием в Министерство финансов. Сказал там, что это моя сотрудница. Она такое впечатление на замминистра произвела, что он на следующий день все бумаги подписал. Повезло. Так что ее долг мне — он существен, конечно, но терпим пока.
Гордеев видел, что банкир не блефует. Итак, это была пустышка. Еще одна бесполезная версия. Ну что же, по крайней мере, в Нижнем Новгороде Реутовой нет, а это значит — одним городом меньше.
Гордеев со вздохом поднял с пола перчатки:
— Заберу на память, если не возражаешь.
— Приезжай еще, — засмеялся Гербер. — Давно мне такой массаж никто не устраивал.
…А в Москве Турецкий спросил с широко раскрытыми глазами:
— Ты попал под асфальтовый каток?!
Часть четвертая ОГНИ БОЛЬШОГО ГОРОДА
1
В армию Юрку Шаповалова провожали шумно, гуляла вся улица. Последний вечер гражданской Юркиной жизни пришелся на восьмое мая — канун праздника Победы. В этом усмотрели хороший знак, а пошедший с вечера дождичек словно бы подчеркнул правильность их выводов.
— К мягкой дорожке, — вздыхала Юркина мама.
— И скорому возвращению, — поддерживала ее Раиса Петровна, которая по-соседски помогала готовить и накрывать столы.
Впрочем, к девяти часам дождь прекратился, а к военкомату Юрке следовало явиться к шести утра уже следующего дня, и проводы, только-только начавшиеся в Юркином дворе, взорвались музыкой и песнями. Гуляли под натянутым тентом, за поставленными буквой «п» столами. Любой прохожий мог бы принять массовое веселье за разудалую свадьбу, с той только разницей, что не кричали надрывно горько, а вместо этого то и дело затягивали «У солдата выходной…» или «По долинам и по взгорьям…». Пели с душой, женщины пускали слезу, умильно поглядывали на остриженного призывника.
Молодежь веселилась меньше. Заняв собственный угол, Юркины друзья не принимали участия в песнопениях, лишь смущенно улыбались и, судя по всему, не разделяли настроения старшего поколения. Тосты, правда, говорили все. Родители и родственники желали новобранцу честно и достойно исполнить долг перед Родиной, не посрамить род Шаповаловых и вообще славный город Конаково. Вскоре, правда, молодежь, прихватив гитару, немного выпивки и закуски, отправилась к Волге — традиция, берущая свое начало еще, наверное, со времен царя Гороха, которая повторялась из года в год. Родители, да и никто из провожающих не были против.
— Сынок, вы там недолго, — напутствовал Юрку отец, по-взрослому похлопывая сына по плечу. — С нами еще нужно посидеть.
— Да все нормально, па. — Юрка расплылся в извиняющейся улыбке. — Мы туда и обратно.
— Вот именно, туда и обратно! — Светлана подхватила его под руку и увлекла вперед, бросив Николаю Федоровичу уже через плечо: — Мы не русалки, в реку его не утащим.
— Да уж лучше б русалки… — пробормотал себе под нос Юркин отец, провожая небольшую компанию немного осоловелыми глазами.
Больше он не пил, держался до прихода сына, чтобы последнюю рюмку пропустить с ним «на дорожку».
Юркина компания, в которой присутствовала и Римма, направилась к «своему» местечку, до которого звуки гулянья почти не доносились. Пришлось пройти мимо дома бабки Прасковьи. Римма внутренне напряглась — деревянный дом выглядел еще угрюмее, чем прежде. Тогда, восемь месяцев назад, отвар старой знахарки помог: ранняя беременность сорвалась как-то сама по себе, естественно и почти безболезненно. С того времени Римма старалась не ходить мимо дома Прасковьи Ильиничны, а если уж так получалось, что обойти его не представлялось возможным, то непременно отводила в сторону глаза и переходила чуть ли не на бег.
Слабый, пробивавшийся из-за занавесок свет почти не освещал крыльца. Римма невольно вздрогнула. А в следующее мгновение свет погас, окончательно погрузив двор и дом в кромешную тьму. Если бы не луна и звезды, дарившие с неба собственный свет, на их месте образовалось бы черное пятно, и только по темневшему рядом лесу можно было определить, что здесь владения бабки Дубовой. Римма уже хотела отвести глаза, как вдруг, черная и бесшумная, от дома отделилась тень, скользнула в глубь двора. Римма даже тряхнула головой, проверяя, не померещилось ли. Что-то, напоминающее человека, мелькнуло размытым пятном с другой стороны дома, в направлении леса, и опять растворилось в темноте. Налетевший из ниоткуда порыв ветра встряхнул верхушки деревьев, заставил задрожать листву. «Черный человек, деточка!» — сорвалось с пробудившихся деревьев и мягко коснулось Римминого слуха.
— Римка, ты что, привидение увидела?!
Бодрый голос Светки вернул Римму в реальность.
Она поспешила натянуть на лицо беспечную улыбку.
— Ага. Вон там, у забора, прячется. — И указала рукой в сторону забора знахарки. Хорошо, что было темно и никто не заметил, как предательски трясутся пальцы.
Шутку восприняли нормально, немного посмеялись, а висевшая на Юркиной руке Оксана даже подыграла:
— Привидение под забором — мелочь! Я вот раз видела, как бабка Прасковья из дымохода на метле вылетала!
Новый взрыв хохота. А Римме хотелось поскорее убраться от этого места подальше. Луна и звезды отражались на ровной, спокойной глади воды. Она была такая же черная, как и нависающее над ней ночное небо. От берега к невидимым островам убегала лунная дорожка, и было в ней что-то символическое, словно именно по ней через несколько часов отправится Юрка в свою новую жизнь, уйдет на два года. И, возможно, по ней же вернется, вот к этому самому берегу, где его будут дожидаться те, кто сейчас провожал.
Костер тихо потрескивал, оранжево-желтое пламя выхватывало из темноты играющего на гитаре Толика, подпевающих ему Саньку и Артема, одноклассников Юрки, и прильнувших с двух сторон к призывнику девчонок. Оксана переместилась поближе к гитаре, и теперь Юрка задумчиво сидел между Риммой и Светланой.
Должен кончиться любой бой.Победит, сомнений нет, свет.Я возьму букет цветов — слов,И раздам моим друзьям — вам!
— А не искупаться ли нам? — предложил вдруг Саня и попытался встать.
