Марина Серова - Муж легкого поведения
— Кстати, а это у тебя откуда? — Киря указал на синяк у меня под глазом, который он увидел, как только я сняла солнцезащитные очки, и на разбитую губу.
— А, это… — беспечно махнула я рукой. — Бандитская пуля. Ничего, до свадьбы заживет.
— Что, заступилась за обиженную девушку? — пошутил Кирьянов.
— Вроде того, — уклонилась я от ответа, не желая обсуждать эту тему.
— Послушай, а может, лучше оформим все официально? — неуверенно проговорил Володька, зная, что я не соглашусь на этот вариант, так как предпочитаю всегда действовать самостоятельно.
— Оформим, Володька. Я для этого к тебе и пришла, — проговорила я. — Давай я привезу его к тебе.
— Привози, — согласился Киря. — Когда?
— Когда ты сможешь?
Киря в задумчивости уставился на наручные часы.
— М-м-м… Через полчаса у меня совещание. Давай к концу дня. Сможешь?
— Конечно, — кивнула я.
— Ну, вот и ладно.
— Только смотри, Танюха, — покачал головой Кирьянов. — Сама ничего не предпринимай. Не ровен час…
— Да ладно тебе, — отмахнулась я. — Я еще разберусь с Остапчуком.
— Так это он? — спохватился Киря.
— Не он лично, конечно, — качнула я головой. — У него для этого есть исполнители.
— Так чего ж ты молчишь? Давай оформим и это, — тут же засуетился Кирьянов.
— Остынь, Володька, — охладила я его пыл. — Мне совершенно нечего ему предъявить. На меня напали в моем же собственном подъезде, лица нападавшего я не видела — он был в маске. Свидетелей, как сам понимаешь, тоже не было. Так что… — я развела руками. — Ну, да ничего. Я сама поквитаюсь с ним и за это, и за все прочее.
— Татьяна, — Киря строго постучал указательным пальцем по столу, — смотри, допрыгаешься!
— Ну что ты пристал? — усмехнулась я. — Первый раз, что ли?
— Как скажешь, — вздохнул Кирьянов. — Тогда давай работай пока со своим свидетелем, а там видно будет. Приезжайте ближе к вечеру. Между прочим, мы и сами можем заняться твоим Остапчуком.
— Вот и славно, — проговорила я, поднимаясь. — Значит, если что, ты знаешь, кого трясти на предмет моей внезапной смерти, — мрачно пошутила я.
— Танька! — грозно взглянул на меня Киря. — Типун тебе на язык!
— Ладно, пока, — махнула я Кире рукой на прощание и покинула его рабочий кабинет.
* * *У Кири я пробыла недолго. Сразу от него решила заехать домой пообедать, а уж потом отправиться за Борисенко. Мы же с ним договорились, что я приеду вечером, а он тем временем постарается привести себя в божеский вид. Понятно, конечно, что помыться и побриться ему вряд ли удастся, но он хотя бы переоденется. Я лишь надеялась на то, что на те деньги, что я дала ему, Степан не напьется. Только этого мне не хватало — везти его в невменяемом состоянии к Кирьянову. Тогда от него проку мало будет.
Оставив машину в том же месте, что и в первый раз, я пешком прошлась до свалки, свернула на пустырь и пошагала к гаражам. Еще издали я увидела, что рядом с лачужкой Борисенко никого нет. У меня внутри екнуло: я решила, что случилось то, чего я так боялась, — Степан на радостях решил отметить скорый возврат квартиры и надрался до бессознательного состояния.
Ну да ничего. До встречи с Кирей у меня еще оставалось время, которое можно будет использовать, чтобы привести Борисенко в чувство. Ну или хотя бы постараться сделать это.
Спустившись в овраг, я осторожно приблизилась к шалашу. Заглянув на всякий случай на «задний двор» — не там ли мой свидетель? — я увидела картину, которая меня совсем не обрадовала.
На облезлом диване полулежал Степан Борисенко. Рядом с ним валялась почти опустошенная бутылка из-под водки. Невооруженным взглядом было видно, что водка паленая.
Я вздохнула. Значит, мои худшие ожидания оправдались: Степан не выдержал и напился. Теперь мне предстояло еще и нянчиться с этим алкоголиком, чтобы он мог более или менее членораздельно давать показания.
«Черт бы побрал проклятого алкаша!» — выругалась я про себя и подошла к дивану.
Степан даже не пошевелился при моем приближении. Еще бы — выпить такое количество «левой» водки… Будешь тут мертвецки пьяным…
Наклонившись к Борисенко, я ткнула его в плечо.
— Степан! — грозно произнесла я. — Степан!
Но Борисенко не подавал никаких признаков жизни. Он лежал в неловкой позе на боку, склонив голову на грудь. Я разозлилась на пропойцу и чувствительно ударила его в бок.
— Черт бы тебя побрал! — выругалась я на сей раз вслух. — Вставай, алкаш несчастный! Степан!
Но Степан по-прежнему никак не реагировал на мои попытки докричаться до него. Как же надо напиться, чтобы вообще ничего не слышать и не чувствовать?
Я схватила мужика за плечи и принялась трясти что было мочи. Но и на этот раз мои усилия не возымели должного действия. Лишь голова Борисенко безжизненно моталась из стороны в сторону.
— Степан! — принялась я с остервенением трясти его. — Очнись же, мать твою!
Но ни один мускул даже не дрогнул на физиономии этого опустившегося человека. Голова продолжала по-прежнему мотаться, словно у младенца, который еще не может самостоятельно держать ее.
И тут меня кольнуло. В груди откуда-то взялся ледяной комок и принялся обжигать холодом все вокруг.
Я нервно сглотнула и отпустила Степана. Вдруг возникло очень нехорошее чувство и стало быстро расти. Я почувствовала, как мое сердце усиленно забилось, что не предвещало ничего хорошего.
Когда я отпустила Степана, он, точно мертвый, рухнул на диван. Руки безжизненно раскинулись в разные стороны, а голова вновь упала на грудь.
«Нет, нет, не может такого быть! — стала успокаивать я сама себя. — Да нет… Не может быть», — приговаривала я и все больше и больше верила в свою догадку.
По спине пробежали мурашки, и я тихо опустилась на корточки перед диваном. Осторожно взяв руку Степана в свои, я сжала ее. Рука была еще теплая, но пальцы холодными. И это несмотря на то, что жара стояла еще та…
Дрожащей рукой я постаралась нащупать пульс. Но как ни пыталась, ощутить вибрацию артерии так и не смогла. Попробовала проделать то же на другой руке мужичка, но получила тот же результат.
Степан был мертв. Причем смерть наступила совсем недавно — тело еще не успело остыть. Я покосилась на бутылку, валявшуюся рядом, и по спине снова пробежали мурашки. Вытащив платок, я аккуратно подняла бутылку с земли и поднесла к носу. Вместе с запахом сивухи в нос ударил еще какой-то запах. Принюхавшись, я без особого труда определила, что это яд.
Не так давно мне случилось расследовать одно дело об отравлении мужем жены. Он отравил ее с помощью того же яда, и этот запах я запомнила хорошо и надолго…
Снова понюхав горлышко, я убедилась, что не ошибаюсь, и положила бутылку снова на землю, на то же самое место. У меня не оставалось сомнений: Степана отравили. И я даже знала кто.
Наверняка доказать я ничего не смогу. Хитрый и жестокий Остапчук постарался сделать все без свидетелей. Да и отпечатков его на стекле бутылки наверняка нет. Даже если и были, то теперь бутылку так основательно залапал сам Степан, что найти какие-либо другие следы, кроме его, будет просто невозможно.
Но как Остапчук узнал о моем визите к Степану и о том, что он намерен дать против него показания? В то, что ему сообщил об этом сам Борисенко, я не верила. Тогда как еще?
И тут я вспомнила того парня, который теперь проживал в квартире Борисенко, — как сказали старушки, «бандита чистой воды». Ведь когда он выходил из подъезда, то мог слышать наш разговор с бабками и Пашкой о том, что я интересуюсь Степаном.
Даже наверняка слышал. Ведь он еще, когда сел в машину, заинтересованно посмотрел в мою сторону. Наверняка сообщил сразу же об увиденном и услышанном Остапчуку, и тот принял соответствующие меры. А что, алкаша и бомжа даже искать никто не станет. Да и доказать, что отравил его именно Виталий Владимирович, будет невозможно. Он все предусмотрел!
Я распрямилась. Нужно было вызывать милицию и «Скорую помощь». Так я и сделала, позвонив со своего сотового. А сама не стала дожидаться приезда врачей и сотрудников правоохранительных органов и направилась обратно во двор дома, где раньше проживал Степан.
Во дворе по-прежнему, как и сегодня утром, носились толпой мальчишки. Проходя мимо них, я увидела и своего недавнего знакомого Пашку. Рыжий мальчуган тоже заметил меня и кивнул:
— Привет!
— Привет, — машинально отозвалась я, думая о своем.
Пашка пронесся мимо меня, а я внезапно остановилась и окрикнула его:
— Пашка!
Мальчишка тут же застыл на месте и обернулся.
— Чего? — мотнул он головой.
— Иди сюда, — поманила я его, и пацан подскочил ко мне.
— Чего тебе? Опять к дяде Степану проводить?
— Да нет. Давай поговорим, — сказала я, взяв Павла за плечи и отводя в сторонку.
