Инна Балтийская - Призрак с горы Мертвецов

Трое суток Тамара и Юрий провели в местном отделении РОВД, возвращаться на ночлег в гостиничку у них не было сил, ни моральных, ни физических. Для девушки сердобольные оперативники поставили в углу раскладушку с раздобытым где-то мягким матрасом, а Юрии спал в предбаннике возле самого входа на двух сдвинутых кожаных креслах, узких и жестких. Уже ясно было, что произошла трагедия, но еще оставалась надежда. Возможно, группу накрыла лавина, или палатку занесло снегом. И студенты, израненные и обессиленные, сидят под снеговыми завалами и ждут подмоги. Главное, чтобы они были живы!

Иногда измученная тревогой и бессонницей Тамара вспоминала, с какими гадкими мыслями проводила Лилю в последний путь, и тут же начинала ругать себя. Дура, завистливая курица! Да на фига ей сдался этот Юрик, ей надо было идти вместе с подругой. Сейчас они вместе сидели бы под завалами, и подбадривали друг друга. Она не сходила бы с ума от неизвестности и тревоги. Но Лиля там одна. Ее Лилька, для которой она решала сложные задачи по математике, с которой делилась всеми секретами до этой проклятой поездки! Недотрога, хрупкая куколка, совершенно не приспособленная для тяжелых рюкзаков и сложных горных походов.

На четвертые сутки вечером в предбанник, где они с Юриком полудремали в неудобных жестких креслах, зашел невысокий пожилой мужчина в штатском. Он долго молчал, глядя на полусонную Тамару, а потом тихо сказал:

— Я руководитель следственной бригады Петр Иванцов. Вам надо будет поехать со мной.

Тамара вскочила с кресла, мигом проснувшись и мгновенно позабыв про усталость:

— Их нашли, да? Им нужна помощь?

— Троих нашли. — коротко кивнул мужчина. — Вы готовы к поездке?

— Конечно, готовы! — быстро закивала Тамара, торопливо надевая висевшее на спинке кресла пальто. — Нашли Лилю, с ней все в порядке?

— Ее пока не нашли. — мужчина, казалось, заколебался, но все же продолжил. — Нашли троих ваших товарищей. Вам так или иначе придется скоро узнать… Мы поедем в морг.

Минуту Тамара молча смотрела на него, думая, что просто ослышалась. Возможно, он сказал что-то другое… Он наверняка сказал что-то другое, а она, глупая курица, услышала страшное слово. Она беспомощно оглянулась на Юрика, так и не вставшего со своего кресла. И увидела, что он в глубоком обмороке.

Опознание своих друзей Тамара помнила смутно. Память услужливо стирала страшные воспоминания. Зато разговоры спасателей она запомнила на удивление хорошо.

Оперативники вовсю рассказывали сослуживцам подробности страшной находки. Их позвали наткнувшиеся на заваленную снегом палатку охотники-ханси. Палатка оказалась пустой, зияющей двумя длинными вертикальными разрезами по брезенту. Внутри валялись рюкзаки и теплые вещи. Разбросанные по палатке, кое-где надорванные, они выглядели так, словно внутри бушевал смерч. Там же лежали и кошельки с деньгами, и документы. Спасатели попытались понять, куда делись люди, рассмотрели разрезы, словно выгрызенные огромными челюстями, и поняли, что палатка вскрывалась не снаружи, а изнутри!

Выглядело все так, словно люди резали палатку и в панике выбирались наружу, растаптывая и разбрасывая теплые вещи, продовольствие и необходимое для подъема оборудование.

Троих студентов нашли только на следующий день, в полукилометре от палатки. Раздетый до носков парень лежал, уткнувшись в давно потухшие угольки костра, лицо обгорело почти до костей, ребра были полностью раздавлены. Еще двое студентов распластались на снегу, почти зарывшись в него, ногами к костру. Похоже, они пытались ползти к палатке, но продвинулись недалеко. Они были практически раздеты — только в трусах и носках, на сорокоградусном морозе, на котором замерзало дыхание. На телах не было видно никаких повреждений, но раздувшиеся лица погибших были сведены такими судорогами, что не по себе стало даже видавшим виды спасателям. Двое охотников-ханси тут же ушли, заявив, что тут не обошлось без нечистой силы. И оранжевый цвет мертвых лиц лишь усиливал их уверенность.

— Прикиньте, ребята! — шептались молоденькие милиционеры, опасливо оглядываясь на Тамару. — Они разделись, долго резали палатку, пилили ее буквально ножовкой, руками отрывали куски брезента, вылезли наружу в трусах и носках, и потопали за полкилометра разводить костер! А потом поползли обратно и замерзли по дороге.

Надо было опознать погибших, но сделать это было достаточно сложно. Одежда, по которой можно было провести опознание, осталась в палатке, лица были так искажены предсмертными гримасами, что Тамара не могла заставить себя разглядывать их, пытаясь узнать знакомые черты. Обгоревший труп она опознавать отказалась. А поисковые группы между тем продолжали поиски.

Девушек нашли не скоро, и Тамара уговаривала себя, что они живы, просто где-то спрятались. От усталости и недосыпа она сильно похудела, превратилась буквально в тень, и постоянно плакала. Юрий Чудинов как-то тихо, не прощаясь, уехал. В городок за Тамарой приехала мать, и буквально силой увезла ее домой.

Пропавших девушек нашли лишь через три месяца, весной, когда окаменевший снег начал подтаивать и сходить с вершин. Девушки словно затаились в небольшой ложбинке, занесенной снежными пластами. Они тоже были раздетые до белья, но умерли не от переохлаждения. У одной из девушек лицо было искажено гримасой ужаса и откушен язык, а у второй выдавлены глаза. Их лица, оттаяв, тоже поражали странным красновато-оранжевым оттенком.

А еще через двое суток нашли и еще четырех парней вместе с Дмитрием Щегловым. У всех были перебиты кости черепа, лица превращены с кровавое месиво, у двоих переломаны ребра, у здоровяка Вовчика был буквально снят скальп и вырван язык. Смотреть на это без содрогания не могли даже бывалые оперативники. Трупы студентов привезли в родной город в свинцовых гробах, родителям даже не дали взглянуть в последний раз на погибших.

Тамара бросила Политтех и полгода просидела дома в глубокой депрессии. Неизвестно, когда бы она выкарабкалась, если бы не Юрик. Он приходил почти каждый вечер, подолгу беседовал с ней, рассказывал последние новости по расследованию гибели группы. Оказалось, что вместе с ректором Политтеха он дважды летал в уральский городок на опознание погибших. Лишь он смог опознать Щеглова и еще одного парня, обезображенного донельзя. Чудинов рассказал про долгие беседы со следователем, от которого узнавал страшные подробности.

Руководитель следственной группы Иванцов основной считал версию техногенной катастрофы. На двух фрагментах курток были найдены следы радиоактивного вещества. Появились свидетельские показания, в которых говорилось об огненных шарах, летающих над горой накануне трагедии. И следствие пришло к выводу, что вблизи горы проводились военные испытания, которые и погубили студентов. Тамара потихоньку выходила из апатии, и в конце концов прямо спросила Юрика, верит ли он в техногенную катастрофу. И, глядя ей прямо в глаза, он ясно и четко ответил:

— Да. Уверен, так все и было.

Глава 11

Получив столь желанный дневник Лили, Панкратов с головой погрузился в чтение. Он сидел в гостиной, на мягком плюшевом кресле, и, похоже, вообще не замечал, что делается вокруг. Я ушла на кухню, заварила чай в красивом красном заварочном чайнике в китайском стиле, разлила его по чашечкам-пиалкам, подождала полчаса… Потом со скуки сама выпила весь чай, вернулась в гостиную и смирно села на диван. Включить телевизор или уткнуться носом в планшет мне казалось невежливым, к тому же, больше всего мне хотелось принять душ, раздвинуть складной диванчик и завалиться спать. Усталость от странно проведенного дня навалилась бетонной плитой, и меня буквально пригибало к дивану. Но выпроводить непрошенного гостя я не решалась, хотя так хотелось…

Примерно через час такого сидения я начала потихоньку засыпать. Положив голову на спинку дивана, я понемногу сползала вниз, и тут, наконец, следователь оторвался от увлекательного чтения и обратил на меня внимание:

— Лариса, а это вы читали: «Юрик якобы заболел, и Томка тут же вызвалась за ним ухаживать. Вот же дурочка, не стоит он того. Она ж видела, как он на меня облизывался, а к ней клеиться начал, чтобы меня позлить. И ничем он не болен, вон как в меня вцепился на выходе: останься, мол, со мной, дорогая Лилечка, помру без тебя! И в поход не пошел, чтобы со мной наедине остаться, думал, не раскушу его хитрость, брошусь умирающего спасать. Он здоровее меня, уверена.»

— Я читала, — кивнула я, отчаянно стараясь не зевать. — И что тут странного?

Следователь вскочил с кресла и упругим шагом прошелся по комнате. Остановился возле серванта, внимательно посмотрел на большую цветную фотографию Лили с траурной рамкой сбоку. На фото сестра была в синем летнем сарафанчике, с двумя смешными хвостиками сбоку, как у мультяшной принцессы из «бременских музыкантов» Ее огромные синие глаза были слегка прищурены от улыбки, а полные кукольные губки сложены трубочкой, словно для воздушного поцелуя.