Валерия Леман - Проклятие Стравинского
Черная икра с багетом дивно пошла под абсент. Николай, по всей видимости, благополучно позабыв о намерении интервьюировать меня, все с той же блаженной улыбкой на лице откинулся на спинку кресла и вновь аккуратно возложил ножки на спинку стула.
А я продолжал свой допрос.
– Мне интересно, каким образом вы находите русскоязычных журналистов для своего журнала? К примеру, Рита Ошенко…
– Ого, так, выходит, моя черепаха все-таки удосужилась если не взять у вас интервью, так по крайней мере познакомиться?
Николай весело хохотнул.
– Должен вам сказать, Рита – славная и неглупая девушка, которая очень даже неплохо пишет… Но у нее есть один существенный недостаток: низкая скорость. А ведь журналиста, как волка, ноги кормят. Надо быть ушлым и побыстрее двигаться! А вот Рита на редкость медлительная особа, самая настоящая черепаха. Ей бы побольше мобильности и работоспособности взамен мании плакаться всему свету о своих проблемах.
Я удивленно приподнял бровь.
– А какие такие у нее проблемы? Мне Рита показалась вполне благополучной швейцаркой.
Николай с гримасой взмахнул рукой.
– Проблемы Риты вполне классические для многих русских, которые вышли замуж за гражданина Швейцарии ради гражданства: ее муж для всех посторонних – милейший человек, а для жены – настоящая сволочь. Разумеется, я не уточнял, что там происходит у них дома, но могу себе представить – особенно после того, как этот Анри пару раз звонил лично мне. Можете себе представить?
Я улыбнулся.
– И что он вам говорил?
– Что я должен переводить оплату труда его супруги не на ее, а на его банковскую карту. Что я не должен отправлять ее никуда дальше Лозанны. Он также в течение получаса вопил, что я и пальцем не должен касаться его драгоценной Риты. Как будто я ухлестывал за ней, как последний донжуан!
Николай выразительно хмыкнул с презрительной гримасой.
– При том этот чудила не давал мне и слова вставить, так что в конце концов я просто-напросто бросил трубку.
Что ж, нечто в этом роде я и представлял себе относительно личной жизни Риты – достаточно было вспомнить ее грустные реплики про «мрачного мужа» и про «гадость бытия». Я кивнул.
– Понятно. Вы знаете, мы с Ритой немного поболтали насчет этих двух убийств в Монтре и о прошлогоднем деле доктора Плиса. Мне захотелось прочитать ее статьи по тому делу. Вы не могли бы продать мне номера…
Я еще не успел договорить, как редактор взмахнул рукой и вновь опустил ноги со стула, поставив пустой бокал на стол.
– Точно, точно, точно! Я не забыл: мы с вами проводим интервью по поводу этих таинственных убийств. Разумеется, я продам вам любые из интересующих вас номеров журнала, а пока – мой первый вопрос: это действительно не вы отправили на тот свет бедняг-балерунчиков?
Он был в полном восторге от собственного дерзкого вопроса, весело хохотнув и подмигнув мне.
Я вежливо улыбнулся.
– Просто поверьте мне на слово: мы с Соней чисты, как младенцы, и за всю нашу жизнь прихлопнули разве что стайку мух. К тому же эти убийства совершенно откровенно связаны с тем самым делом…
– Дело доктора Плиса! – прервал меня, многозначительно кивнув, Николай. – Кажется, статья Риты вышла в марте прошлого года; она очень даже неплохо осветила все то дело, которое официально так и не было возбуждено против бедняги доктора. Постойте, я сразу найду вам нужный номер…
– А интервью с доктором? – осторожно вставился я, пока Николай принялся за поиски в огромном книжном шкафу. – Насколько я в курсе, Рита встречалась с доктором Плисом незадолго до всей аферы с эвтаназией и пропажей препарата, но интервью так и не было опубликовано. Почему?
– Потому что то самое интервью наша черепаха так и не написала. – Николай обернулся ко мне, скривив губы в усмешке. – И я едва не уволил ее за это. Но надо отметить, что Рита в определенные моменты становится на редкость упертой особой, и тогда совершенно бесполезно требовать от нее того, чего она не желает делать. Честно говоря, я лично понятия не имел, что она договаривалась с доктором об интервью. Это стало мне известно только после того, как ее вызвали на допрос в полицию, обнаружив запись о встрече с ней в блокноте доктора.
– Но, полагаю, она должна была как-то объяснить вам, что конкретно помешало ей написать интервью?
Вновь возвращаясь к поискам журнала, редактор немного раздраженно передернул плечами.
– Да ничего она и не думала объяснять! Просто истерически выпалила мне, что у нее, видите ли, голова опухла от медицинских и фармакологических терминов доктора, потому интервью на тему «Лекарство от рака» совершенно не получилось, и она отказывается от попыток его написать. Вот и все!
Он вернулся к столу с толстым журналом в глянцевой обложке и торжественно положил его передо мной – с обложки улыбался Джеймс Бонд в исполнении уже классического Даниела Крейга.
– Итак, с вас пятнадцать франков за номер.
Пока я доставал мелочь из кармана, Николай аккуратнейшим образом разлил по бокалам вторую порцию славного абсента.
– Рита – дерзкая девчонка. Кстати, сейчас, когда в деле о двух таинственных убийствах вдруг всплыл тот самый препарат доктора Плиса, у нее мгновенно пропало всякое желание освещать его. Хотя, между прочим, этот самый Савелий, первая жертва – из ее старых знакомых.
Признаюсь, эта новость едва не заставила меня поперхнуться. Я уставился на Николая – самодеятельный редактор по своему обыкновению кривил тонкие губы в ехиднейшей усмешке.
– То есть? Вы хотите сказать, что Савелий Уткин…
– Я хочу сказать, что практически гениальный солист балета из города Петербурга Савелий Уткин был одноклассником Риты Ошенко. Она ведь родом тоже из Петербурга. Вижу, вам о своем знакомстве она не удосужилась рассказать – впрочем, как и швейцарской полиции. Да и мне это стало известно по счастливой случайности: Рита, когда месяц назад я дал ей для ознакомления программку нового фестиваля «Богема», увидев в списке участников имя Уткина, радостно сообщила, что эксклюзивное интервью с ним ей обеспечено.
Он ухмыльнулся с довольным видом.
– По моей личной просьбе конкретно сейчас Рита готовит потрясающую статью про эти два убийства для следующего номера журнала; в рассказ про Савелия она включит и воспоминания об их общем школьном детстве. По ее словам, они всегда неплохо ладили. Выпьем? За все хорошее! Чин-чин…
Абсент оказался крепким. Всего лишь второй небольшой по объему бокал, а в моей голове вдруг игриво звучали аккорды канкана, так что мне захотелось веселиться и от души радоваться жизни во всех ее проявлениях.
Итак, душечка Рита мне мило и непосредственно солгала, как минимум, в одном вопросе: на набережной после успешного дебюта Савелия Уткина она поспешила не просто поддержать соотечественника, но обнять школьного приятеля. А ведь всем нам известно: кто солгал раз, тот вполне может бессовестно врать и во всем остальном. В частности, Рита могла обмануть меня и повествуя о своем печальном возвращении домой сразу после приветственных объятий Савелия…
На мое счастье, у Николая зазвенел телефон, призвав редактора к его обязанностям, а мне напомнив, что давно пора отчаливать. Воспользовавшись телефонным разговором хозяина, я сунул под мышку прошлогодний номер журнала со статьей Риты и тихо ретировался в сторону лестницы.
На часах было четверть шестого – самое время возвращаться в Монтре, к вечернему третьему туру балетного конкурса.
Глава 16. Беседы на перроне
Ожидая прибытия поезда на Монтре, я позвонил Соне. Само собой, девушка не поспешила тут же цапнуть трубку, чтобы мило ответить своему возлюбленному что-нибудь в духе: «Как я страшно по тебе соскучилась!» Пару минут в моем ухе пилили нескончаемые гудки, и только когда я уже был готов дать отбой, послышался звучный зевок и тут же – нарочито ленивый голос:
– Алло?
Я сдержанно улыбнулся.
– Просыпайся, милая, время – детское… Надеюсь, ты меня еще не совсем позабыла? Ален Муар-Петрухин влюблен в тебя с первого взгляда; личный сопровождающий в поездке на фестиваль «Богема»…
– Припоминаю в общем и целом, и, кстати, спать пока не собираюсь, – капризно перебила меня Соня. – Что ты хотел?
Забавно, но факт: ни с того ни с сего рванув навещать тетю, о которой до того и не думала вспоминать, теперь Соня будет изо всех сил делать вид, что ничуть не жалеет о своем визите в Версуа и ни грамма не скучает по приятелю Алену. Между тем я мог бы поспорить на любую, самую астрономическую сумму: все это время она усиленно гипнотизировала свой телефон, ожидая моего звонка.
– Ничего особенного я не хочу, моя драгоценная. Просто мне интересно, где ты в настоящий момент находишься и не желаешь ли немедленно встретиться со мной.
Она вновь выразительно зевнула.
– Кажется, я тебе говорила, что собираюсь навестить тетю Лорен? Так вот, я уже у нее в гостях, в Версуа. Как раз сейчас мы готовимся поужинать. Кстати, тетя Лорен передает тебе привет.
