Анна Данилова - Ангел в яблоневом саду
– А почему Валентина не поселила его у себя? Хотя… К ней же приезжала племянница…
– Вот именно! А с племянницей, к тому же еще, как бы помягче выразиться, неравнодушной к мужчинам, сама понимаешь, Валентина не стала рисковать. Вот так. Если же он сначала познакомился с Надей, то та, соответственно, рассказала все Валентине и попросила не выдавать его, мол, давай поможем человеку, спасем его, невиновного, от тюрьмы.
– Думаю, сыграло то обстоятельство, что он хорош собой, этот Гаранин, – предположила Глафира. – Ну, или, во всяком случае, очень приятный внешне. Обаятельный, понимаешь?
– Думаешь, они обе влюбились в него?
– Уверена! Поэтому-то и молчали. Обе. Хранили его тайну.
– И сколько это, как ты думаешь, могло продолжаться?
– До тех пор, пока у него не появилась бы возможность воспользоваться украденными деньгами для того, чтобы купить себе новый паспорт на другое имя и уехать куда-нибудь в теплую страну, к морю. Я так думаю.
– А деньги? Их не нашли?
– О них нигде ни слова. Думаю, что не нашли. Иначе бы мне сообщили.
Мы разговаривали сначала вполголоса, по привычке, словно нас могли услышать, а потом и вовсе перешли на шепот.
– А гроза-то кончилась, – сказала вдруг Глафира. – Как тихо сразу стало.
А у меня было такое впечатление, будто время остановилось и мы выпали из привычного пространства. В голову полезли мысли о дочери, муже.
– Странно, Глаша, мне почему-то не хочется домой. Не то чтобы совсем не хотелось, ты должна понять меня… Словно мы сейчас делаем что-то важное, что непременно должны довести до конца. Как будто у нас какая-то миссия, что ли…
Глаша, конечно же, поняла меня, взглядом согласилась со мной.
– Ладно, Глафира, гаси лампу и давай спать. Завтра нам предстоит много дел. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Лиза.
И вдруг я услышала:
– Лиза, вот мы все говорим: «жилец» да «жилец», предполагая, что он их убил. Но Люба, соседка-то, сказала, что видела в окно, как коляску с мертвецами катила… женщина!!! В шляпке!!!
11. Надежда
Я когда его увидела, вся моя сущность отреагировала на него. Не знаю, как это сказать. Слово «любовь» настолько избито. Сейчас в моде другое слово, которое тоже понятно, ну, если, конечно, человек умный. «Химия». Вот, я была словно пробирка, и во мне происходила самая настоящая химическая реакция. Думаю, что сразу же поднялись температура и кровяное давление. Я смотрела на него, и все мои соки забродили, в ушах зашумело. Я представила себя в его объятиях. Понимаю, что это глупо, ну совсем глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Сделалась как пьяная. Может, это произошло еще и потому, что у него цвет глаз совпал с моим… Все знают, что у меня зеленые глаза. Как знают и то, что волосы у меня рыжие, это мой природный цвет. Наши местные бабы спрашивают у меня иногда, действительно ли я такая темпераментная, как все рыжие и зеленоглазые. Что им ответить, дурам? Ведь они ничего не смыслят в любви, в страсти. Мы вот с Валентиной можем говорить об этом часами. Правда, у нас времени на это нет, но уж как только с ней сядем распить рюмочку-другую, так все эти наши мысли и вопросы вылезают. Мы словно сравниваем, как понимаем то или другое, особенно, одинаково ли мы чувствуем. Это так интересно. Но не с каждым человеком можно поговорить так откровенно, как разговариваем мы с Валюшей. А мы делимся нашими впечатлениями, анализируем их, чтобы понять всю суть любви, этой химии. Ведь это Валя рассказала мне, что прочла где-то, а может, и по телевизору услышала, что любовь – это химия. Я так скажу – скучное это слово. Может, оно и правильное – действительно, когда любишься, с организмом что-то происходит, но тогда про все можно сказать, что это химия. Вот, к примеру, не любишь кого-то, ну просто люто ненавидишь, и тебя прямо в пот бросает, и хочется броситься и надавать пощечин, а то и врезать в лицо кулаком, да, у меня такое бывает иногда, если я ненавижу человека (к примеру, Розку ненавижу, продавщицу нашу из магазина, такая любопытная, сучка!), так вот… Что же это получается, что ненависть и злоба – тоже химия? Ладно, бог с ней, с этой химией. Не знаю, куда уж меня понесло. Я же говорила о том, что со мной произошло, когда я только увидела Сережу. Ну, во-первых, он красивый, как бог. Высокий, стройный, у него ноги длинные. И сам он такой современный, подтянутый, чистый такой. Глаза прозрачные, зеленые, с черным зрачком, они как драгоценные камни, понимаете? А еще ресницы темные, густые. Ну очень красивый мужчина. А волосы светлые, немного были растрепанные, но это ему очень шло. И знаете, что еще раззадорило меня? Наверное, то, что он сидел в саду Валентины. То есть уже был как бы ее. Словно он вот вошел к ней и сразу же стал ей принадлежать только потому, что постучался в ее калитку, а не в мою. Хотя если бы завернул за угол, то увидел бы, может, меня, улыбнулся, поздоровался, спросил бы, не сдаю ли я комнату. А я в то утро выглядела на все сто! Я первый раз надела розовый шелковый костюм. Жакет с большим вырезом, чтобы грудь было видно, а юбка узкая, чуть колени прикрыты. И туфли у меня не сказать чтобы на шпильке, но на тоненьком таком невысоком каблучке. И волосы уложены, и помада розовая, в тон костюму, и сумочка беленькая. Словом, я была в то утро одета так, как если бы знала, что встречу свою судьбу. Да вот только судьба моя проморгала Сережу с самого начала.
– Познакомьтесь, Сергей, это Надя. Моя соседка и подружка в одном флаконе, – представила меня Валюша, страшно гордая за то, что этот ангел залетел именно в ее яблоневый сад.
Я собиралась было поздороваться культурно, сказать «здравствуйте» вместо обычного моего «здрасти», и даже ручку ему протянула, ну вроде бы как в шутку, для поцелуя, хотя никакого поцелуя, конечно, не ожидала, подурачилась просто. А рот мой возьми и ляпни: «Здрасте!» У меня так бывает иногда, начинаю говорить, а мой язык (враг мой!) выдает совсем не то, что хотела сказать. Может, я одна такая на белом свете, не знаю, может, так у всех, надо бы поговорить на эту тему с Валей…
Но он все равно улыбнулся мне, мы познакомились. И тут выяснилось, что ему нужно жилье, а Валя вспомнила про мою времяночку. Если б кто знал, как я тогда обрадовалась! И кто бы мог предположить, что моя времянка, построенная еще при царе Горохе, сослужит мне такую службу! Да разве я, увидев Сережу, могла предположить, что он поселится прямо у меня под носом, за окном? Что я буду видеться с ним едва ли не чаще, чем Валя! Что мне будет позволено подкармливать его, ухаживать за ним?! И это при том, что Борис никогда ничего не узнает?! Да это был просто подарок судьбы! И было грех им не воспользоваться.
Да, понимаю, Валя – моя самая близкая подруга, и подло было даже мечтать о том, чтобы быть с Сережей, тем более что еще перед тем, как Сереже поселиться у меня, Валентина сказала мне открытым текстом, что, мол, Надя, «он мой». То есть Сережа – ее собственность. Помнится, я даже попыталась сделать вид, что обиделась. Ты что, Валя, разве нужно меня предупреждать, ведь и так все ясно, тем более у меня есть Борис. Но Борис – разве он мой, разве он – моя собственность? И разве Валя, искушая меня красавцем Сережей, не провоцировала меня, не дразнила? Вот говорят же: не дразни гусей.
Знаете, мы с такой легкостью восприняли его историю с побегом из кабинета следователя. Да, да, Сережа сбежал, а перед этим будто бы украл деньги. Но мы с Валей словно опьянели от этого мужчины, знаете, как это бывает, когда напьешься и кажется тебе, что море по колено, что жизнь прекрасна и удивительна. Да еще денек был такой веселый, солнечный… Не знаю, как это правильно сказать, но что-то подействовало на нас с Валюшей, и мы не увидели в нашем новом знакомом преступника. Правильнее будет сказать: не хотели видеть, вот и не увидели. Но это уже потом, когда все закрутилось-завертелось, когда мы все трое были уже связаны по рукам и ногам, вот тогда и полезло всякое такое в голову. Что, мол, а не преступницы ли мы с ней, что прячем у себя беглого? Точнее, я прятала, получалось. Времянка-то моя.
Но такие мысли как приходили, так и уходили. И оставалась только радость оттого, что он здесь, со мной, у меня, можно сказать, под рукой. Ручной такой мужчина.
Нет, сначала все было совсем не так, как вы могли бы подумать. Все было чинно и культурно.
Да забыла сказать еще о своих переживаниях в тот, первый, день, когда я чистила-драила времянку, зная, что в это самое время Сережа находится в доме Валентины и что они там, как молодожены, никак не насытятся друг другом. Вернее, я думала только о Валентине, завидовала ей жгуче, до сердечной боли. Прямо-таки дышать было трудно.
Я-то знала, что у нее давным-давно никого не было, что страдает она, бедняжка. Молодая ведь еще, вся в соку, как яблочко. Ко мне Борис приходит, у меня хоть раз или даже два раза в неделю мужик есть, причем свой, родной, который меня вдоль и поперек знает, умеет сделать приятное. И если по-хорошему, то я не должна была и мечтать о моем жильце. Да и подло это, опять же.
