Анри Лёвенбрюк - Завещание веков
— Спасибо. Мсье будет обедать здесь? — спросила она, указав на меня подбородком.
— Нет-нет, — ответил я на вопрошающий взгляд священника. — Не хочу вас беспокоить.
Женщина кивнула и, волоча ноги, вернулась в кухню. Священник жестом пригласил меня сесть за большой стол, а сам скрылся в кухне и через минуту вернулся с двумя чашками кофе. Чувствуя себя не в своей тарелке, я скрестил руки на клеенке в красно-белую клетку.
— Мне очень жаль, что дом вашего отца сгорел, — выдохнул священник, усаживаясь напротив меня.
— Вы с ним были знакомы? — спросил я, стараясь понять, почему он разглядывал меня накануне и зачем пригласил сегодня в свою унылую обитель.
— Именно я и продал ему дом.
Он произнес эту фразу так, словно делал тяжкое признание в непростительном грехе. Я был исповедником, а он грешником. Мне вдруг показалось, что я сижу в исповедальне с другой стороны.
— Понятно…
Священник посмотрел на меня, и я готов был поклясться, что во взгляде его промелькнул страх.
— Он сказал вам, зачем ему понадобился дом? — спросил он.
— Нет, — ответил я, заинтригованный этим вопросом.
— Вот как? А вам нравится Горд?
Я поднял брови. Очевидно, священник чувствовал себя не в своей тарелке еще больше, чем я. Это была одна из тех минут, когда между вымученными фразами вклиниваются тяжелые паузы, когда взгляду не на чем остановиться, когда руки не знают, куда спрятаться…
— Да, — тупо ответил я. — Здесь очень красиво. Мне пока удалось увидеть немногое, но все очень красиво. Вы хотели сказать мне, почему мой отец…
— Вам надо побывать в Бори, — перебил он меня. — Очень живописное место. Такой древний город… знаете, ведь ему не меньше трех тысяч лет…
— Почему мой отец купил этот дом? — настойчиво повторил я, видя, что он пытается сменить тему.
Священник потер руки с явным смущением.
— Этот дом принадлежал Шагалу.
Я скорчил удивленную гримасу:
— Шагалу?
— Да, как многие другие художники, он жил в Горде в сороковых годах и только потом уехал в Соединенные Штаты. У него был большой дом для жены и семьи, но он купил еще и этот… тайно.
— Тайно? Чтобы встречаться с любовницами?
— Отнюдь нет.
— Тогда зачем же?
— Значит, ваш отец ничего вам не рассказывал? — удивился священник и поставил свою чашку на стол.
— В общем, нет… Мы давно не общались. Но сейчас мне нужно знать. Я нашел в подвале все эти странные вещи…
Священник вытаращил глаза:
— Вам следует забыть о них, молодой человек.
— О чем забыть? Что вы имеете в виду?
— Ваш отец навыдумывал массу вещей… совершенно безумных. Этот дом принадлежал Шагалу, ваш отец очень любил Шагала, и это ударило ему в голову, он стал выдумывать всякие вещи…
— Что вы мне рассказываете? В подвале ничто не напоминало о Шагале…
— Забудьте обо всем! Продайте дом, вернитесь спокойно домой, не повторяйте ошибок вашего отца!
Мне казалось, будто я сплю наяву. Речи священника становились все более и более сбивчивыми, все более и более нереальными. Это походило на какой-то скверный роман. Он говорил теперь очень быстро и почти кричал.
Внезапно он поднялся и с суровым видом произнес:
— Сожалею, но мне нужно готовиться к мессе… Вас проводить?
В глазах его застыл ужас. Я тоже встал. Мне хотелось продолжить разговор, но я не посмел настаивать. Меня так удивило странное поведение священника, что я не находил никаких слов. Он выпроводил меня на улицу и, прежде чем я успел попрощаться с ним, захлопнул дверь.
Несколько секунд я неподвижно стоял на тротуаре, испытывая безумное желание выбить дверь и потребовать от священника, чтобы он все мне рассказал. Я изумленно потряс головой и решил, что будет лучше вернуться к Софи.
Через полчаса мы уже сидели за обеденным столом, и я рассказывал ей эту невероятную историю.
— Действительно, очень все странно, — согласилась журналистка.
— Отец обожал Шагала. Но чтобы из-за этого покупать дом в Горде… Интересно, что пытается утаить этот священник? Он был напутан. По-настоящему напуган.
— Как бы там ни было, это дает нам новую зацепку: Шагал.
Вскоре после полудня раздался телефонный звонок, которого мы с нетерпением ждали. Информатор Софи из RG сообщил нам хорошую новость. Ему удалось обнаружить, откуда раздался таинственный звонок. Прежде чем открыть это, он сказал Софи, что теперь они квиты и она не должна больше требовать от него услуг такого рода. Софи возразила, что в будущем собирается сделать еще несколько репортажей с Ближнего Востока, — этого оказалось достаточно, чтобы поставить ее собеседника на место. Не знаю, что там между ними было, но она, как говорится, «держала его за жабры».
Он проворчал что-то, чего я не расслышал, затем продиктовал имя и номер. Софи записала их в наш блокнот, поблагодарив его, повесила трубку и со значением взглянула на меня.
— Бинго! — торжествующе воскликнула она.
— Ну что? — нетерпеливо спросил я.
— Наш утренний друг действительно находился в Риме, но только не в редакции газеты «Стампа». Он звонил нам из офиса общества под названием «Acta Fidei».[24]
— Это еще что такое?
— Понятия не имею! — призналась Софи, вставая из-за стола. — Но мы узнаем это очень скоро…
Мы снова поднялись на второй этаж и включили мой ноутбук, чтобы приступить к поиску, Это уже превратилось в ритуал. Мне нравилось смотреть, как она стучит по клавиатуре, прыгает с сайта на сайт, щелкает мышкой по ссылкам, вздыхает, радуется, считывает информацию, не давая мне времени даже на то, чтобы все прочесть. Она была в своей стихии. Делала все быстро. Уверенно. Курила сигарету за сигаретой, перегоняя ее в угол рта, чтобы освободить руки. Щурила глаза. Дым стелился у ее лица, плыл к экрану. Я смотрел на нее, сидя чуть сзади, с интересом и восторгом одновременно, стараясь внимательно слушать все, что она мне сообщала.
Она очень скоро обнаружила, что «Акта Фидеи» — это религиозная организация, имевшая резиденцию в Ватикане. Организация, разумеется, вполне официальная, но… слишком уж специфическая. Прежде всего, каждый раз, когда мы встречались с какой-нибудь ссылкой на «Акта Фидеи», вместе с этим названием возникало другое — «Opus Dei».[25] У обоих этих обществ и в самом деле было много общего, главное же отличие состояло в том, что первое отнюдь не стремилось к паблисити и массовому набору членов, которыми активно занималось второе.
Итак, «Акта Фидеи» представляла собой некое спиритуалистическое движение с расплывчатыми целями и пользовалась более или менее прямой поддержкой Ватикана. Немного, но для начала кое-что. Больше всего насторожило нас то, что раздобыть информацию об «Акта Фидеи» оказалось таким же сложным делом, как выйти на след «Бильдерберга». Обе организации окружили себя покровом тайны. И у них не было официального сайта, что отнюдь не облегчало поиск.
— Мы вторглись в вашу сферу, — подытожил я. — Религия. Вы наверняка сумеете что-нибудь найти.
Она пожала плечами:
— Я знаю «Опус Деи», но, по правде говоря, об «Акта Фидеи» никогда не слышала…
— Ладно, расскажите мне, что вам известно об «Опус Деи»… Ведь я, признаться, не знаю ровным счетом ничего.
— Это религиозная организация, созданная в начале века и свернувшая на довольно скверную дорожку. Сейчас она часто выступает в роли лоббиста христианских фундаменталистов, используя для этого политиков крайне правого толка.
— А именно?
— Эту организацию подозревают в том, что она косвенным образом поддерживала франкистский режим, диктатуру Пиночета…
— А, все те же милые люди!
— В ходе Ирангейта обнаружилось, что «Опус Деи» финансировала никарагуанских контрас.
Мне было совестно признаваться в своем невежестве, но я понятия не имел, о чем она говорит. Поскольку предметом моих университетских штудий была литература, я слишком глубоко погрузился в изучение романов девятнадцатого века и не уделял достаточного внимания газетам…
— Контрас, это кто?
— Крайне правая группировка, противостоявшая сандинистам в Никарагуа. А вы что, в самом деле ничего не слышали даже о скандале Ирангейт?
— Да нет, слышал, — робко ответил я. — Но мне казалось, что это связано с оружием, которое Рейган продавал Ирану…
— Вот именно, а полученные за это оружие деньги шли на поддержку контрас. Подобно многим лоббистам крайне правых и «Опус Деи», в частности, американцы часто совершали одну и ту же ошибку, пытаясь одолеть зло при помощи зла. Порой они финансировали откровенных мерзавцев. Вспомните хотя бы Бен Ладена в Афганистане.
— Согласен.
— Короче, «Опус Деи» много раз поминали в связи с довольно темными делами. Финансовые структуры — спруты, выглядят крайне подозрительно, и не случайно эту организацию часто называют Святой Мафией… Все знают, что контрас создали целую сеть торговли кокаином на денежки, полученные из Ватикана! Забавно, правда?
