Марина Серова - Аромат мести
Когда я вернулась домой, я даже не удивилась, увидев на лестнице у моей двери, да, именно его.
— Салют, — сказал он.
— Салют, — ответила я. — Проходи. Есть разговор.
Глава 16 Вэм
…Он развивался не так, как обычные дети. Было явным, что физический рост опережает умственный. В тринадцать лет он выглядел вполне сформировавшимся парнем. Только детское выражение лица — веселые любопытные глаза, слегка удивленный взгляд и несмелая улыбка — выдавали его возраст.
Учился он плохо. Стеснялся выходить к доске, комплексуя по поводу того, что на две головы выше учительницы. Немного заикался.
Отец и мать работали на заводе. Семья, каких тысячи. Завтрак втроем, затем школа, возвращение с занятий после обеда и тишина в квартире до шести. Благостная тишина. Он очень любил быть дома один. Затем ужин втроем. Телевизор и сон.
Вэм жила по соседству. Высокая, стройная, с черными волнистыми волосами, она часто заходила к ним, чтобы позвонить по телефону.
Она садилась на маленький пуфик в прихожей, спиной к нему и, думая, что ее никто не слышит, подолгу разговаривала с каким-то мужчиной. Конечно, она старалась говорить тихо, но он все слышал. Он ненавидел этого мужчину, он завидовал ему, он ревновал. Вэм говорила со своим избранником о любви, она целовала его по телефону, хохотала, отпуская захватывающие дух шуточки. Ее привычка во время разговора накручивать блестящий локон на палец или, отогнув в непроизвольном жесте ворот шелкового халата, поглаживать свою грудь, которую он увидеть, к сожалению, не мог, — волновала.
Иногда она садилась вполоборота к нему, закидывала ногу на ногу, и при этом полы халата распахивались. Он видел ослепительно белое бедро, округлые колени и что-то затуманенно-темное, складчато-сладкое, скрывающее какую-то тайну в полуоткрытости тела.
Он стоял в спальне, а голова его крепкой шее тянулась к щели между косяком и дверью, в которую он и мог видеть эту страшную, заставляющую бешено биться его сердце женщину.
Как хотелось ему подойти к ней и потрогать ее затылок, коснуться теплых волос, прохладного шелка халата — так он представлял их себе на ощупь, — погладить гладкую, непристойно белую ногу и добраться до груди, которая рисовалась в его воображении чем-то студенисто-сливочным, мягким и вязким, как и то чувство, которое он испытывал к ней.
Но она не замечала его. Она любила другого мужчину, она говорила ему такие вещи, от которых с мальчиком происходило странное. Он потел, начинал дрожать, его даже тошнило от нахлынувших непонятных чувств. Низ живота наполнялся какой-то приятно-болезненной тяжестью. Он не знал, что с этим делать, и просто стоял, прислонясь к стене и обливаясь потом. Страдая при этом невероятно.
После ухода Вэм он подходил к зеркалу, раздевался и разглядывал себя, не понимая, что же с ним делается.
Однажды, подслушав полностью весь разговор, он понял, что Вэм не может встретиться со своим мужчиной, потому что у него дома какие-то гости.
— Ты подожди, я тебе перезвоню минут через пять, — сказала она своему любовнику и положила трубку. Затем повернулась к двери, за которой стоял, затаившись, он, и громко произнесла:
— Я знаю, что ты подслушиваешь все мои разговоры. Не прячься. Лучше поди сюда, мне надо кое о чем с тобой поговорить.
Он, красный и мокрый, вышел из спальни. Его трясло.
— Послушай, ты не мог бы погулять часика два на улице, а я со своим другом побуду здесь, а? А за это я дам тебе лупу и клетку для птиц, ты же хочешь купить кенара, я знаю… Или дам денег на мороженое?
Он согласился. Она перезвонила. Ее друг пришел минут через двадцать. Это был высокий худой мужчина в джинсах и свитере.
Мальчик вышел на улицу и ходил под мелким дождем ровно два часа. Потом поднялся и позвонил.
Дверь открыли не сразу. Вэм выглядела счастливой. Волосы ее были растрепаны, глаза блестели, губы улыбались. Мужчина же много курил.
— Проветрить надо, а то твои родители подумают, что это ты курил, — рассмеялась она и потрепала его по плечу. — Я занесу тебе вечером то, что обещала. Только клетку надо почистить, мой попугай как подох, так я к ней ни разу не притрагивалась.
Такие свидания происходили еще несколько раз. А потом она поссорилась с этим мужчиной.
Зашла как-то утром, спросила спички. Мальчик дал. Она достала из кармана халата сигарету, и он впервые увидел, как Вэм курит. Они сидели за столом на кухне. Она посмотрела на него.
— Я тебе нравлюсь, да? — спросила она, выпуская дым из уголка губ. — Не красней. Ты такой большой. Не прячь глаза, смотри на меня…
Он, чувствуя, как горят его уши и напрягается все внизу, поднял голову и встретился глазами с ее любопытным взглядом.
— Смотрю я на тебя и не пойму. Вроде ты взрослый. У тебя такие плечи, усы вон растут, а ведь тебе всего тринадцать? Ты еще ни разу ни с кем не целовался?
Он покачал головой.
— Если не станешь никому рассказывать, я поцелую тебя.
— Обещаю, — проговорил он хриплым голосом. — Никогда и никому.
— Это будет наша маленькая тайна, хорошо?
Она встала, обошла стол, склонилась перед сидящим мальчиком и, взяв его за голову, поцеловала. Затем еще раз. И еще.
— Пойдем ко мне, — шепотом сказала она, и он увидел, что она слегка дрожит.
Он поднялся и как заколдованный пошел за ней. Если бы она подвела его к краю крыши и полетела, он полетел бы следом.
Он никогда не был у нее дома раньше, хотя она жила в квартире напротив.
— Черт, муж пришел, — сказала она в прихожей. Приложив палец к губам, она осторожно открыла дверь ванной, предварительно включив там свет, впустила его, вошла сама и заперлась.
Там, присев на маленький белый стул, она сама расстегнула ему ремень на джинсах, спустила их, затем трусы.
Он зажмурился. Он уже не помнил, где находится. До него доносились какие-то влажные звуки, которые перемешивались со звуком воды, капающей из крана.
Он открыл глаза, боясь, что с ним произойдет сейчас нечто ужасное. Он вдруг исторг какой-то звериный рык, дернулся всем телом и испытал такое наслаждение, о котором и не подозревал.
Вэм поднялась и, вытирая рот рукавом халата, улыбнулась.
— Ну как, полегчало? — И ущипнула его за щеку. — А теперь тебе надо уходить.
Она выглянула в прихожую и, убедившись в том, что все спокойно, почти вытолкала его из квартиры.
Он вернулся домой, лег на диван и моментально уснул.
Глава 17 Генеральная уборка
— Костя, куда же ты исчез? — спросила я его как ни в чем не бывало.
Мы вошли в квартиру.
— Я был занят, — ответил он мне спокойным тоном. — Как дела, Таня?
Я рассказала ему вкратце о том, что мне удалось узнать за последние несколько часов.
— Значит, он убил еще одну девушку?
— Конечно. Он спровоцировал сердечный приступ.
Я отвернулась, чтобы достать банку с кофе, и получила неожиданный удар по голове. Полетела в пропасть.
Когда я очнулась, в квартире уже никого не было. И только теперь я поняла, что нахожусь именно у себя дома, куда я притащилась по инерции, забыв, что вот уже пару дней живу на квартире друзей. Это означало, что «Костя» не знал моего нынешнего адреса. Он поджидал меня на моей квартире, поджидал, чтобы ударить по голове.
— У меня голова не железная, — твердила я, сидя на полу и обводя взглядом разгромленную комнату. Вот это клиент! Теперь уж ему со мной никогда не расплатиться. А мне, соответственно, можно прекратить расследование и бросить всю энергию на то, чтобы отомстить этому Отличнику.
Что он искал, вытряхивая содержимое всех ящиков и банок, коробок и пакетов на ковер? Неужели он тоже связан с Храмовым и Клаусом?
И вдруг я подумала: а что, если он искал вещдоки? Что, если он заодно с Кафельщиком? Отличник и Кафельщик — неслабая компания.
Я еле поднялась. А как же я оказалась в комнате? Ведь он оглушил меня на кухне, я это, как ни странно, помнила. Я полезла за банкой с кофе, чтобы напоить эту неблагодарную скотину.
Держась за голову, я доплелась до кухни и тут, к своему величайшему удивлению, увидела лежащего в беспамятстве Костю. Руки и ноги его были связаны.
Я опустилась перед ним на колени и похлопала его по щекам.
— Э-эй! Хватит изображать из себя тяжелобольного. Вставай! — тормошила я его изо всех сил.
Наконец он открыл глаза. Пробормотал что-то на чистом английском.
— Лайф не в кайф, хоть фэйсом об тэйбл, — ответила я ему на грязном английском. — Подымайся.
Я подтянула его за плечи, усадила, прислонив к стене.
— Кто это был, не знаешь?
Он посмотрел на меня помутневшим взглядом. И в этом взгляде я уловила какую-то тоску и злость. Самую настоящую злость.
— Ну что ты смотришь на меня как волк? Это ведь ты наверняка не запер за собой дверь, и ко мне кто-то ворвался… Что они искали? Может, они — или он, она, не знаю, — приходили по твою душу?
