Сидни Шелдон - Истинное лицо
— Единственные мои тайны — это профессиональные, о делах моих пациентов. Но в их делах нет ни единой зацепки, которая оправдала бы убийство. Среди моих пациентов нет ни тайного агента, ни иностранного шпиона, ни сбежавшего уголовника. Это обычные люди — матери семейств, банковские клерки, а у них проблемы, с которыми они сами не могут справиться.
Моди бросил на него ясный взгляд.
— И вы уверены, что не приютили в своем кружке маньяка?
Голос Джада был твердым.
— Уверен. Вчера я, может, и не был уверен. Говоря откровенно, я начал думать, что страдаю паранойей и что вы меня утешаете.
Моди улыбнулся ему.
— Эта мысль приходила мне в голову, — сказал он. — После того, как мы договорились о встрече, я навел о вас справки. Позвонил хорошим докторам, моим приятелям. У вас порядочная репутация.
Так значит, «мистер Стивенсон» входило в прикрытие Моди, его фасад под простака.
— Если мы сейчас пойдем в полицию с тем, что знаем, то по крайней мере можно вынудить их начать поиски того, кто прячется за всем этим.
Моди посмотрел на него с легким удивлением.
— Вы так думаете? Но ведь бесспорных улик у вас не так много.
Это было правдой.
— Я бы не падал духом, — сказал Моди. — Мы по-настоящему продвигаемся вперед. Мы порядочно сузили поле поиска.
Нотка разочарования вкралась в голос Джада.
— Конечно. Это может быть кто угодно в Соединенных Штатах.
Моди сидел, созерцая потолок. Наконец, качнул головой.
— Семьи, — вздохнул он.
— Семьи?
— Док, я вам верю, коли вы говорите, что знаете своих пациентов насквозь. Вы сказали, что они не могли сделать ничего подобного, и я исхожу из этого. Это ваш улей и ваш мед. — Он подался вперед на кушетке. — Но скажите-ка мне вот что. Когда вы берете пациента, знакомитесь ли вы с его семьей?
— Нет. Иногда в семье и не подозревают, что один из них ходит к психоаналитику.
Моди откинулся, удовлетворенный.
— Вот так, — сказал он.
Джад посмотрел на него.
— Думаете, кто-то из семьи пациента пытался убить меня?
— Возможно.
— Но у них мотивов не больше, чем у самого пациента.
— Может, и меньше. — Моди с усилием встал на ноги. — Никогда не знаешь, а, док? Скажу вам, что я хотел бы сделать. Дайте мне список пациентов, которых вы принимали в последние четыре-пять недель.
Джад задумался.
— Нет, — сказал он наконец.
— Врачебная тайна? По-моему, наступило время проявить гибкость. Ставка — ваша жизнь.
— Думаю, вы на неверном пути. То, что происходит, не имеет ничего общего с моими пациентами или их семьями. Если бы в этих семьях были случаи ненормальности, это выплыло бы в результате психоанализа. — Он покачал головой. — Мне жаль, мистер Моди. Я должен защищать своих пациентов.
— Вы сказали, что в ваших папках нет ничего важного.
— Ничего важного для вас.
Он вспомнил некоторые записи. Джон Хенсон цеплял матросов в определенных барах на 3-й авеню. Тери Уошберн занимается с парнями из бэнда. Четырнадцатилетняя Эвелин Уоршак — проститутка, учится в школе…
— Мне жаль, — снова сказал он, — но я не могу показать вам дела.
Моди пожал плечами.
— О'кей, — сказал он. — Тогда вы должны выполнить часть работы за меня.
— Что именно вам нужно?
— Извлеките все записи разговоров с теми, кто побывал на вашей кушетке за последний месяц. Внимательно прослушайте каждую. Только на этот раз не с позиции врача, — слушайте как детектив, ищите что-нибудь необычное.
— Я только этим и занимаюсь. Это моя работа.
— Проделайте ее снова. И смотрите в оба. Я не хочу вас потерять до того, как мы раскроем дело.
Он поднял пальто и влез в него. Танец слона. Считается, что толстые мужчины грациозны, думал Джад, но это не относится к Моди.
— Знаете, что во всем этом представляет исключительную особенность? — задумчиво проговорил Моди.
— Что?
— Вы сами отметили это, когда указали, что в офис явились два человека. Может, один человек и мечтает разделаться с вами. Но почему двое?
— Не знаю.
Моди с минуту изучающе смотрел на него.
— Ей-богу! — сказал он.
— Что такое?
— Должно быть, у меня мозги затуманило. Если я прав, то их может быть больше, чем двое.
Джад недоверчиво уставился на него.
— Вы полагаете, что за мной охотится целая группа маньяков? Это же чушь.
На лице Моди отражалось растущее волнение.
— Доктор, у меня есть идея насчет того, кто заправляет этой игрой, — он посмотрел на Джада яркими глазами. — Не знаю, как и почему, но возможно знаю, кто.
— Кто?
Моди покачал головой.
— Вы бы отправили меня в дурдом, если бы я сказал вам. Как говорится, если хочешь высказаться, чтобы тебя поняли, убедись, что хватает словарного запаса. Дайте мне потренироваться в стрельбе по мишеням. Если я напал на верный след, я вам скажу.
— Надеюсь, что это так, — искренне сказал Джад.
Моди с минуту глядел на него.
— Нет, док. Если вы цените свою жизнь хоть в грош, молитесь, чтобы я ошибся.
И Моди исчез.
До офиса он поехал на такси.
Была пятница, полдень, и поскольку до рождества оставалось всего три дня, улицы были заполнены запоздалыми покупателями, сгибавшимися навстречу порывам сырого ветра с Гудзон-Ривер. Сияли витрины магазинов, украшенные зажженными елками и фигурками евангельских персонажей. Мир на Земле. Рождество. И Элизабет, и их неродившийся ребенок. Когда-нибудь, скоро, — если он останется в живых — он создаст себе иной мир, освободится от мертвого прошлого и устремится вперед. Он знал, что с Анной он мог бы… Он резко оборвал себя. Что толку мечтать о том, чтобы замужняя женщина ушла от мужа, которого любит?
Джад вышел из такси, нервно оглянулся. Но кого остерегаться? Он понятия не имел, где прячется смерть и кто занесет меч над его головой. Войдя в офис, он запер дверь, подошел к панели, за которой прятал магнитофонные кассеты, и открыл ее. Записи были расположены по хронологии, под именами пациентов. Он отобрал последние и отнес их к магнитофону. Все назначения на сегодня отменены, он сможет сосредоточиться и попытаться найти какую-нибудь нить, указывающую на друзей или близких своих пациентов. Он чувствовал, что это предположение Моди может увести далеко, но из уважения к нему не решился игнорировать его просьбу.
Взяв в руки пленку, он вспомнил, как последний раз слушал свою запись. Неужели это было лишь позавчера? Он снова испытал состояние кошмара. Кто-то задумал убить его здесь, в той же комнате, где была убита Кэрол!
Внезапно он сообразил, что даже не вспомнил о тех пациентах, которых лечил в бесплатной клинике, где работал одно утро в неделю. Должно быть, потому что убийства были связаны с его офисом, а не с больницей. И все же… Он подошел к секции, где хранились пленки с пометкой «клиника», просмотрел несколько кассет и отобрал с полдюжины. Поставил первую и включил магнитофон.
Роз Грэхем:
— …Несчастный случай, доктор. Нэнси часто плачет. Она всегда была плаксой, поэтому, если я ее и била, то ей же на пользу, так ведь?
— Вы когда-нибудь пытались выяснить, почему Нэнси часто плачет? — спросил голос Джада.
— Потому что испорченная. Папаша совершенно разбаловал ее, а потом сбежал и бросил нас. Нэнси всегда была «папенькиной дочкой», но разве Гарри любил ее, если так подло удрал?
— Вы и Гарри не были женаты?
— Ну… Сожительство, вы бы назвали так. Мы собирались пожениться.
— И долго вы жили вместе?
— Четыре года.
— Сколько времени прошло после того, как ушел Гарри, когда вы сломали Нэнси руку?
— Около недели, думаю. Я не хотела ломать. Просто она не переставала хныкать, вот я и взяла прут для занавески и поколотила ее.
— Вы думаете, что Гарри любил Нэнси больше, чем вас?
— Нет. Гарри с ума сходил по мне.
— Так почему же, по-вашему, он вас бросил?
— Потому что он мужчина. Знаете, каковы они? Скоты! Все вы! Вас нужно резать, как свиней!
Джад выключил запись Роз Грэхем. Она была психомизантропкой и дважды едва не забила своего шести летнего ребенка насмерть. Но психоз Роз Грэхем и характер убийств не имели ничего общего.
Он поставил следующую запись из клиники.
Александр Феллон:
— Мистер Феллон, полицейский говорит, что вы напали на мистера Чемпиона с ножом.
— Я только сделал то, что мне было сказано.
— Вам кто-нибудь велел убить мистера Чемпиона?
— Он велел.
— Он?
— Бог.
— Почему же Бог хотел, чтобы вы убили его?
— Потому что Чемпион злой человек. Он актер. Я видел его на сцене. Он поцеловал ту женщину. Актрису. Перед всей публикой. Он поцеловал ее и…
Молчание.
— Продолжайте.
— Он потрогал ее за титьки.
— Это вас расстроило?
