Антон Леонтьев - Побег с Лазурного берега
Лиза завидела красный телефонный аппарат на письменном столе. Она подошла к нему и подняла трубку. А что, если в клинике имеется собственный коммутатор и позвонить в Ниццу или Бертран она не сможет?
Но в трубке послышался непрерывный сигнал – значит, городской телефон. Какой номер набрать? Они ведь находятся на территории Франции... Лиза заметила на столе под стеклом список разнообразных служб с указанием номеров. Пожарная команда, неотложная медицинская помощь, газовая служба...
Лиза набрала несколько цифр и услышала женский голос:
– Полицейское отделение...
Перебив женщину, Лиза зашептала:
– Меня зовут Лиза Кречет, я – дочь знаменитого художника Леона Кречета. Вы ведь слышали о таком? Я нахожусь в клинике профессора Геллендорфа, она располагается недалеко от Ниццы, точный адрес мне, к сожалению, неизвестен. Меня удерживают здесь силой. Кроме того, профессор заодно с моей мачехой. Я слышала, как они обсуждали план моего убийства. Прошу вас, освободите меня как можно скорее, я нахожусь в смертельной опасности.
Лиза положила трубку, и в ординаторскую вошел один из санитаров. Заметив девушку, он нахмурился, подошел к ней и спросил:
– Дорогая моя, что вы здесь делаете?
– Я... хотела позвать на помощь... – запинаясь, ответила девушка. – Я была в библиотеке, а мадам графиня... она...
Санитар, взяв девушку под руку, вывел ее из ординаторской и сообщил:
– С мадам все в порядке, нам удалось ее спасти. Так что не беспокойтесь, моя дорогая. И запомните – в ординаторской вам делать нечего. А теперь ступайте к себе. Вы ведь с третьего этажа?
Лиза отправилась к себе в комнату. Сколько времени потребуется полиции, чтобы добраться до клиники? Полчаса? Час? Да, никак не больше часа. Они не смогут проигнорировать звонок, они обязаны реагировать даже на самые идиотские сообщения.
Забравшись с ногами на кровать, Лиза задумалась. Вот все и завершилось. Она отправится на свободу, профессора и Анабеллу арестуют. Она расскажет обо всем, что с ней произошло, тело отца эксгумируют и обнаружат следы таллия. Анабелла и ее сообщники получат по максимуму – отец был гражданином Французской Республики, а согласно ее законам высшая мера – это гильотина. Анабелла и ее дружки в полной мере заслуживают казни!
Дверь Лизиной комнаты отлетела, ударившись ручкой о стену. Девушка узрела профессора Геллендорфа собственной персоной – волосы его были растрепаны, лицо и шея покрыты бордовыми пятнами, лицо искажала злобная гримаса. Его сопровождал высоченный амбал-санитар.
Захлопнув дверь, профессор подошел к Лизе и наотмашь ударил ее по лицу.
– Маленькая сука, значит, это ты пыталась бежать вчера ночью, – произнес профессор.
Понимая, что отрицать очевидное бессмысленно, Лиза дерзко ответила:
– Да, профессор. Или вы думали, что я буду ждать, пока вы меня убьете, как обещали моей мачехе Анабелле?
Геллендорф расхохотался:
– Хитрая гадкая тварь! Ты все слышала! И скрыла от меня, что к тебе вернулась память, вызвала полицию! Хорошо, что у меня имеются осведомители и мне заранее сообщили, что в клинику направляется полицейский патруль.
Лиза возликовала. Еще немного, и она спасется!
– Не завидую вам, профессор, – сказала девушка. – Сколько вам дадут за ваши гешефты? Ведь наверняка я – не единственная, кого вы пичкаете таблетками и убиваете по заказу родственников. Вашу клинику закроют, вас лишат профессорского звания и отправят в тюрьму на долгие годы, возможно, до конца ваших дней.
Геллендорф кивнул санитару, тот подошел к Лизе и крепко обхватил ее. Она попыталась сопротивляться, но у нее не было шансов справиться с двухметровым гигантом весом в сто с лишним килограммов.
Профессор извлек из кармана шприц, набрал из ампулы прозрачной жидкости и вонзил иглу Лизе в предплечье.
– Поганая лицемерка! Ты думаешь, я позволю тебе разрушить мою жизнь? Ни за что! Ты слишком рано празднуешь победу.
Лиза ощутила необычайную слабость, в ушах зашумело, веки стали слипаться. Девушка пыталась противостоять действию гадости, которую впрыснул ей Геллендорф, заклиная себя не засыпать, но меньше чем через тридцать секунд она погрузилась в глубокий медикаментозный сон.
* * *Убедившись в том, что Лиза заснула, Геллендорф указал на девушку санитару и велел:
– Полиция будет в клинике с минуты на минуту. Так что доставь ее в лабораторию. Причем так, чтобы никто девчонку не видел.
Санитар кивнул, вышел из комнаты и вернулся через минуту с каталкой. Он водрузил на нее Лизу и накрыл простыней.
Геллендорф вернулся в кабинет и привел себя в порядок. Раздался зуммер селектора, и медсестра-секретарша доложила:
– Профессор, вас хотят видеть господа из полиции.
Профессор приказал:
– Немедленно проводите их ко мне в кабинет!
Он посмотрелся в зеркало и убедился, что выглядит, как всегда, безукоризненно. Поправив узел галстука и натянув на лицо свою самую обворожительную и невинную улыбку, Геллендорф вышел в приемную, где столкнулся с полицейскими, которых сопровождал один из врачей.
– Добрый день, профессор, – произнес первый полицейский. – Мы получили звонок из вашей клиники от одной из пациенток, которая утверждает, что ее удерживают у вас силой и намереваются убить. Ее зовут Лиза Кречет.
Геллендорф попросил гостей в кабинет и приказал секретарше ни при каких обстоятельствах не беспокоить.
– Лиза Кречет? Дочь великого Леона Кречета? В моей клинике такой пациентки нет, – заявил Геллендорф и указал на архив. – Можете сами убедиться, господа. И вообще, если мне не изменяет память, Лиза Кречет считалась пропавшей без вести, но не так давно ее тело было прибито волнами к берегу. Могу ли я предложить вам кофе?
Один из полицейских занялся архивом, другой ответил:
– Вы правы, профессор, Лиза Кречет была похоронена около трех недель назад. Но вы понимаете, что мы обязаны реагировать на любой звонок.
В дверь кабинета постучали. Профессор распахнул ее и гаркнул:
– Я же просил не беспокоить нас!
Санитар, который отвез Лизу в лабораторию, появился, держа за руку сутулую полную женщину с бессмысленным выражением лица.
– Профессор, – произнес он, – мы установили, кто звонил, – мадам Селаж.
Мадам пропищала:
– Да, это я звонила! Леон Кречет – мой любимый художник. Я читала о его дочери в газете! И мне захотелось стать ею! Бедняжка, она умерла такой молодой!
– Ах, наша дорогая мадам Селаж... – отечески покачал головой профессор Геллендорф. – Право же, я не могу на вас сердиться. Мишель, отведите ее обратно в комнату!
Когда санитар и мадам скрылись, профессор пояснил:
– Мадам Селаж страдает врожденным слабоумием. До того, как ее доставили к нам в клинику, ее любимым занятием было звонить по телефону в разнообразные инстанции и представляться то английской королевой, то женой президента республики, то Девой Марией. Разрешите вам показать ее историю болезни...
* * *Лиза открыла глаза и несколько секунд была уверена, что ей привиделся ночной кошмар. Разъяренный профессор Геллендорф, бугай-санитар, полиция... И только потом девушка поняла, что все произошло с ней в действительности. Она вспомнила, кем является, и позвонила в полицию, и та приехала, чтобы освободить ее. Но где она находится?
Девушка потянулась и попыталась встать, однако у нее не получилось. Она лежала на операционном столе, ее запястья и лодыжки были стянуты кожаными ремнями. С трудом приподняв голову, Лиза осмотрелась по сторонам – похоже, она в лаборатории: большое помещение заставлено столами и шкафами с колбами и пробирками, гудящими аппаратами и большими баками. Геллендорф ввел ей снотворное и запер в одном из подсобных помещений. Наверняка полиция уже приехала!
– Я здесь, помогите! – закричала изо всех сил Лиза. – Пожалуйста, освободите меня!
Десять минут спустя у нее заболело горло – на ее крики никто не откликался. Лиза почувствовала себя абсолютно беспомощной, поняв, что ее не слышно. Наверняка она находится сейчас под землей, в подвале, металлические двери и толстенные бетонные стены отделяют ее от кабинета профессора, в котором находятся полицейские. Профессор наверняка изобретет достоверное объяснение для звонка. Ее карточки в архиве нет, а значит, как пациентки ее не существует.
Что же она наделала! Своей выходкой она только ускорила собственную смерть! Лиза не сомневалась в том, что Геллендорф умертвит ее в полном соответствии с соглашением, которое заключено между ним и Анабеллой. И произойдет это не в четверг, как он обещал, а сегодня. Возможно даже, сейчас...
Девушка попыталась освободиться, вырвать руку или хотя бы ногу из кожаной петли, но не смогла. В конце концов выдохлась и поняла: она не сможет ничего поделать. Ей остается только одно – смиренно ждать появления профессора и смерти. Получается, что Анабелла в очередной раз восторжествует – мачеха избавилась не только от мужа, получив все его миллионное состояние, но и от его настырной дочери.
