Йон Колфер - Вокруг пальца
– Нет, я… – обшариваю мозг в поисках термина, жалующего мне достойный титул, – нарочный мистера Мэддена.
Надеюсь, девушка интерпретирует мою кривую усмешку так, что я принижаю собственную роль во всем этом предприятии по доставке. Как бы не так.
– Мистер Ши, – говорит она в трубку, хмурясь от позеленения стола. – Тут нарочный от мистера Мэддена.
Пять секунд спустя она вручает мне электронный ключ от лифта, будто в насмешку изготовленный в форме настоящего, и сообщает:
– Апартаменты в пентхаузе. Частные лифты в дальнем конце.
Насмешливые отели. Только на Манхэттене.
* * *По пути наведавшись в «удобства», я оставляю в нужнике один из «Глоков» – просто на случай, если надо будет расчистить себе путь к выходу в духе Дикого Запада. И под «Диким Западом» я подразумеваю Лимерик, а вовсе не Техас. О’Коннелл-стрит после часа выдворения по выходным становится малость нервной. Остальные три ствола я оставил на себе в надежде хоть один пронести дуриком через обыск, несомненно, ожидающий меня на верхней площадке.
Я лезу в эту ситуацию вслепую, даже не догадываясь, какого рода сценарий поджидает меня там. Не знаю выходов; не знаю, сколько там враждебных элементов. Оружия, намерений, переговорных позиций. Ничегошеньки.
Шансы на то, что в пафосном заведении в Сохо никакой эскалации не будет, не так уж плохи. Каким идиотом надо быть, чтобы затеять перестрелку в заведении вроде этого «Шедевра»?
Двери у лифта зеркальные, и я разглядываю себя, пока огоньки подбираются к отметке ПХ, пытаясь решить, какую версию Дэниела Макэвоя я представлю тем, кто по ту сторону дверей.
Продемонстрирую им ледяного профессионала, решаю я, но тут же передумываю. Пусть эти типы меня недооценят. Сыграю большого и недалекого, будто парень, пытающийся выглядеть профессионалом, но на самом деле едва барахтающийся на такой глубине. Буду держать рот на замке. Говорить только когда спрашивают и не огрызаться. Вот что советовал Майк:
«Помни, разыгрывай из себя дурака, Макэвой. Пусть мистер Ши считает, что это письмо забросил пес облезлый. Так что обойдись без своих обычных дерзостей. Чем более глупее ты будешь, тем быстрее тебя отпустят. Если будут задавать вопросы насчет подробностей про мою деятельность, ты понятия не имеешь. Ясно?»
Более глупее? И этот тип руководит организацией?!
* * *Я провожу в лифте небольшой бой с тенью, чтобы разогнать кровь, потом примеряю выбранный вид перед зеркальными дверьми. Я хочу, чтобы мистер Ши увидел крупного туповатого парня, из кожи вон лезущего, чтобы выглядеть еще крупнее и не таким тупым. Пора признать, что быть проглоченным хочешь не хочешь придется, и пустить в ход все умения, какие есть, чтобы выйти с той стороны.
Иначе говоря, мне нужно снова стать солдатом.
Лифт вещает мне самым сексистским голосом на свете, что мы добрались до пентхауза. В этот момент большинство лифтов звякнули бы, но этот просто-таки воздыхает, едва не нарушив мою сосредоточенность.
«Ты солдат, – говорю я себе. – Настала пора тупого солдата».
Двери открываются в коридор с красной бархатной дорожкой вроде тех, что выкатываются из самолета королевы, и тремя парнями на часах.
Парни не из военных, двое просто сидят, господи боже мой. Один из сидящих ест курицу. Но третий часовой прямо у меня перед носом, ждет у двери с широкой улыбкой наготове. Такие сердечные улыбки обожают люди на государственных постах. Они включаются, как лампочки, но тепла лишены напрочь.
Я оцениваю его, прячась за своим «тупым, старающимся не выглядеть тупым» взглядом. Он крупный, но рыхловат, ему бы пора увеличить размер рубашек, но он упорствует, удушая пуговицы петлями. Лицо у него плоское, с диковинным созвездием каплевидных веснушек, будто он в упор расстрелял кого-то из дробовика и его забрызгало. Ноги у него легкие, на плечах и руках бугрятся мускулы. А еще, как ни горько мне это признавать, в его взгляде немалый интеллект, а это самое лучшее оружие из всех на близкой дистанции. А вот издали хороший прицел и крепкие руки побивают интеллект всякий раз.
– У меня пакет, – произношу я, стараясь говорить погрубее. – Для мистера Ши.
Парень отзывается, и я с удивлением слышу настоящий «ирландский ирландский» первого поколения. Может, эмигрировал из-за рецессии, хотя вряд ли. Бьюсь об заклад, он швырнул пару шмоток в вещмешок и ускакал из страны, чувствуя, как лазерные взгляды блюстителей правопорядка поджаривают ему седалище.
– Мы ждем тебя, Дэниел. Уже пару часов. Мистер Ши уже весь извелся.
Я даже не утруждаюсь подсунуть какую-нибудь банальность. Просто пожимаю плечом, что может означать «уличное движение», «пошел на хер» или и то и другое разом. Вот это мне и нравится в пожатиях плеч – их неопределенность.
Парень жестом велит мне выйти из лифта, и при выходе я запинаюсь носком о порожек, что вроде как портит разыгрываемый образ крутого парня, зато дает мне благовидный предлог неуклюже шагнуть вперед и сунуть один из легковесных «Кел-Теков», спрятанный в моей лапище, в карман его пиджака.
– Но-но, полегче, здоровяк, – говорит он, будто я жеребец, которого ведут в стойло, мягко отталкивает меня, а потом поднимает обе руки, шевеля пальцами.
– Пытаешься меня леветировать? – спрашиваю я, рассчитывая, что неправильное произношение переводит реплику в разряд «тупица, разыгрывающий умника».
– Просто подыми, – велит он, и я подчиняюсь. А он берется за тщательный шмон. Обыскивать этот парень умеет, в этом ему не откажешь. В некоторых культурах нам после этого следовало бы пожениться. Ему нужно пять секунд, чтобы отыскать два оставшихся ствола, и еще пара минут, чтобы окончательно убедиться, что больше ни одного нет. И никакого деликатничанья. Тут мне не аэропорт Кеннеди. Никто не станет подавать иск о покушении на растление.
– Ты пришел наготове, – замечает он, передавая мое оружие одному из сидячих головорезов. Тот успевает измазать куриным жиром всю кобуру, прежде чем кидает ее в ведерко у себя под стулом. Терпеть ненавижу жирные пальцы на моих вещах и сдерживаюсь лишь потому, что эти пушки были в моей собственности недостаточно долго, чтобы я счел их своими.
– Всегда Готов – мое второе имя, – говорю я. По-моему, это достаточно глупо, чтобы изгладить впечатление от остроты о левитации.
Тепла в смехе моего шмонающего немногим больше, чем в улыбке.
– В самом деле? Как мило, Дэниел… Ну, почему бы не доставить твою готовую сраку в кабинет мистера Ши?
Срака. Ну, вот словечко, которого не наслушаешься.
– А может, я просто отдам этот конверт тебе? – Отчего бы не спросить.
– Не-а. Этот случай из числа лично в руки. Мистер Ши жаждет с тобой познакомиться.
А я жажду больше не знакомиться сегодня абсолютно ни с кем.
– Лады, давай поскорей с этим покончим.
Я иду к двери, и каждый шаг полон обреченности. Понимаю, звучит это мелодраматично, но именно так оно и чувствуется. Желудок скрутило от напряжения, и меня охватывает почти непреодолимое желание снять группу часовых, а потом распахнуть дверь пинком и представиться этому Ши. Сидящие подскакивают по стойке «смирно», будто считали угрозу по моей ауре, и одаривают меня злобным прищуром. Может, я слишком поспешно судил об этих двоих из-за того, что они сидя давились курятиной. В вертикальном положении оба выглядят довольно внушительно. Мой порыв к насилию улетучивается, и я решаю дать этой ситуации разыграться чуток далее.
– Мужики, оставайтесь здесь и следите за лифтом, – велит Брызга своим парням. – И на цыпочках, будьте любезны. Больше никаких сраных «Кей-эф-си».
Они остаются снаружи. Это хорошо, если только в комнате не готовится нечто такое, что Брызга хочет разыграть без лишних свидетелей.
Штука со свидетелями в том, что начинают они отнюдь не в качестве таковых. Люди ничего не видят и ничего не знают, пока блюстители правопорядка не заставят их вспомнить. Большинство людей можно принудить переметнуться, и хороший босс это знает. Так что если предстоит причинить летальные травмы, чем меньше людей это видят, тем лучше.
Дверь литая, чугунная, и я понимаю, что она воспроизводит фасад отеля в масштабе вплоть до арки входа.
– Это маленький отель, – говорю я, щедрой горстью меча глупость.
– Это верно, Эйнштейн, – говорит Брызга, плечом отпихивая меня с дороги, что дает мне секунду непосредственного соприкосновения, необходимую для извлечения миниатюрного девятимиллиметрового из кармана его пиджака. Он ничего не почувствовал, и теперь я сроднился с крохотулькой «Кел-Теком»; этот пистолет воистину мой, раз мы провернули этот кунштюк вместе.
«Теперь у меня семь сюрпризов для мистера Ши и его ребят, – думаю я, пряча легкий как перышко пистолет в собственный карман. – Семь и один в стволе».
Я не хочу никого убивать, если только не придется, но, честно говоря, я не такой противник смертоубийства, как вчера. Если запахло паленым, пора снимать резину, простите за выражение.
