Ольга Новикова - Каждый убивал

А как муж? Что ж это упустили? В полукруглую годовщину августовского путча шеф довольно похоже изобразил, как гэкачепист-неудачник с дрожащими руками, когда стал замом Горбачева, похваливался, что жена, мол, довольна… Скоро, глядишь, и длину эрегированного члена станут указывать.

Скудноватый словарь у его пиарщиков. Но как меняются представления об идеальной биографии… Раньше бы ни за что не упомянули про драки. Вот она какая, современная разновидность триады «комсомолка, спортсменка, красавица»…

Но и это ничего не дает…

А что в анонсах?

Прочитав первое объявление, Анжела хлопает ладошками: завтра в десять утра у Бизяева пресс-конференция.

«Отменит или нет? Наверняка давно запланирована, тема дежурная, но ведь без вопросов об Олеге не обойдется… Струсит или ринется в бой? Ладно, что гадать. Пойду!» – решает она, скосив глаза на циферки в правом нижнем углу экрана: ровно три ночи… Ого…

Ее ежесуточная норма – восемь часов беспрерывного одиночного сна на широком ортопедическом матрасе средней жесткости с независимым пружинным блоком. Часом меньше – и уже не та реакция при выходе на ринг, которым ей представляется вся ее жизнь, и не только профессиональная.

Но сейчас выбора нет.

Никогда не была и не буду рабой режима – ни политического, ни гигиенического.

Еще полчаса уходит на то, чтобы выудить информацию о связях Бизяева с люберецкими, о какой-то секретной коллекции бриллиантов…

«Ладно, хватит!» – зевает Анжела, настраивая будильник на вставание, а себя на сон…

18. Глеб

«Я не могу сейчас! Хотите поговорить – подчаливайте к “Новостям”!» – эхом повторяется в ушах категоричность Анжелы. Отчеканила-отбрила.

«К каким “Новостям”?» – недоумевает Глеб. Ладно, хоть трубку подняла. А не выждал бы до половины десятого, возник бы раньше – и подалее «новостей» могла бы послать…

Но приказной тон подчиняет, и он, немного тушуясь, спрашивает:

– А где это?

– Господи, да посмотрите в Интернете! Зубовский бульвар, агентство «РИА-Новости». Некогда мне объяснять!

– Как вас там найти? – продолжает тупить Глеб.

– Пресс-конференция Бизяева в десять. Все-все, я и так опаздываю!

Глеб держит у уха трубку, издающую короткие «пи-пи». Словно ждет хоть «пока» или какого другого слова или знака, обозначающего прощание. Не сердится на Анжелу – встреча-то в результате назначена. Да еще и Бизяев в придачу! Вот что значит интуиция профессионала. Дернул за правильную нитку – и, глядишь, весь клубок начнет разматываться.

Доехать до «Парка культуры» – 26 минут, минут десять накинем на пеший ход… Надо бежать! Если начнут, как объявлено, то он все равно опоздает… Да и Анжела в своей девчачьей машине может в пробке застрять… Хотя, я же не знаю, откуда она со мной говорила… Может, от мужика, от какого-нибудь олигарха… И он ее на вертолете домчит вовремя…

Мысли Глеба, которые он всю дорогу старательно направляет в сторону расследования, то и дело своевольничают и увиливают в сторону. В сторону Анжелы. Командирша! Такая не повиснет на шее, не разнюнится, если вдруг случится какой облом. И по всему видно – башковитая. На допросе – все только по делу, никаких там дамских «а вот я, например…» Пусть и снобка…

«Но я тоже не простак!» – приосанивается Глеб.

И все же немного неуютно: она-то будет в своей привычной среде, а он…

Да и как пройти в здание, не светясь? Уже было, получал от начальства, когда всего лишь переговорил с районным депутатом, свидетелем по делу об изнасиловании. А это была ключевая фигура – отец подозреваемого. Пришлось попотеть, пока нашел других очевидцев, чтобы арестовать защищенного отпрыска. Но не успел тот испугаться общей камеры, как его выпустили. Облом, который можно было предвидеть, – жертва забрала свое заявление. Купили девчонку, а может, пожадились и просто запугали…

Ну а после той неудачи все медленно, но явно пошло наперекосяк. Сперва он стал спиной чувствовать, что ему уже никто не завидует.

Если б только начальство держало в черном теле… Быть в явной опале – тоже доблесть. Тайная поддержка коллег обеспечена. Но Глебом стали пренебрегать все.

Ему доставались самые бесперспективные, муторные дела, самые неудобные дежурства… И твоя производная демонстрирует, что ты ползешь или даже валишься вниз. Если он пробовал отказаться от черновых предложений, то коллеги даже не снисходили до просьбы, а равнодушно так бросали: «Не хочешь – не надо». Мол, связываться противно. После чего он поспешно соглашался подежурить в новогоднюю ночь, пойти в отпуск слякотной зимой, когда в Москве тошно, а на полет в края, где тепло или по-настоящему зимно, не хватает ни денег, ни времени. Его покорность принимали за слабость, и уже начинали презирать, не скрываясь. Сколько раз было – заглядывает он в соседний кабинет по делу, а там – большая или малая пьянка. «У тебя что-то срочное?» – спрашивает хозяин, даже из вежливости не приглашая Глеба к столу, за которым сгрудился весь отдел… Буквально все… Им весело… Один только раз новичок-криминалист по доброте душевной осмелился предложить: «Рюмочку выпьете?» – но, конечно, пришлось отказаться.

Сколько бы Глеб ни хорохорился наедине с собой, сколько бы ни говорил себе: вот я им сейчас покажу! – в реальности все шло хуже и хуже.

Как выбраться из ямы одиночества? Углубляющейся…

Раскрутить громкое дело. Может, удастся что-то выжать из родственной связи Олега с Бизяевым?

Это путь. Надо попасть на пресс-конференцию. Там наверняка двойной кордон… Лучше бы не предъявлять корочки… Если до шефа дойдет, что я без спроса сунулся к депутату, то крика не оберешься… И черт знает, как на это среагируют бизяевские охранники. Инкогнито бы понаблюдать… Но пустят ли человека с улицы? Аккредитация-шмонация, наверное, нужна… На месте сориентируюсь.

Длинная какая дорога! Выбраться из глубокой станции «Парк культуры», потом по ступенькам в подземный переход на другую сторону Зубовского бульвара, дальше – нескончаемая высокая ограда и, наконец, будка. Пропускают по обычному паспорту.

Но когда Глеб минует широкий вольготный двор, вымощенный квадратными плитами, поднимается на второй этаж и оказывается перед дверями в зал, документ не срабатывает: парень при галстуке в черном костюме сверяется со списком и безразлично бурчит: «Вас нет!» Так произносит, что у Глеба сразу пропадает намерение поуговаривать и он отходит в сторону. Инстинктивно начинает выполнять команду исчезнуть. «Вас нет!» – звучит в ушах.

– Мы же опаздываем! Почему топчешься? – слышит он знакомый, ожидаемый голос и поэтому не вздрагивает, когда Анжела берет его под руку. – Уже начали? – поворачивается она к охраннику.

– Вас ждем… – с иезуитской учтивостью отвечает ей цербер и, помолчав, многозначительно добавляет: – Евгения Ильинична.

Надо же, они знакомы…

Вежливость с приколом, от чего пальцы Анжелы впиваются в запястье Глеба. С силой совсем не девичьей.

И чего сатанеет… Никакая же не новость, что она печатается под псевдонимом. Анжела Анцуп гораздо звучнее, чем Евгения Ильинична Анциферова. Но почему-то бесит ее, когда об этом напоминают. Лет пять назад так в ЖЖ завелась, что предлагала на пари продемонстрировать все документы со своим теперешним именем: три паспорта – российский, старый и новый заграничные, страховое свидетельство и водительские права. В ее блоге была перепалка. Но проговорилась, что бумаги выписаны уже в начале текущего столетия. Именно тогда, судя по интернетовским сведениям, она начала свою борьбу за так называемую «достойную жизнь», ключевые слова которой – квартира-машина, Лазурный берег, яхта, платья-сумочки всякие… Многого добилась, базовый пункт материализовала, но пока далековато до личного «коммунизма», при котором, согласно живучей советской мифологии, за полную реализацию способностей (с чем у нее в полном порядке) воздается «по потребностям». Слишком часто в ее журнальчике мелькают цены на самые разные блага. Настоящая материальная свобода, это как меню в дорогом ресторане: названия блюд без указания их стоимости.

Для себя же Глеб уяснил, что у него нет и не предвидится легитимного ключа, чтобы открыть дверь в Анжелину жизнь, но есть ведь и другие способы проникновения в запертое помещение… Кому, как не следователю, о них знать…

А вот в зал, где начинается пресс-конференция, она его провела. Охранник, уязвивший Анжелу, тем удовлетворился и не уследил за Глебом. Гонор, эмоции чаще всего мешают педантичному исполнению служебных обязанностей.

Чуть помешкав при входе, Анжела мигом ориентируется в заполненном зале и тащит Глеба за собой на два свободных места в глубине второго ряда. «Не бросает меня», – радуется он, хотя и понимает, что служит сейчас палочкой, на которую опирается подбитый человек и которую отбрасывают, как только хромота проходит.

– Извините за опоздание, – гундосит невзрачный помощник депутата, пока его начальник самодовольной скалой водружается на сцене. – Виктор Рюрикович с большим трудом выкроил время в своем плотном графике…