Мария Брикер - Шарф Айседоры
– Да сиди уж! В смысле, не дергайся, – отмахнулась Зотова, легко задвинула диван на место, разобрала его и, подхватив Ивана Аркадьевича под мышки, уложила режиссера в кроватку.
– Мне надо… это самое… ехать… Дела у меня срочные! – попытался было подняться Иван Аркадьевич.
– Лежать! – скомандовала Зотова, притащила мази, пуховый платок, обезболивающее и остаток вечера лечила режиссера и кормила его с ложечки пельменями. Варламов робко сопротивлялся, пытался сбежать, но наконец-то угомонился и уснул.
Елена Петровна поправила Варламову одеялко и тоже отправилась спать. Похоже, поездка в Австрию отменилась по ее вине, и она так и не попробует шпеккнёделей с шинкенфлекерлнами, с сожалением подумала она и провалилась в сон, решив не класть под подушку свою любимую двухкилограммовую гантель. Вряд ли Варламов станет сегодня покушаться на ее честь.
К ее удивлению, когда Елена Петровна пробудилась, Варламов уже скакал, как горный козел, по кухне и готовил завтрак.
– Солнце мое, ты настоящая волшебница! – поставив перед Еленой Петровной чашечку с кофе и блюдо с бутербродами, пропел Варламов. – Мало того, что на ноги подняла, так еще и излечила мою хроническую бессонницу. Я впервые за несколько лет спал ночью. Лена, ты потрясающая женщина!
– Твою бессонницу вылечила таблетка снотворного, которую я тебе вместе с анальгином дала. Чтобы ты угомонился, – доложила Зотова довольно, хотя подобный сомнительный комплимент редко какая женщина оценит.
– Коварная! – закатил глаза режиссер.
– Я такая, – подмигнула Елена Петровна, кокетливо поправив воротничок на своем сатиновом пеньюаре в мелкий цветочек.
– Документы приготовь. И еще мне от тебя нужны справка с работы и фотографии для визы. Лена, времени в обрез. В последний раз спрашиваю, да или нет, больше я тебя упрашивать не буду, – уловив в лице Елены Петровны сомнение, заявил режиссер.
– Ладно, уговорил, я еду с тобой в Тироль справлять Новый год. Вдруг у тебя прострел снова случится, кто тебя лечить будет? Но предупреждаю, на лыжах я кататься не стану! Даже не уговаривай! Не буду!
– Согласен, я буду катать тебя с гор на санках, душа моя! – обрадовался Варламов и чмокнул Елену Петровну в лоб.
Зотова вообразила свою выдающуюся попу на детских саночках и ехать в Австрию снова перехотела, но отказываться уже было неудобно. Варламов светился от счастья и казался ребенком, который уломал строгую маму дать ему мороженое во время простуды. Дурак! Да, нельзя Варламова одного отпускать, он хоть и знаменитый режиссер, но какой-то беспризорный. Пропадет без нее, сердобольно подумала Елена Петровна и неожиданно тоже испытала прилив счастья. Кратковременный. На работу, куда ее подбросил Иван Аркадьевич на белоснежном «Вольво» с мягкими кожаными сиденьями и чопорным водилой, она приехала в растрепанных чувствах. Снова возникло ощущение, что она села не в свои сани. Комплексов по поводу своего социального и материального положения у нее никогда не возникало, потому что поводов не было. Жила себе спокойно без всяких курортов, ловила преступников и проблем не знала, а теперь голова ее была занята совсем не тем, чем следует. Вместо того, чтобы думать о деле, она размышляла о деньгах и решала задачку, где их взять, чтобы купить себе для поездки все необходимое. У Пашки просить совесть не позволяла, хотя сын с недавних пор начал зарабатывать прилично, устроился на работу в солидную компанию юристом по коммерческому праву и сам постоянно ей пытался денег подкинуть. Елена Петровна каждый раз отказывалась, у него своя семья, жена, о ней в первую очередь заботиться надо. К тому же, после того, как Елена Петровна выставила сына вон, обращаться к Павлу было неловко.
Радовало, что Варламов, несмотря на мировую известность, публичной персоной не был, в газетах и журналах мелькал крайне редко, в сумасшедшей Москве на улицах в него никто пальцами не тыкал, автографов не просил. Но кто знает, что будет в Европе, где он живет много лет и является чуть ли не культурным достоянием, как памятник Моцарту в Австрии. Как будут реагировать люди, когда режиссер начнет катать на санках ее… гм… культурное достояние? «Эпидемия смертей от „столбняка“ однозначно прокатится по тихому Тиролю», – хмыкнула Елена Петровна и подумала, что все– таки стоит взять с собой на курорт розовые рейтузы и кофточку – в отместку Ивану Аркадьевичу, который нарушил в очередной раз ее душевный покой и выбил из привычного рабочего ритма своим глупым предложением. Да, она уже давно поняла, что Варламову глубоко плевать на общественное мнение. Он, как большинство звезд крупной величины, жил в свое удовольствие и делал только то, что ему хотелось. В этом плане они были чем– то похожи, при любых обстоятельствах она была верна себе и всегда следовала букве закона. Ошибки случались, но совесть ее была чиста. Однако вскоре ей предстояла другая роль – роль женщины, от которой она давно отвыкла, причем роль женщины известного человека. Без красивого лыжного костюма и вечернего платья не обойтись, какая неприятность! Мало того, Варламов нагрузил ее и другими проблемами, пришлось переться в бухгалтерию, справку брать о своих трудовых доходах, что само по себе грустно.
В бухгалтерии Елену Петровну ждал приятный сюрприз: премия по результатам работы, плюс тринадцатая зарплата, плюс зарплата, которую решили выплатить до новогодних праздников. Настроение улучшилось, одна проблема решилась, занимать деньги теперь нет необходимости, на лыжный костюм ей точно хватит, и на платье вечернее, и на прочую мелочовку, без которой в поездке не обойтись. Можно было возвращаться к работе.
Распечатка телефонных номеров, по которым звонила Марина Гольц, и тех, по которым звонили ей незадолго до смерти, снова нарушило душевное равновесие. Контакты отрабатывали опера и Лысенко, но, мельком проглядев список, Зотова наткнулась на две знакомые фамилии – Шахов и Варламов. Шахов звонил потерпевшей, Варламову Гольц звонила сама. Вроде бы ничего особенного в этом не было, Шахов был доктором Марины, а Варламов связан с кино, мог пересекаться с Гольц на тусовках. Никаких фактических оснований подозревать режиссера в причастности к преступлению у нее не было, но червяк сомнения заворочался в душе, и с глаз словно шоры упали. Варламов вовсе не душка, а сволочь страшная, удовольствие получает от игры с человеческими судьбами, тасует их, как карточную колоду! А что, если она уже в его игре? Что, если он манипулирует ею для достижения каких-то своих личных целей? Может, неслучайно режиссер оказался в списке контактов Марины Гольц? Почему он так настойчиво пытается ее увезти из Москвы? Не потому ли, что хочет отвлечь ее от расследования? От этого предположения у Зотовой в глазах потемнело.
– Собака! – Елена Петровна громыхнула кулаком по столу. – Собака страшная!
– Я?! – вякнул с порога Лысенко.
– Ой, это я не тебе, Андрюша, – крякнула Елена Петровна, отметив, что впервые назвала следователя так нежно. – Ты почему не стучишься, Лысенко? Здесь тебе не проходной двор! – тут же поправилась она.
– Извините-с, поспешил вас обрадовать, Леночка Петровна, – прогудел Лысенко и уселся перед Зотовой. – Съездил с распечаточкой к сеструхе звездули и еще разик с ней пообщался. Фенита ля комеди клаб, как говорится, – попытался пошутить Лысенко. – Я вычислил поклонника убитой.
– Как она?
– Кто?
– Ладно, по сути вещай, – раздраженно попросила Зотова, ничего удивительного, что Лысенко вопроса не понял, Андрюшенька сердобольностью никогда не отличался.
– А, понял-с. Никаких претензий к тетке у меня не возникло. В трауре пребывает, глаза заплаканы, бледная, в квартире воняет-с валерьянкой. Горюет вполне натурально.
– Претензий, выходит, у тебя нет. Надо же, – язвительно заметила Елена Петровна.
– Дык…
– Давай к делу. Я во времени ограничена.
– Не любите вы меня, Леночка Петровна.
– Любишь, не любишь… Ерунду не говори, мы с тобой не на свидании, – вяло возразила Зотова. – Я знаю, что ты толковый следователь, – успокоила его Зотова, а про себя подумала, что следователь он, возможно, и толковый, но человек плохой. Иной раз Елене Петровне казалось, что у Лысенко вместо сердца – кусок колючей проволоки. Он упивался властью над другими людьми, которые волею случая оказывались от него зависимыми, и ни к кому не проявлял сочувствия.
– Посмотрите-с новую инфу. Я подчеркнул фамилию, которую не смогла опознать сестра Марины Гольц, – Лысенко положил перед Зотовой протокол допроса сестры Гольц, распечатку и какую-то диаграмму. Одна фамилия в списке была помечена желтым маркером, напротив других контактов – краткое пояснение, каким боком человек со звездой связан. Варламов был указан, как – «контакт по работе», что Елену Петровну немного успокоило, но все равно в душе осталась тревога. Воспоминания не давали Зотовой покоя, помимо воли всплывали все новые и новые неприятные эпизоды, связанные с деятельностью режиссера. Маленький городок Приреченск, страшное реалити-шоу «Уснуть навсегда», в котором Варламов сыграл главную и отвратительную роль [3] … Совсем она голову потеряла! На курорт собралась! С кем? С кукловодом, для которого жизни людей не стоят и ломаного гроша.
