Андрей Анисимов - Завещание сына
Ерожин прошел внутрь и почувствовал дух старого московского жилья. Пахло занавесками, крепким табаком, старинным комодом, ванилью и еще чем-то непонятным, но знакомым с детства.
– Я вас слушаю. – Хозяйка указала на кресло и, достав пачку папирос, уселась напротив.
– Не знаю, как к вам обращаться… – начал Ерожин.
– Меня зовут Вероника Арнольдовна.
– Очень приятно, Вероника Арнольдовна. Я бы хотел поговорить с Валентином Аркадьевичем, но не могу его найти.
– Я сама жду Вальку третьи сутки. Он никогда так не поступал с матерью, – нервно ответила хозяйка и достала папиросу. – Простите, поищу спички.
Подполковник подождал, пока Вероника Арнольдовна сходит на кухню и появится с дымящейся папиросой.
– Если я вас правильно понял, вы три дня не видели сына.
– Я Вальку иногда месяцами не вижу, но звонит мне сын каждый день. Это у нас за правило. Три дня мой телефон молчит. Если не считать идиотских звонков хулиганов.
– Хулиганы – это по нашей части. В чем выражается их хулиганство?
– Ни в чем не выражается. Звонят и бросают трубку. А я ему позвонить не могу. На работе его нет, у его нюшки телефон не отвечает, а номера в новой квартире я не имею.
– Нюша – это его жена?
– Нюшка – это нюшка.
Женщина надрывно закашлялась и от кашля покраснела. Петр Григорьевич ждал, стараясь не смотреть в ее сторону. Кашляла женщина долго. Так кашляют старые курильщики.
– Нюша – его жена? – повторил свой вопрос Ерожин, дождавшись конца приступа.
– Зовут ее, кажется, Светланой. Я один раз эту нюшку видела и попросила больше ко мне в дом ее не приводить. Если сыну нравится спать с подобными особами, это его дело, Валя уже взрослый. Но водить их к матери не обязательно. Эта нюшка режет котлету ножом и говорит «ко врачу» вместо «к врачу». Представляете, какой ужас!
– Да, неприятно, – согласился Ерожин и опять с трудом сдержал улыбку. – Вы сказали, что номера телефона в новой квартире сына вы не знаете, так?
– Да, он ее только что купил. Видимо, и сидит там со своей нюшкой, а про мать забыл.
– Адреса этой квартиры у вас тоже нет?
– Кажется, есть. – Вероника Арнольдовна стряхнула пепел в ладонь и резко поднялась. – Сейчас поищу.
Подполковник терпеливо и долго ждал. Он слышал, как Вероника Арнольдовна в соседней комнате снова борется с приступом кашля. Наконец она вернулась и протянула ему бумажку с адресом. Новая квартира ее сына находилась в районе метро «Сокол».
– Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном? Я постараюсь узнать номер Валентина Аркадьевича. – Подполковник мог позвонить по мобильному, но ему хотелось посмотреть всю квартиру.
– Ступайте за мной, – коротко приказала хозяйка и повела Ерожина в другую комнату. – Это владенье Вальки. Когда он дома, то ночует здесь. Садитесь и звоните.
Подполковник уселся в кресло и цепким профессиональным глазом сфотографировал обстановку. Комната Валентина Аркадьевича была меблирована тахтой, темным письменным столом на толстых точеных ножках и небольшим шкафчиком. Напротив стола висела фотография светловолосой полной молодой женщины. Ее круглое лицо было неприветливым.
– Это и есть нюшка Светлана? – указал он на снимок.
– Нет, это его бывшая жена Ольга. Она из вполне приличной семьи, но характер змеиный, – пояснила Вероника Арнольдовна. – Вы как будто хотели позвонить?
Ерожин связался с Управлением и через дежурную службу через пять минут получил нужный номер. Этот номер тоже не отвечал.
– Вероника Арнольдовна, если поведение Валентина Аркадьевича кажется вам странным, вы напишите нам заявление. Тогда у меня будет официальное право искать вашего сына, – предложил Ерожин.
– Что я должна писать?
Подполковник достал из кейса бланк и продиктовал текст. Мать доктора писала прямым угловатым почерком.
– Распишитесь вот здесь.
Женщина поставила размашистую подпись и достала из пачки очередную папиросу.
– Вы думаете, это правильно? – поинтересовалась она, передавая заявление. – А вдруг Валька просто загулял со своей нюшкой, а я на него милицию натравила.
– Милиция его не съест. Но если, к счастью, все окажется, как вы говорите, ваш сынок в следующий раз будет относиться к вам повнимательней, – улыбнулся Ерожин, убирая бланк. – У вас есть карточка сына?
Карточка у Вероники Арнольдовны нашлась. Со снимка подполковнику улыбался темноволосый сорокалетний мужчина. Петр Григорьевич поблагодарил и, поцеловав на прощанье хозяйке руку, удалился. На губах у него остался привкус крепкого табака.
Дома сегодня было тихо. Двойняшки получили по новой игрушке и самозабвенно старались их разломать. Это занятие поглотило их целиком, малыши даже не обратили внимания на появление папочки. За ужином Ерожин неожиданно попросил жену:
– Ты не могла бы в один из выходных погулять по Москве с племянницей Петровича?
– А это еще кто? – насторожилась Надя.
– Очень милая девушка. Но она не знает города и одна боится.
– Так погуляй с ней сам, у меня же дети.
– С детьми я посижу, а гулять мне не хочется.
– С каких это пор тебе не хочется гулять с милыми девушками? – не без иронии осведомилась Надя.
– С тех пор, как я на тебе женился, – соврал Петр Григорьевич и посмотрел на жену честными серыми глазами.
– Куда теперь, Тимофей Владимирович? – спросил майора Волкова водитель.
Молодой сержант Круглов шоферил уже год и Москву познал. Поначалу парню из Рязани столичные улицы давались кровью. Но милицейская работа быстро превращает новичка в аса, если у того есть зрительная память и смекалка. У Сани Круглова имелось и то и другое.
– Погоди, дай отдышаться, – устало бросил майор и откинулся на подголовник.
Волков уже три часа общался с народом, к которому в своей человеческой жизни и близко бы подходить не стал. Стукачи из сутенеров, барменов и официантов для работы были необходимы, и следователь, преодолевая отвращение, здоровался с ними за руку. Три часа ничего не дали. Никто из завербованной публики по фотографиям Машу Хлебникову не признал.
– Ладно, Саня. Двигай на Красную Пресню. Здесь нам показали фигу.
Майор вздохнул и выпрямил спину. Круглов завел двигатель и с визгом рванул с места. За окном проносилась вечерняя Москва. Люди спешили домой, в гости, влюбленные искали место, чтобы уединиться. Теперь, когда в столице открылось множество кафешек и барчиков, это было нетрудно. Но майору предстояла работа.
Тимофей Волков поделил между сотрудниками злачные места города, оставив себе бизнес-клуб на Ленинском проспекте и Хаммеровский центр. Дима Вязов отправился на Таганскую площадь, где имелось множество заведений, в том числе модное казино. Коля Маслов получил Тверскую. Найти красивую девушку в Москве, даже если она живет без прописки, не так уж сложно – в том случае, конечно, если эта девушка проститутка. В огромной столице, как это ни покажется странным, не так уж много мест, где девица может себя выгодно продать. На вокзалах и в аэропортах ищут клиентов потасканные шлюхи, для которых и двадцать долларов желанный гонорар. Молодые и красивые хотят значительно больше. Но работать в дорогих отелях они в одиночку не могут, там девушками торгуют сутенеры.
Давно прошли времена, когда самым заманчивым клиентом считался иностранец. Новые русские богачи гораздо шире и щедрее, это девицы быстро поняли. Но богатые соотечественники осторожны и договариваются о своем досуге со знакомыми сутенерами. В Хаммеровском центре работал такой сутенер, и Волков год назад его завербовал. Сутенера все звали Славиком, хотя ему было под пятьдесят и он успел нажить пузо и лысину. Официально Славик служил барменом в нижнем баре. Но его девчонки обслуживали клиентов на всех этажах. Многим москвичам удавалось видеть лишь статую Меркурия у входа да фасад бизнес-центра с улицы. Внутри бывали далеко не все. А это целый город со множеством ресторанов, магазинов и баров. Арендуют в Хаммере только очень богатые фирмы, которым тамошняя аренда по карману.
Волков приказал поставить машину на платную стоянку, сунул под нос охраннику удостоверение и вошел в холл. Здесь его сразу остановили, Хаммеровский центр стерегут круто. Но майору с Петровки путь не закроешь.
Тимофей засунул руки в карманы и огляделся. Огромный холл первого этажа со стеклянными пеналами для лифтов, снующих, словно стаканчики, вверх-вниз, медной статуей петуха у входа и искусственными деревьями с вечнозеленой листвой, внушал уважение и веру в доллар. Походкой бездельника протопав вдоль витрин, для порядка оглядывая сувениры, затем постояв, майор, огляделся, словно в поисках знакомого, и не спеша двинулся к бару. За стойкой сидели несколько мужчин, а за столиком одна девица, худая высокая брюнетка с прической из множества косичек. Мужчины говорили по-английски, а девица скучала. Бармен метнул в сторону Тимофея быстрый цепкий взгляд и отвернулся. Он знал, что майор не станет рекламировать их знакомство. Волков достал газету и скромно уселся за столик. Подав иностранцам очередной коктейль, бармен вразвалочку подплыл к майору и встал над ним. Тимофей молча раскрыл газету, и Славик увидел две фотокарточки.