Людмила Зарецкая - Там, где твое сердце
Сделав это неприятное для себя открытие, Татьяна Ивановна приложила руку ко рту. За ее спиной послышались легкие шаги. Так ходила ее заместительница Марина.
«Если она сейчас войдет, то у меня будет два трупа вместо одного», – мрачно подумала Татьяна Ивановна и поспешила к двери, чтобы предупредить Марину, которая была особой легкоранимой, тонко чувствующей и впечатлительной.
– Звони в полицию, – решительно сказала она, загораживая Марине вид от двери. – У нас Валю Резвухина убили.
– Как? – Марина ошарашенно посмотрела на начальницу, как та давеча, приложила руку ко рту, закатила глаза и рухнула на пол в глубоком обмороке.
Тяжело вздохнув, Татьяна Ивановна достала мобильный телефон и вызвала сначала «Скорую», а потом полицию. Было абсолютно ясно, что в ближайшее время она будет заниматься чем угодно, кроме своих сегодняшних планов. И на чью-то помощь можно было не рассчитывать.
Старый дом быстро наполнился людьми в форме. В углу бурно рыдала пришедшая в себя Марина, вокруг которой суетилась местная фельдшерица. В дверях стоял сторож, дворник и просто мастер на все руки Михеич, мрачно наблюдавший за тем, что происходит вокруг. Михеич работал в усадьбе много лет, застал еще Татьяниного отца, относился и к Рокотову, и к его дочери с огромным пиететом и был убежден, что Татьяна нуждается в его защите и покровительстве.
Татьяна Ивановна постаралась как можно более связно рассказать сотрудникам полиции про Вальку Резвухина. На работу он устроился недавно, еще и трех месяцев не прошло. Шорником оказался неплохим, в руках у него все горело, и старый Михеич, если ему нужна была чья-нибудь помощь, обращаться старался именно к Вальке, который помимо умелых рук обладал еще и безотказным характером.
– А где он жил? – Следователь старался не смотреть на сидящую перед ним пожилую уже, но все-таки фифу. Этих культурных он не любил, от них всегда можно было ждать каких-нибудь особенных неприятностей. Все здесь, в этой проклятой усадьбе, было ему чуждым и непонятным. Музей, мать его… Кому он нужен, этот музей?
– В поселке комнату снимал, – Татьяна Ивановна была в курсе жизни своих сотрудников. – В моем поселке недалеко от меня живет бабулька Мария Васильевна. Она одинокая, вот ему комнату и сдала. А так он из города приехал.
– А вам не показалось странным, что молодой парень двадцати пяти лет приезжает в вашу глухомань, чтобы устроиться тут на работу?
– Во-первых, у нас не глухомань, а достаточно оживленное место, и от города недалеко, – холодно отозвалась Татьяна Ивановна, которая не терпела, когда к усадьбе относились без должного почтения. – Во-вторых, в городе сейчас с работой плоховато, а у нас зарплата маленькая, но стабильная. Воздух свежий, опять же. Кроме того, Валентин говорил, что у него с родителями сложные отношения, хочет отдельно пожить. А в городе снимать жилье ему было не по карману.
– То есть у Резвухина были неприязненные отношения с родственниками? – уточнил следователь.
– Наговаривать не буду, все, что я знала, я вам уже сказала.
– А здесь, в усадьбе или в деревне, он не завел каких-нибудь внеслужебных отношений? – следователь мазнул взглядом по Марине, которая еще больше побледнела и вжалась в стул.
– Нет, у него со всеми были ровные рабочие отношения, – пожала плечами Татьяна Ивановна, от которой не укрылся брошенный в сторону ее заместительницы взгляд. – Романов он ни с кем не заводил, если вы об этом. Вы поймите, он парень был совсем простой, без образования. С утра до вечера мастерил что-то, иногда приходил в барский дом, но только чтобы мне новые изделия показать. По вечерам уходил домой. Я даже ни разу его на улице не видела. Замкнутый работящий парень.
– Но вот он ваш работящий, – следователь кивнул в сторону накрытого простыней тела. – Кому-то же понадобилось его убить. Да еще именно в усадьбе. Что он тут ночью делал-то?
– Вот это самый главный вопрос, – призналась Татьяна Ивановна. – Двери были заперты снаружи. Ставни изнутри. Помещение мы сдаем на сигнализацию, и ночью она не срабатывала.
– Кто вчера включал сигнализацию?
– Я, – подала голос Марина и бурно задышала в своем углу. – Я прошла по всем комнатам, ставни закрыла, свет погасила, потом пульт включила и двери заперла. В доме никого не было.
– А когда вы утром пришли, то сигнализацию сняли, все открыли и его нашли? – уточнил следователь, обращаясь к Татьяне Ивановне.
– Да. Получается, что он ночью проник в запертый дом, да так, что сигнализация не сработала.
– Может, он в подвале сидел?
– Подвал у нас, конечно, есть, но он заперт, – Татьяна Ивановна снова пожала плечами. – Там ничего не хранится, он пустой, поэтому мы как ремонт закончили, так его и заперли. Можете посмотреть.
– Ладно, мы все посмотрим, – то ли пообещал, то ли предостерег следователь. – А это первый случай, когда ночью в музей кто-нибудь влезал?
– Первый, – ответила Татьяна Ивановна, бросив быстрый взгляд на Марину. Ей вовсе не хотелось признаваться, что недавно они оставили здание без сигнализации, чем кто-то не преминул воспользоваться. И в этом крылась ее вторая ошибка.
* * *Дмитрий Воронов Лере понравился. Бывший коллега Олега, а ныне полицейский был высок, строен и достаточно хорош собой. Больше всего Леру поразило выражение его глаз – безмятежных, как лесные озера. Было видно, что этот немногословный, основательный человек живет в полном ладу с собой.
Точный и четкий рассказ Олега он выслушал внимательно, не перебивая. Затем задал несколько уточняющих вопросов Лере и расслабленно откинулся на спинку стула.
– Итак, подведем итог. Ваш, Лера, дед нашел где-то клад. Вы предполагаете, что это был снятый с церкви в усадьбе Ланских изразцовый пояс, изготовленный прославленным мастером-ценинником Степаном Полубесом. Так?
– Да, – согласно кивнула Лера. – Если можно, давай перейдем на «ты».
– Давай, – Воронов кивнул, – согласен, так гораздо проще. Твой дед про свою находку говорить никому не стал, потому что боялся, что ценные плитки не удастся сохранить для потомков. Клад он перепрятал, а после перестройки начал восстанавливать усадьбу, выбив ей статус памятника федерального значения, поставил директором твою маму, то есть свою дочь, вот только сообщить, где клад, из-за скоропостижной смерти не успел. И теперь этот клад кто-то ищет.
– Да, все правильно, – Лера снова кивнула. – Этот кто-то подбрасывает нам кроликов и павлиньи перья. А еще ударил меня по голове. А в самой усадьбе человека убили.
– Это может быть не связано с кладом, – Дмитрий, казалось, размышлял вслух. – Но павлиньи перья, скорее всего, как-то связаны с «павлиньим оком». А кролики… Ну-ка еще раз повтори дословно, что сказал твой дед перед смертью.
Лера послушно повторила то, что узнала от бабушки.
– Интересно, – Дмитрий слегка задумался. – Крутится что-то в голове, не могу сформулировать… А можете вы мне точно перечислить, что именно вам подкинули и в какой последовательности?
– Конечно. Такое не забудешь. Сначала к бабуле влезли в квартиру, пока ее не было дома, и подбросили перо павлина. Потом я, вернувшись домой, нашла на коврике у двери тушку кролика. Потом мальчишки достали из почтового ящика два павлиньих пера. Потом к маме влезли в дом и оставили на столе три кроличьих ноги. Потом бабуле прислали посылку с пятью пачками кроличьего корма, а потом я нашла на ручке двери пакет с восемью павлиньими перьями.
– Черт… – Дмитрий в волнении заходил по комнате. – Один, один, два, три, пять, восемь… Ну, конечно же… – Он хлопнул себя по лбу и весело засмеялся. – Все-таки не зря мама в детстве отдала меня в математический класс. Это же последовательность Фибоначчи.
– Чего? – Олег оторопело смотрел на друга.
– Вот и того. Вам подбрасывают предметы в строго определенном количестве. И это количество четко укладывается в последовательность Фибоначчи.
– Точно, – Олег даже подскочил от нетерпения. – Лерка, помнишь, ты мне рассказывала про раковины, которые тебе дарил дед?
– Ну…
– Перечисли быстренько, на какие именно дни рождения ты их получала. Ведь не каждый год.
– Первая была, когда я родилась, – послушно начала Лера, загибая пальцы.
– Это ноль, – перебил ее Олег. Она с недоумением посмотрела на него.
– Потом на месяц жизни, потом на год.
– Один, один.
– Потом на два года, на три, на пять, на восемь, на тринадцать, – Лера говорила, и глаза у нее открывались все шире. – Потом на двадцать один, и в этом году бабушка на тридцатичетырехлетие передала.
– Чуешь, Димка? – Олег даже приплясывал на месте от охватившего его азарта. – Он дарил ей раковины в соответствии с тем же числом Фибоначчи. Как же я сразу-то не догадался! Мелькнуло в голове что-то, как у тебя сейчас, а ухватить не смог.
– А что это значит-то? – не вытерпев, спросила Лера.
– Да то и значит. Дед зашифровал место, где спрятал клад, а ключом к шифру служит последовательность Фибоначчи. Он годами дарил тебе раковины, пытаясь таким образом сохранить шифр. И, как видишь, мы все-таки смогли его разгадать.
