Наталья Борохова - Адвокат амазонки
Наконец, после долгого дня бесконечных вопросов и тягостных сомнений, скамья присяжных была сформирована. Четырнадцать человек, произнеся за председательствующим присягу, уже по праву заняли свои места в зале...
Глава 8
По недовольному лицу супруга, который встретил Елизавету дома, едва ли не на пороге, она сразу же поняла, что ее надеждам на тихий спокойный вечер в кругу семьи, похоже, не суждено сбыться.
– Лиза, что происходит? – спросил Андрей несколько обвиняюще. – Телефон у тебя отключен целый день. Я уже начал волноваться, не говоря уже о том, что твой клиент Лыков места себе не находит. Он приходил к тебе в офис, но охранник сказал, что ты там даже не появлялась.
– Со мной, как ты видишь, все в порядке, – проговорила она, устало скидывая туфли. После напряженного дня, проведенного в суде, у нее не хватало ни сил, ни воображения для того, чтобы придумать мало-мальски убедительную причину своего отсутствия в офисе. Значит, нужно было говорить правду. – Я была в суде, а там телефоны принято отключать.
– В суде? – удивился Андрей. – Вроде бы у тебя сейчас нет процессов? Ты мне не говорила, что у тебя появилось что-то новенькое.
– Ты же мне не рассказываешь про каждого своего клиента, – уклончиво ответила она, еще надеясь, что он оставит ее в покое раньше, чем она признается, что приняла на себя защиту Бойко. – К тому же дело не совсем новенькое. А что хотел Лыков?
– Встретиться с тобой, конечно. Видишь ли, его жена наняла адвоката, и они хотели прийти к тебе завтра в офис для того, чтобы что-то там обсудить. Я сказал, что ты, конечно же, их примешь. Часов в десять для тебя будет удобно?
На десять часов было назначено судебное заседание, и Дубровская поняла, что не удастся так просто объяснить причину своего отказа, а тем более придумать, почему она не может выкроить удобное время для встречи в ближайший месяц. Дело Бойко требовало от нее колоссальных затрат сил и времени.
– Мне кажется, что такие встречи нужно назначать раньше, – сказала она. – Хотя бы часов на восемь.
– Но в восемь часов мало у кого голова работает как надо, – удивился Андрей. – К тому же я не успел понять, когда ты стала жаворонком? По-моему, прежде все, что начиналось раньше двенадцати, вызывало у тебя протест. Помню, ты никак не могла попасть на прием к терапевту только потому, что часы его работы приходились на первую половину дня.
– Люди меняются, – оптимистично заметила Лиза. – Кроме того, с утра пораньше с человеком легче договариваться. Готова поспорить, что жена Лыкова, светская львица, не привыкла вставать раньше полудня, поэтому с утра будет мягка и податлива. К вечеру она придет в форму, и склонить ее на свою сторону мне вряд ли удастся.
– Ну, делай как знаешь, – махнул рукой Андрей. – Иди с утра, если есть охота.
– Вот и отлично, – обрадовалась Дубровская передышке в споре. – А чем мы будем ужинать? Хочешь, я приготовлю тебе овощной суп? Это не займет много времени.
– Можешь не суетиться. Мама уже прислала нам готовый ужин. На плите – судок с первоклассной ухой и блюдо с запеченной курицей. Есть еще овощи на гриле. – В его голосе явно слышалась насмешка.
Милая свекровь опять проявила инициативу, должно быть, опасаясь, что ее сын сидит на хлебе и воде. В принципе ее подозрения были обоснованны, учитывая, что шел уже седьмой час вечера, а электрическая плита в доме молодой четы все еще оставалась холодной. Конечно, Ольга Сергеевна избавила Лизу от вечерних хлопот, но своей заботой лишний раз только подчеркнула недоверие к кулинарным способностям невестки. Это было обидно, и все то время, пока Лиза сервировала стол, она не могла избавиться от чувства угрюмой безнадежности. Интересно, как это другие женщины сочетают работу с ведением домашнего хозяйства?
Желая компенсировать бытовую никчемность, Елизавета призвала всю свою фантазию для того, чтобы их вечерний стол выглядел привлекательно. Она выбрала парадную скатерть, которую обычно стелила в праздники, вдела салфетки в серебряные кольца и поставила на стол высокие белые свечи.
– Ого! Да у нас романтический ужин? – спросил Мерцалов.
– Что-то вроде того, – ответила Лиза. – Прошу тебя, отложи пульт. Давай этот вечер проведем вдвоем. Без телевизионного ящика.
Супруг немедленно согласился и даже внес свой посильный вклад, вынув из своих запасов заветную бутылочку «Кристалла». Лиза предложила фужеры. От голода и усталости шампанское сразу же дало ей в голову, и она почувствовала, как ее окутывает теплая истома. Она положила себе немного курицы и овощей, наполнила тарелку Андрею. Может быть, от хмеля или от неясного осознания какой-то своей вины ей захотелось вдруг за ним поухаживать. Но все, что необходимо, за нее уже сделала свекровь, поэтому Лизе оставалось немногое: сказать ему что-то приятное.
– Знаешь, хорошо вот так сидеть вдвоем, – произнесла она. – Жаль, что это у нас сейчас редко получается.
– Да, жаль, – как эхо ответил Андрей. – Боюсь только, что если бы мы ужинали при свечах каждый день, это быстро бы нам наскучило. Стало бы привычным, обыденным, как традиционный поцелуй при расставании. Все-таки лирические моменты не должны присутствовать в нашей жизни постоянно. Романтику, как и хорошую икру, не нужно потреблять ложками.
– Знаешь, а я бы не возражала так объедаться каждый день, – мечтательно заявила Лиза, имея в виду сейчас вовсе не изысканные кушанья с кухни своей свекрови.
В шелковой пижаме сливочного цвета, которую она надела задолго до сна, Елизавета выглядела весьма соблазнительно, в то же время уютно, по-домашнему. Лямка упала с плеча, а она и не думала ее поправлять, ничуть не стесняясь того, что округлости ее молодой стоячей груди видны чуть больше, чем этого требуют приличия. Одну ногу она небрежно поставила на сиденье, другой болтала из стороны в сторону. В этом была прелесть романтического ужина между супругами, которым уже нет нужды блюсти правила хорошего тона: сидеть прямо, не ставить локти на стол, терзать курицу при помощи ножа и вилки и (ни в коем разе!) не облизывать пальцы.
Андрей тоже казался ей сейчас очень милым. Он не читал ей нотации, не давал советов, как завоевать адвокатский рынок, и даже старина Лыков со своими проблемами ушел куда-то далеко. Мерцалов только смеялся и не забывал освежать ей бокал, подливая новую порцию шампанского.
– Сейчас ты напьешься и будешь петь песни, – заметил он небрежно, не зная, что тем самым подает Лизе хорошую идею, которой она не преминет воспользоваться.
– Зачем ждать, когда я напьюсь? – спросила она азартно. – Давай начнем прямо сейчас!
Они начали петь какую-то молодежную песню, но сбились и перешли на русские застольные. После «Ой, цветет калина!» они исполнили «Ой, мороз, мороз!». Потом Лиза весьма достойно выдержала партию «Каким ты был, таким остался», но на последних аккордах ей, совсем некстати, вдруг начала вторить соседская собака, и супруги покатились со смеху, слушая собачье завывание.
– Надо закрыть окна, – вдруг вспомнил Андрей. – Не хватало еще, чтобы наутро соседи сказали, что у нас всю ночь шла гулянка. Чего доброго, они сочтут нас алкоголиками.
– Хорошо, что у нас нет детей, – заметила Лиза. – А то бы нас лишили родительских прав.
На этот раз идея показалась заманчивой Андрею. Разумеется, не насчет родительских прав, которые они могли потерять, а насчет детей, которых они так и не успели завести. Он обвил жену сильными руками, игриво покусывая ей ухо, а Лиза позабыла обо всем на свете, даже о том, что ей нужно было написать вступительное слово для выступления перед присяжными завтра. Для нее сейчас существовал только муж, нежно увлекающий ее за руку в полумрак спальни. Его нетерпение стало очевидным, и он легко подхватил ее на руки. Лиза отбросила в сторону шелковый топ и осталась только в тонких брючках со штрипками на голени. Грива ее густых волос, освобожденная от шпилек, упала вниз, как роскошное темное покрывало, и в таком виде она сейчас больше напоминала наложницу султана, чем строгого адвоката по уголовным делам. Любовь для нее сейчас была во сто крат важнее, чем дело несчастного Бойко, томящегося в следственном изоляторе без женской ласки. Они легли на прохладные алые простыни, купленные Елизаветой на Валентинов день, и занялись любовью. Их тени причудливо переплетались на стене, и казалось, что в их спальне вдруг поселился огромный спрут с руками-щупальцами, который шевелился и причудливо всхлипывал то мужским, то женским голосом. Долгое время они не могли оставить друг друга, а когда удовлетворенный Андрей откинулся на подушку, Елизавета смогла прошептать ему только: «Я люблю тебя!» и промурлыкать что-то неясное и неразборчивое, но полное благодарности и любви. Шампанское сделало свое дело, и они погрузились в крепкий сон, не размыкая объятий. Лизу больше не будоражили мысли о ней самой, о ее браке, о грядущем процессе и встрече, которую с утра пораньше она вызвалась провести. Она спала, как ребенок, до того времени, как зазвонил будильник...
