Михаил Март - Спиной к стене
После появления Антона дома с разбитым лицом Лена сильно изменилась. Вероятно, поняла, что будет значить для нее потеря мужа. А если бы она узнала правду? Антона передернуло.
Выйдя из здания хранилища Гордеев сел за руль новенького «БМВ» и включил двигатель. Тут все и случилось. Сзади ему на шею накинули удавку, затянули и прижали к спинке сиденья. К голове приставили ствол пистолета.
– Сиди, сука, и не трепыхайся. Руки на руль! Живо!
Антон выполнил приказ. Голос был знакомый, его-то он запомнил на всю жизнь.
– Это ты, Длинный?
– Я, милок, кто же еще. Больше ты никому не нужен.
– Чего тебе надо от меня? Хочешь добить? Здесь? Среди бела дня?
– Придушу и спокойно уйду. Может, тебя и найдут, когда сгниешь наполовину. Машина на стоянке никому не мешает. Кто станет заглядывать в салон…
– Трупы примагничивают взгляды, их всегда находят.
– Я твой труп переложу в багажник, там тебе будет комфортней.
– Ты чего добиваешься, скотина? Я же тебя не боюсь.
Краем глаза Антон видел руку с пистолетом и татуировку на среднем пальце – перстень с черепом.
– Не боишься? Это мы еще посмотрим.
Длинный перегнулся и выдернул ключи из зажигания. Он сделал это так быстро, что Антон не успел среагировать, а мог бы.
– Слабоват ты еще со мной тягаться, Гордеев, – сказал Длинный, словно слышал его мысли. – Кончаем базар. Теперь о деле. Я хочу уехать из города, он мне надоел. Нужны деньги на дорогу, думаю, ты мне их дашь.
– Ценю твою прозорливость. Если ты меня сейчас не задушишь, я тебя из-под земли достану, мразь уголовная.
– Вот тут ты ошибаешься. И для тебя я не Длинный, а Евгений Егорыч.
Бандит убрал пистолет и снял с горла удавку.
– Глупость делаешь, Евгений Егорыч.
– Нет. Я тебя тоже не боюсь. Легкий ударчик по животу, у тебя швы расползутся, кишки наружу вывалятся. И хватит уже, мы большие мальчики, сумеем обо всем договориться.
– Не мечтай!
На колени Антона упал конверт.
– Для тебя старался. Оцени.
Антон открыл конверт и достал несколько фотографий. Одна сделана ночью, когда он с Мэлой целовался в машине рядом с ее домом. Фотографировал профессионал хорошим аппаратом. На другом снимке они в ресторане, другие фотографии относились к категории «порно». Постельные сцены были отсняты в проклятом пансионате.
– Оставь себе на память. У меня таких много, здесь лишь пятая часть, – усмехнулся Длинный.
– Значит, ты за нами следил?
– А ты решил, что на вас напали бродяги с улицы. Глуп ты, Гордеев. Меня нанял муж этой сучки. Он очень ревнив. И не зря, как выяснилось. Так вот. Эти снимочки денег стоят. Не заплатишь, я их передам мужу сучки и твоей жене с ее отцом. Встретитесь с Мэлой на свалке и начнете новую жизнь. Романтика!
Антон понимал, все может быть именно так, как сказал Длинный.
– Тебя же ее муж нанял, он потребует отчет.
– За его гонорар такие материалы не отдают. С ним я без тебя разберусь. А ты к завтрашнему вечеру приготовишь мне сто тысяч. В твердой валюте. Лучше в евро или английских фунтах, доллар сегодня дохлый. Я тебе позвоню и скажу, куда привезти деньги. За тобой понаблюдают, Гордеев, я же не для одного себя стараюсь. Не пожалей потом, если сделаешь глупость.
– Где я возьму такие деньги?
– Не мое дело. У тестя в долг попроси, он тебя очень любит, обязательно выручит.
Длинный вышел из машины и забросил ключи от зажигания подальше.
Ему удалось уговорить Мэлу выйти из офиса на улицу. Он ждал ее в машине на соседней улице.
Молодая женщина осмотрелась по сторонам и села на переднее сиденье.
– Антон, я прошу тебя, оставь меня в покое. Не судьба! Ты сам это понимаешь, ничего хорошего у нас не получится. Будет только хуже.
– Хуже некуда.
Антон передал Мэле конверт. Она вскрикнула, увидев первую фотографию, остальные смотрела со слезами на глазах.
– Он опять объявился, и я опять ничего не смог сделать. Требует денег.
– Надо заплатить. У меня есть заначка… – быстро заговорила Мэла.
– И сколько?
– Больше десяти тысяч долларов.
– Забудь. С деньгами я сам разберусь. Речь о другом. Этот ублюдок нанят твоим мужем, он следил за нами с самого начала.
– На него это похоже, он ревнует меня даже к фонарному столбу.
– И он прав.
– Какой-то тип ездил за мной. Я же трусиха, испугалась, думала, маньяк. Но его лица не видела. Запомнила только машину и номер. Хотела пожаловаться ментам, а он вдруг исчез. Как раз, когда мы познакомились. Я решила, что тебя испугался.
– Нет. Он стал осторожнее, тем более если узнал, кто я.
– Я и сама не знаю, кто ты.
– У него другие возможности. Говори номер и марку машины.
– «Десятка», серебристый металлик, номер ГА 315 Е 27.
– Двадцать семь? Значит, не местный. Попробуем узнать.
Антон достал телефон:
– Паша, привет. Гордеев беспокоит. Срочный вопрос. Пробей «десятку». Серебристый металлик, ГА 315 Е 27 и, если можно, адресок. Перезвони мне на мобильник, я жду.
Ответный звонок последовал через пять минут. Антон слушал и записывал, потом сказал: «Спасибо» и убрал телефон.
– Машина принадлежит некоему Евгению Егоровичу Толстопальцеву. В нашем городе живет недавно, меньше года. Мент. Из бывших. Тридцать семь лет. Странно, Длинный назвал мне свое настоящее имя! Зачем? Ладно, иди, я проверю адрес.
– Нет, я с тобой. Тебя опять изобьют.
– А тебя изнасилуют.
– Теперь нет.
Мэла открыла сумочку и достала пистолет.
– Откуда он у тебя?
– Взяла у мужа. Он его прятал на антресолях в обувной коробке и уже забыл о нем. Сейчас его сопровождает охрана, а раньше он сам заботился о своей защите. Бизнес – дело грязное, вот их и подстреливают на каждом шагу.
– Пистолет не зарегистрирован…
– О чем ты думаешь, Антон! Мы имеем дело с отморозками.
Мэла достала темные очки, косынку и постаралась сделаться неузнаваемой.
– Пистолет отдай мне. В твоих руках он бесполезен.
Девушка отдала оружие, и они поехали.
– Ты же трусиха…
– Да. И очень боюсь, что эти фотографии попадут в руки моего мужа. А еще я не хочу, чтобы тебя били. Сколько денег он потребовал?
– Не важно. Это мои проблемы.
Дом во дворе походил на развалюху – двухэтажное покосившееся строение. Из таких людей выселяют. Серебряная «десятка» со знакомым номером стояла у подъезда.
– Он дома, Антон, – испуганно произнесла Мэла.
– Вижу. Зря мы заехали во двор, он знает мою машину. Проедем в глубь двора, там остановимся.
Они шли к дому очень осторожно. Может быть, им так казалось. Со стороны картина смотрелась, как плохое шпионское кино, когда вместо напряжения у зрителей возникает желание посмеяться. Темный подъезд, скрипучие деревянные ступени, сломанные перила, разрисованные стены и кошмарный запах.
– Не верю, чтобы такой парень жил в подобных условиях, – тихо сказал Антон.
– Может, он скрывается. В такие лачуги милиция не суется.
– Хорошо скрывается, если мне его адрес вычислили за пять минут.
Они поднялись на второй этаж. Антон достал пистолет и попросил у Мэлы шпильку.
Замок открыли без труда. Тишина.
В третьей по счету комнате, в кресле, они увидели труп молодого мужчины с высунутым языком. Мэла побледнела.
– Спокойно, детка. Присядь.
Девушка отвернулась и присела на валик старого потрепанного кожаного дивана.
– Его задушили удавкой, – сказал Антон, разглядывая покойника. – Такую же Длинный накидывал мне на горло. Вот почему он назвал его имя. Сволочь!
– Идем отсюда, меня сейчас вытошнит.
– Труп еще теплый. Длинный был здесь после разговора со мной. Значит, покойник выслеживал тебя и нарвался на Длинного. Но зачем Длинный следил за тобой?
– А может, он следил за тобой? Ты об этом не подумал?
– За мной? С какой целью? Ах, вот в чем дело. В больнице они убили вместо меня другого и, узнав о своей промашке, решили добить, но тут им в голову пришла идея.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Пошли, я больше не могу.
Антон увидел на столе дорогой фотоаппарат, компьютер и торчащую в картридже флешку от камеры. Он ее выдернул и сунул в карман.
– Снимки, сделанные детективом, Длинный забрал вместе с дисками, но одну флешку он не заметил. Она нам может очень пригодиться.
– Бог мой, какой ужас, – прошептала девушка.
– Запомни, ты никогда здесь не была и ни о какой слежке ничего не слышала. Кто-то знает о твоем отсутствии на работе?
– Я ни перед кем не отчитываюсь. Ухожу на обед в любое время, когда мне удобно.
– Отлично. Сейчас отвезу тебя, и сам вернусь на работу. Помозолю глаза людям.
В хранилище выяснилось, что его уже три часа не могут найти, пришла внеплановая машина с деньгами, принимать валюту пришлось старику, а Семеныч теперь не имел права подписи на документах. Подписывали у Скороспелова. Другими словами, Антон остался без алиби, но с выговором от старого главбуха.
6Пожилой мужичок, в насквозь промасленной телогрейке перебиравший в грязных руках ветошь, пожал плечами:
