Стиг Трентер - Скандинавский детектив
— Ясное дело, случайность, — сказал я.
— Так и я сказала Хильде, когда она спустилась, — подтвердила горничная. — Господи, сирень старая, уже не первый год усыхает. Удивляюсь, как она вообще перезимовала. Но Хильда этого не знала. Она только осенью сюда вернулась.
Я кивнул.
— От фру Денер?
— Точно. Она здесь двадцать пять лет не была.
— А почему, собственно, она вернулась? — спросил я. — Фру Денер отказалась от ее услуг?
— Там ей стало трудно управляться, и тогда фру Денер договорилась с директором, что ее возьмут сюда. Здесь на ней только готовка, и в доме все по-современному, с тех пор как хозяин его перестроил.
Когда мы вышли из квартиры покойного миллионера и спускались по лестнице, Веспер Юнсон заметил:
— Не больно приятно связывать судьбу с таким вот деревом-хранителем. Представляете, каждое утро проверять, полито ли оно да удобрено. А весной волнуйся, распустилось или нет!
Из полумрака вынырнул сержант.
— Как хорошо, что вы не ушли! — обрадовался он и что-то прошептал на ухо комиссару.
— Отлично, — сказал тот, — отлично. Я к нему загляну. Как его фамилия — Ларсон?
— Капитан дальнего плавания Эйнар Ларсон.
Веспер Юнсон достал блокнот и сделал какие-то пометки, зонтик при этом покачивался у него на руке.
— А вы пока позвоните адвокату Георгу Шилю, Дроттнинггатан, тридцать восемь. Передайте, что я на полчасика запоздаю. Он все равно сидит на месте, так что, думаю, это не имеет значения.
Сержант все записал и, глянув на карманные часы, сказал:
— Депеши из Норрланда должны вот-вот прийти.
— Вы лучше езжайте домой, — сказал комиссар. — Если что проклюнется, свяжитесь со мной. Я буду на месте часов в десять, а может, и раньше.
Мы вышли на улицу и поспешили к соседнему подъезду, над которым красовался номер 11. Дом был старый, обшарпанный, а лестница в столь плачевном состоянии, что я подумал, не хозяйничает ли тут стокгольмский муниципалитет. Грязно-желтая краска на стенах облупилась, подъезд провонял кухонным чадом и прочей гадостью — хоть нос затыкай.
— Кто такой капитан Ларсон? — спросил я, когда мы поднимались по высокой истертой лестнице.
— Здешний жилец.
— Мое присутствие вообще-то желательно?
— Да все равно.
— Ладно, в таком случае будьте здоровы.
Комиссар сразу переменил тон.
— Господи, ну что вы обижаетесь? Идемте-идемте, услышите кое-что интересное.
Много времени пройдет, пока я разберусь в этом сумасбродном и весьма небезопасном коротышке.
Мы молча продолжали подниматься по полутемной лестнице и добрались, наконец, до верхней площадки. Туда выходило несколько дверей, на одной из которых я прочитал: «Ларсон». Веспер Юнсон позвонил. В квартире послышались шаги, дверь открылась: на пороге стоял великан.
— Прошу, прошу, — раскатистым басом пригласил он нас. — Как я понимаю, вы из полиции.
Мы очутились в большой комнате, куда через косые окна пробивался свет заката. Множество моделей кораблей на шкафах и столах и ряды морских пейзажей на грязных стенах. Спертый воздух пропах табачным дымом, кухней и клеем. Комиссар с любопытством огляделся.
— Я и не подозревал, что здесь настоящий морской музей.
Великан довольно фыркнул.
— Старикам тоже надо чем-то заниматься… Да-да, эти игрушки я сам сделал, все до одной, своими руками.
Он и впрямь был уже в годах — пожалуй, под семьдесят. Череп голый, как коленка, квадратный подбородок зарос седой щетиной. Уму непостижимо, как его грубые лапищи могли выполнять такую тонкую работу — строить модели кораблей.
Комиссар угостил старого моряка сигаретой и закурил сам.
— Я — комиссар уголовной полиции Юнсон, — представился он, — и вообще-то пришел сюда вовсе не любоваться моделями.
Старый моряк кивнул.
— Вы, как я понимаю, насчет директора Леслера интересуетесь.
— Совершенно верно. Вы уже давали показания сержанту, но мне хочется самому услышать ваш рассказ. Вы последний, кто видел директора Леслера живым?
— Не знаю, последний или нет, но видел я его без малого в девять вечера вчера на крыше.
— Может, мы пройдем туда? — Веспер Юнсон обвел комнату ищущим взглядом.
— Конечно-конечно, — с готовностью пророкотал старый моряк. — Лестница в прихожей.
Узкая лестница привела нас в тесный длинный садик, с одной его стороны была стена высотой до плеча, с другой — металлические перила, оттуда открывался вид на север. На ухоженной земле теснились кусты и деревца, а между ними пестрели весенние цветы.
— Тут, значит, у вас вроде дачи, — сказал Веспер Юнсон.
Великан кивнул.
— Мне нравится. Прямо как в деревне.
Комиссар посмотрел на соседнюю террасу, она располагалась повыше, за торцом садика Ларсона, и тоже утопала в зелени. И тут до меня дошло: это же сад Свена Леслера, а мы сейчас в том самом садике, который я видел утром из-за стены.
— Итак, вчера вечером вы были здесь, на крыше, — сказал Веспер Юнсон. — Цветы поливали?
Отставной моряк кивнул.
— Не помните, в котором часу вы поднялись сюда?
— Пожалуй, около половины девятого.
— И что же произошло?
Старик поскреб щетину.
— Я копался на грядках, слышу, кто-то ходит по террасе Леслера. Смотрю — сам директор. Спустился по лесенке в коридорчик за стенкой — тут он, рядышком — и пошел туда, к железной калитке.
Он показал на ржавую калитку, которая утром была открыта.
— Он ее отпер? — спросил комиссар.
— Совершенно верно. Я его окликнул, поздоровался, но он не услышал. Вы, наверное, знаете, он был немного глуховат.
— А вот это кое-что новенькое, — удивился Веспер Юнсон. — Говорите, глуховат?
— Да. И давно. Нет, слуховым аппаратом он не пользовался, но слышал не слишком хорошо.
Карандаш комиссара порхал по странице блокнота.
— Очень интересно, — бормотал он. — Значит, директор Леслер вас не заметил?
Ларсон покачал головой.
— Так и ушел, меня не заметив.
Веспер Юнсон прикусил пухлую нижнюю губу и причмокнул.
— Когда примерно это было?
— Кто его знает… — задумчиво протянул старик. — Трудно сказать, на часы-то я не глядел. Пожалуй, этак без десяти девять или около того.
— Ну а сами вы долго здесь пробыли?
— Могу сказать точнее, — закивал моряк. — Ушел я не раньше пяти минут десятого. Как раз пробили часы на церкви Марии Магдалины. Темно стало, не поработаешь.
— Больше вы в саду никого не видели? Может, приходил кто или уходил?
Ларсон качнул большой лысой головой.
— Никого там не было.
— И ничего не слышали?
— Нет.
— Никакого шума?
— Нет. Я понимаю, вы на выстрел намекаете. Но услышать его здесь было невозможно. Во-первых, довольно далеко, и потом, западный ветер…
Веспер Юнсон вздохнул и спрятал блокнот.
— Большое вам спасибо, — сказал он, протягивая капитану руку. — Мы узнали очень важные вещи.
— Рад, коли чем помог, — пробасил моряк.
Когда в сумерках мы въезжали на шлюзовую развязку, комиссар пояснил:
— В самом деле, если говорить о выяснении обстоятельств двойного убийства, показания старого моряка весьма полезны. Во-первых, он подтвердил, что железную калитку отпер сам Свен Леслер. Во-вторых, мы теперь более-менее точно знаем, что по крыше убийца не проходил. Иначе бы моряк видел его. Ведь он ушел из садика уже после девяти. Несмотря на свой возраст, он оставляет впечатление человека наблюдательного и зоркого.
— В-третьих, мы узнали, что Свен Леслер был глуховат, — добавил я.
— Чрезвычайно любопытный штрих, — согласился Веспер Юнсон. — Возможно, это сыграло определенную роль.
Он погрузился в размышления, отвечал односложно, с отсутствующим видом, а машина меж тем катила по Старому городу. Только когда Класон затормозил в центре Клары, у массивного мрачного дома на Дроттништатан, он оживился.
— Я скоро. — С этими словами он выскочил на тротуар и исчез в темном подъезде.
Класон поставил машину в переулке. Я вышел, купил на углу несколько вечерних газет и горячие сардельки. Жирные шапки экстренных выпусков кричали о «загадочном убийстве» и «страшной тайне», но материал был так себе.
Я успел приняться уже за вторую сардельку, когда рядом вырос Веспер Юнсон. Голодным взглядом он покосился на меня и заявил:
— Я тоже не обедал. — И направился к лоточнику. А через минуту вернулся, неся в каждой руке по дымящейся сардельке.
— Что нового? — полюбопытствовал я.
Он жадно проглотил кусок.
— Адвокат Шиль — старый хитрый лис и говорить не хочет. Занимается он не только разводом Хелен и Гилберта, он еще и поверенный Свена Леслера.
Мы уселись на заднее сиденье и поехали дальше.
— В таком случае он знает содержание завещания, — сказал я.
