Дэвид Болдаччи - Последняя миля
– Я знаю, что говорил тот человек, – перебил Марс, поворачиваясь обратно. По лицу его вновь разлилось спокойствие – а может, безысходность отчаяния. – Когда родители узнали, что я стану профи, они не предъявляли мне никаких требований. Я собирался заботиться о них. Купить им дом, новую машину, устроить их будущее. У меня все это было запланировано.
– Вы ведь все продумывали наперед, правда? – склонил Декер голову к плечу.
– А чего ж тут плохого?
– Ничего. Но обвинение представило свидетелей, утверждавших о ваших родителях обратное. Что они хотели от вас больше денег, чем вы хотели им дать.
– Не оба, – медленно вымолвил Марс.
– Так один из них говорил что-то подобное? – резко вскинулся Богарт. – Показания соответствовали истине? Потому что вы только что сказали нам, что они ничего от вас не требовали. Так вы нам лгали?
– Отец, – Марс нервно облизнул губы. – В последнюю пару месяцев он был, типа, не в себе. Ходил угрюмый и набрасывался на нас с мамой по малейшему поводу. Я даже думал, что у него крыша поехала или типа того. Но, наверное, дело было в деньгах. Он прикинул, сколько я, типа, получу с первого контракта. Это было еще до правила о новичках. Я трудился не за страх, а за совесть, и если б попал в первую тройку, за подписание контракта мне светил поощрительный бонус в семь миллионов долларов. Это было свыше двадцати лет назад. Знаете, сколько это будет на нынешние?
– Свыше десяти миллионов пятисот тысяч, – сообщил Декер.
– Правильно, – озадаченно поглядел на него Марс. – А вы откуда знаете?
– Удачная догадка. И это только бонус?
– Верно. В рамках контракта получаешь больше, но вся штука была в поощрительном бонусе. И мне светил договор лет на семь, который я мог расторгнуть через три года. Если б я пробился в спортсмены года и возглавил гонку в лиге, то мог бы диктовать свои условия. В смысле, по сравнению с моим следующим контрактом договор новичка выглядел бы сущими грошами.
– Но этот шанс вам не выпал, – подвел черту Декер.
– А что, незаметно? – огрызнулся Марс.
– Так что же отец сказал вам на это?
– Хотел, чтоб я о нем позаботился. Я сказал, что так и будет.
– Но?.. – подкинул Декер.
– Но… но он сказал, что хочет оформить это письменно. Чтобы это носило, знаете ли, юридическую силу.
– Этого в стенограмме слушаний не было, – Богарт поглядел на Декера.
Тот упорно не сводил глаз с Марса.
– Да, не было. И почему бы это, Мелвин?
– Это одна из причин того, почему я не давал показаний в суде. – Марс сел в постели. – Мой адвокат боялся, что если меня об этом спросят, то я все выложу.
– Что выложите?
– Что я подписал одностраничный договор, гласивший, что тридцать процентов моего контракта новичка отходит родителям.
– И что же с этим контрактом стало? – осведомился Богарт.
– Думаю, это уже не играет роли. – Марс испустил долгий вздох. – Я от него избавился.
– И как же? Может, сожгли? – резко бросил Богарт.
– Эй, я знаю, что в этом для меня ничего хорошего.
– И это еще слабо сказано, – отрезал спецагент.
Глава 17
Не отрывая взгляда от Марса, Декер произнес:
– Агент Богарт, вы не могли бы дать нам минуточку? Будьте так добры…
Богарт явно собирался отказать, но Амос добавил:
– Просто маленький междусобойчик двух старых футболистов, и всё.
– Побуду в коридоре. – Богарт медленно встал.
Когда дверь за ним закрылась, Декер чуть пододвинул стул к кровати и положил свои большие ладони на ее перила.
– Лады, я вижу, как это разыгрывается, – заговорил Марс. – Вы здесь затем, чтобы обжулить меня и позаботиться, чтобы я угодил обратно на кичу. Что ж, я больше ни слова вам не скажу, пока здесь не будет моего адвоката.
– Я уже сказал тебе, Мелвин: я здесь, чтобы установить истину. Если ты не убивал своих родителей, я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать это и вытащить тебя из тюрьмы с полной амнистией.
– Я не убивал своих родителей. Но я просидел в тюремной камере два десятка лет, готовясь к игле, а потом должен буду ждать еще – и снова к ней готовиться. Знаешь, каково это?
– Ни малейшего понятия, – отозвался Декер.
Этот комментарий Марса удивил. Он бросил взгляд на дверь.
– А почему ты попросил своего напарника удалиться?
– Подумал, что тебе будет комфортнее говорить со мной, а не с ФБР.
– Но ты ведь из ФБР.
– Еще две недели назад я жил на помойке посреди Огайо, и в кармане у меня было баксов шестьдесят и почти никакого будущего, кроме сраных частных расследований. – Он помолчал. – Если тебе еще нужен адвокат, то я ухожу, – и встал.
– Погодите. Вы… ты сказал, что мое дело схоже с чем-то по поводу твоей семьи?
– Определенные параллели, да.
– И что случилось с твоей семьей?
Декер снова сел.
– Кто-то их убил. Мою жену, дочь и шурина. Я нашел тела однажды вечером, когда вернулся с работы.
На лице Марса не осталось ни следа враждебности.
– Черт, мужик, прости.
– Прошло около шестнадцати месяцев без единого ареста. А потом этот тип явился в полицейский участок с признанием.
– Блин, он это сделал?
– Все обстояло несколько сложнее, – поглядел на него Декер.
– Ладно, – неуверенно проронил Марс.
– Но мы задержали виновных. И призвали к ответу.
– Они в тюрьме?
– Нет, они в могилах.
Мелвин вытаращил глаза.
– Но это история, и все кончено, – продолжал Амос. – Давай поговорим о настоящем. Твоем настоящем.
– Что я должен сказать, Декер? – развел руками Марс. – Я был черным, обвиненным в убийстве собственных родителей, и один из них был белым. Ну, здесь ведь Юг. Это Техас. Все обожали меня, когда я был звездой футбола. Но когда меня обвинили, у меня не осталось ни единого друга. Я был просто черным бакланом, сражавшимся за собственную жизнь. Дьявол, Техас казнит народу больше всех, и сплошь черных.
– А контракт с твоими родителями?
– Я знал, что невиновен, но слушался своего адвоката. Я могу тащить мяч и делать тачдауны, мужик. Но о законах и судах я тогда не знал ровным счетом ничего.
– Значит, твой адвокат знал о контракте?
– Ага, я ему сказал. Но он сказал, что мы не обязаны ничего говорить обвинению. Выяснять – их работа.
– Пожалуй, с формальной точки зрения это действительно так.
– Но с нравственной, я сам знаю, это отстой. Я хотел встать перед залом и поведать свою историю. Я хотел, чтобы люди услышали ее с моей точки зрения. Но он убедил меня не делать этого. Я и не стал. А потом мы проиграли, и я все равно оказался в жопе.
– Что ты сделал с контрактом?
– Смыл в унитаз. Но позволь тебе сказать, меня не напрягало дать эти деньги родителям. Я собирался заработать куда больше. Я прорабатывал рекламные сделки, которые принесли бы мне больше, чем футбол.
– А потом все накрылось.
– Быстрее, чем я мог бы пробежать сорок ярдов, – устало покачал головой Марс.
– Расскажи мне о родителях.
– Что ты хочешь знать?
– Я хочу знать их прошлое. Откуда они? Они родились в Техасе? Или приехали откуда-то еще?
– Сомневаюсь, что смогу рассказать, – растерянно проронил Марс. – Со мной они об этом не говорили.
– А как насчет родственников? К которым вы ездили в гости или которые навещали вас?
– Такого не бывало ни разу.
– Никакой родни?
– Никакой. Мы ни разу никуда не ездили. И никто к нам не наведывался.
– Это весьма необычно.
– Пожалуй, соглашусь задним числом. Но именно так все и обстояло. А родители, можно сказать, души во мне не чаяли. Так что все было клево. Мне нравилось.
– Расскажи мне об отце.
– Крупный мужчина. От него-то мне и достались габариты и рост. Сильный, как вол. Мама была высоковата для женщины, где-то пять футов девять дюймов[21]. А уж бегать умела, скажу я тебе! Когда я был пацаном, мы бегали вместе. Могла и рвануть спринтом и была очень вынослива. Загоняла меня в доску, пока я не пошел в старшие классы.
– Так скорость у тебя от нее?
– Наверное.
– Может, занималась спортом, когда была моложе. Может, и отец тоже.
– Не знаю, они ни разу не говорили об этом.
– У тебя дома не было их фотографий. А они вообще были?
Марс снова откинулся на подушку.
– Они не очень любили фотографироваться. Помню, было одно их фото на полке в гостиной, которое они сделали, когда я учился в старших классах. Пожалуй, и всё.
Декер пристально вглядывался в него.
– Эй, – встрепенулся Марс, – я понимаю, что это выглядит белибердой, но тогда оно все именно так и было, ясно? Я об этом даже не задумывался.
– Я видел старое зернистое фото твоих родителей. Но расскажи, как мать выглядела в твоих глазах.
Марс расплылся в улыбке.
– Она была очень красивая. Все это говорили. Она могла бы быть моделью или типа того. Батя говорил, что нашел жену себе не по чину.
– Я сделал фото гардероба твоих родителей, – продемонстрировал Декер свой телефон. – Не представляешь, что это означает?
