Антон Леонтьев - Золотая клетка для синей птицы
– Светлана Геннадьевна, прошу прощения, вероятно, мне не стоило звонить вам на мобильный, но у меня не было другой возможности связаться с вами. Вы же занимаетесь расследованием причин гибели Владимира Стаховского…
Светлана не была удивлена. Несмотря на то, что она никому не сообщала о поручении Кристины, слухи о том, что вдова Стаховского и популярная журналистка Светлана Ухтомина ведут расследование причин катастрофы самолета, подобно кругам на воде, распространились по журналистскому сообществу.
– Откуда вам это известно? – спросила Светлана.
Резниченко, усмехнувшись, ответил:
– Не могу выдавать вам мои источники, вы же сама журналистка, поймите меня. А если честно, Светлана Геннадьевна, у меня есть сведения, которые вас заинтересуют, да и вы обладаете кое-какой важной для меня информацией. Почему бы нам за чашкой кофе не обменяться известными фактами. Если вас устроит, сегодня…
– Сегодня на это у меня нет времени, – перебила его Светлана. Затем, зашуршав страницами детектива, который лежал недочитанным у нее на столе уже второй год, она произнесла: – Хотя, судя по моему ежедневнику, между тремя и четырьмя часам у меня будет для вас время.
– Отлично! – воскликнул Резниченко. – Вы сейчас в редакции? Тогда в районе пятнадцати ноль-ноль я заеду за вами.
– И учтите, я пью кофе только со сливками, – произнесла Светлана и повесила трубку. С такими личностями, как Павел Резниченко, она уже много раз имела дело. Если их сразу не поставить на место, то они быстро завладеют ситуацией. А Светлана не хотела давать ему преимущество.
Как и обещал, Резниченко заехал за ней ровно в три часа дня. Он прибыл на той самой красной «Ладе», на которой преследовал когда-то Лизу. Он предложил Светлане уютное кафе, в котором, по его словам, подавали великолепные пирожные.
– Разрешите мне угостить вас, – сказал он, на что Ухтомина ответила:
– Каждый будет платить сам за себя. Мы же встречаемся, чтобы обменяться информацией, так к чему эти расшаркивания. Или в вас заговорил прирожденный джентльмен, Павел?
Резниченко, который вел автомобиль с прирожденной грацией пилота «Формулы-1», ответил:
– Узнаю вас, приму компьютерного слога, Светлана Геннадьевна. Недаром вас считают одной из лучших журналисток в стране. И, поверьте, я являюсь вашим поклонником и учеником.
– К лести я равнодушна, – прервала его Ухтомина. – И давайте без церемоний, вы уже называли меня просто Светланой, без отчества, так почему бы вам не вернуться к этой милой привычке. Итак, Павел, вы решили пригласить меня на чашку кофе, чтобы поделиться информацией относительно Владимира Стаховского.
– Вообще-то я планировал, что не только я, но и вы раскроете свои карты, – протянул Резниченко. – Ага, вот мы и приехали, вы уже бывали в этом местечке?
Пирожные в кафе подавали и в самом деле восхитительные, а кофе был обжигающе-горячим и ароматным. Светлана посмотрела на Павла. Что ж, вполне симпатичный парень, только слишком самоуверенный, самомнение у него наверняка зашкаливает.
– Как вам, нравится? – осведомился Резниченко, откусывая от «Наполеона» сразу половину. – Вообще-то я не люблю водить сюда своих подруг и знакомых. И знаете почему? Они потом становятся рабами этого заведения и быстро набирают в весе. Одна так и заявила, швырнув мне в лицо тапочку, будто это я виноват в том, что она поправилась на десять килограммов за два месяца.
– Милые у вас знакомые, ничего не скажешь, – ответила Светлана, отодвигая от себя тарелочку с безе. – Я не поклонница сладостей. А вот кофе, должна признать, и в самом деле хорош. Но не стоит беспокоиться, я не буду швырять в вас тапочками и обвинять в том, что вы сделали меня кофеманкой.
Пирожное выглядело таким соблазнительным, что удержаться и не съесть его было подлинной мукой. Поэтому, снисходительно улыбнувшись, Светлана поскорее вернулась к разговору, который начала еще в машине:
– Итак, Павел, какую именно информацию вы хотите мне предоставить? И почему вы вообще интересуетесь смертью Стаховского? И кто вам сказал, что я занимаюсь расследованием его гибели?
– Вы сами, – ответил Павел, дожевывая пирожное. – Просто изумительное! Если вы обладаете такой железной силой воли, что отказываетесь от этого райского десерта, то разрешите мне съесть и ваше. Я компенсирую его стоимость.
– Угощайтесь, я вам его дарю, – произнесла Светлана.
Резниченко, проглотив пирожное, сказал:
– Да, именно вы сами мне и сказали, Света. Вы же согласились со мной встретиться, значит, вас занимает информация о Стаховском. В противном случае вы бы ни за что не явились на эту встречу, ведь так?
– Допустим, – сказала Ухтомина. – И что, у вас есть нечто стоящее?
– Может быть, – уклончиво ответил Резниченко. – Вы читали мою статью о роке, который преследует Стаховского и его близких. Как вы ее находите?
Светлана всплеснула руками:
– Ах, так это вы автор этой статьи! Что ж, вполне на вашем уровне.
– Так, так, – сказал Павел. – Великая журналистка поучает своих нерадивых собратьев по пентиуму. Я понимаю, мне еще до вас далеко, в особенности в смысле гонораров. Однако как вы отнесетесь к тому, что мне известны кое-какие факты из биографии Владимира Сергеевича Стаховского, о которых он предпочитал умалчивать. Я, например, знал о его связи с Лизой Никитиной задолго до того, как эта история всплыла в газетах.
– Да что вы, – ответила Светлана. – Вы, кажется, сделали смыслом своей жизни сбор информации о Стаховском? И почему, разрешите осведомиться?
Резниченко на секунду закрыл глаза, по его лицу словно прошла судорога, затем он снова превратился в весельчака и балагура.
– Кто-то коллекционирует бабочек, кто-то – пивные кружки, а я занимаюсь сбором информации. В том числе и о Владимире Стаховском. Он один из тех, кто правит, точнее говоря, правил этим миром, и на информации об этих личностях можно неплохо заработать. А я, увы, меркантилен. Вот когда буду получать столько же, сколько вы, тогда и смогу думать о душе и свободе слова.
– Именно таким я вас себе почему-то и представляла, – сказала Светлана.
Резниченко, который пытался предстать перед ней в личине прожженного циника и знатока современных нравов, на самом деле был достаточно наивным журналистом, не добившимся особого успеха. Но Светлана испытывала к нему непонятную симпатию. В чем же дело? Почему она тяготеет к личностям, которых ей нужно избегать? Например, с точки зрения ее отца, Геннадия Петровича, Павел был наименее подходящим субъектом в друзья и тем более мужья дочери.
– Я реально оцениваю ситуацию, – уныло произнес Резниченко. – Таким известным, как вы, Светлана, мне никогда не стать. И что это у нас за общество такое, в котором у женщин больше шансов сделать карьеру, чем у мужчин?
– Павел, вы, если я не ошибаюсь, пригласили меня на пирожные, чтобы разъяснить некоторые тайные аспекты жизни Владимира Стаховского, а вовсе не для того, чтобы делиться вашими собственными взглядами на межполовые проблемы. – Светлану начали утомлять неловкие и смешные попытки Резниченко изменить ее мнение о нем. Но и правда, почему она так ополчилась на него? Он был, возможно, не слишком талантливым, но, без сомнения, приятным человеком. Да и она сама… Светлана никогда прежде не замечала за собой звездной болезни. И не хотела, чтобы кто-то, тот же Резниченко, к примеру, говорил, что Ухтомина ведет себя с менее знаменитыми коллегами свысока.
– Да, вы правы, – Резниченко отпил кофе. – Ого, понимаю вашу страсть к этому напитку. Да, да, мне ясен ваш «тонкий» намек: вы демонстративно смотрите на часы, это значит, что времени у вас не так уж много. Но вы правы, я хотел поделиться с вами информацией о Владимире Сергеевиче, которого теперь, после его смерти, превратили в икону современной российской журналистики. Вдруг выяснилось, что без него у нас никогда бы не было ни свободы слова, ни демократии, ни телевидения вкупе с прессой.
Светлана уловила в словах Резниченко злость и разочарование. Но почему, чем так насолил ему покойный Стаховский? Светлана знала, что Владимира не любили и не выносили многие из коллег, считая его выскочкой и наглецом. На самом деле, как подозревала Светлана, многие не могли вынести его финансовой независимости и менторского тона.
– Вы имеете что-то против Владимира Сергеевича? – спросила Светлана.
Резниченко тотчас ответил:
– О нет, как я могу… Но Стаховский был не тем человеком, за которого выдавал себя.
– Что вы имеет в виду? – спросила Светлана. – Разумеется, Стаховский был в телестудии во время интервью со знаменитым певцом или влиятельным политиком одним, в частной жизни совсем другим, а на самом деле третьим. Но не свойственно ли это каждому из нас?
– Вы так считаете? – спросил Резниченко. – Вот, например, вы, Света. Вы же позволите мне вас так называть? Светлана – какое чудесное имя…
