Ларс Кеплер - Песочный человек
Йона рассматривал узкое лицо молодого человека: редкая щетина на подбородке, ввалившиеся щеки, капли пота блестели на лбу – у юноши был жар.
Слова Микаэля о том, как все было в самом начале, подумал Йона. О времени, когда их было много и когда мальчик видел Ребекку Мендель. А ведь это – первые недели заключения Юрека Вальтера.
После этого он просидел взаперти больше десяти лет. Но ему удалось бежать – значит, это место вполне можно найти.
– Я никогда не прекращал поиски, – вполголоса сказал Йона Рейдару.
Рейдар посмотрел на сына, и его рот сам собой расползся в улыбке. Рейдар не первый час сидел на этом стуле, но никак не мог насмотреться на свое дитя.
– Врачи говорят, он поправится, обещают, они обещают, что с ним все будет в порядке, – хрипло проговорил он.
– Вы говорили с ним? – спросил Йона.
– Ему дают много обезболивающего, и он почти все время спит, но врачи говорят, что это нормально, что ему это нужно.
– Конечно.
– Он выкарабкается… и психически тоже. Даже если это растянется надолго.
– Он что-нибудь говорил?
– Он шептал мне что-то, но я не расслышал, – сказал Рейдар. – Как будто бредил. Но он меня узнал.
Йона понимал, насколько важно поговорить о случившемся как можно скорее, запустить машину. Воспоминания – решающая часть лечебного процесса. Микаэлю понадобится какое-то время, но его не оставят в покое. Спрашивать будут все требовательнее, а риск того, что перенесший травму человек закроется окончательно, есть всегда.
Да и спешить пока некуда, повторял себе Йона.
На то, чтобы восстановить картину событий, могут уйти месяцы, но самый важный вопрос надо задать уже сегодня.
Я должен понять, известно ли Микаэлю о сообщнике, подумал он, чувствуя, как тяжело забилось сердце.
Если только он знает имя или назовет отчетливую примету – кошмару конец.
– Мне надо поговорить с ним, как только он проснется, – сказал комиссар. – Всего два-три конкретных вопроса, хотя ему и это может оказаться трудновато.
– Только не напугайте его, – попросил Рейдар. – Я не смогу…
Он замолчал – в палату вошла медсестра. Она тихо поздоровалась, померила Микаэлю пульс и уровень кислорода в крови.
– У него похолодели руки, – сказал ей Рейдар.
– Скоро я дам ему средство от жара.
– Но ведь он получает антибиотики?
– Да, но пока они подействуют, может пройти дня два, – объяснила сестра с успокаивающей улыбкой и повесила на капельницу новый мешок.
Рейдар помог ей. Поднялся, придержал трубку, чтобы сестре было легче, и проводил сестру до двери.
– Я хочу поговорить с врачом, – сказал он.
Микаэль вздохнул, что-то прошептал. Рейдар остановился и обернулся. Йона подался вперед, пытаясь разобрать слова.
Глава 43
Микаэль задышал быстрее, мотнул головой, что-то прошептал, открыл глаза и затравленно уставился на комиссара.
– Помогите мне. Я не могу тут лежать. Я не выдержу, не выдержу, меня ждет сестра, я все время чувствую ее, чувствую…
Рейдар быстро подошел, взял его руку и прижал к щеке.
– Я знаю, Микаэль, – прошептал он и проглотил комок.
– Папа…
– Я знаю, Микаэль, я все время думаю о ней.
– Папа! – испуганно закричал юноша. – Я не выдержу, не выдержу…
– Успокойся. – Отец пытался утешить его.
– Она жива, Фелисия жива! – кричал Микаэль. – Я не могу тут лежать, я должен…
Он снова хрипло закашлялся. Рейдар держал его голову, пытаясь помочь. Он говорил сыну утешительные слова, но в его глазах горел огонь безграничной паники.
Микаэль, задыхаясь, опустился на подушку и что-то неслышно прошептал. По щекам потекли слезы.
– Так что ты говорил о Фелисии? – сосредоточенно спросил Рейдар.
– Я не хочу, – задыхался Микаэль, – я не могу лежать здесь…
– Микаэль, – перебил Рейдар, – тебе придется говорить разборчиво.
– Я не выдержу…
– Почему ты сказал, что Фелисия жива?
– Я бросил ее, я ее бросил там, – зарыдал юноша. – Сам сбежал, а ее бросил там.
– Ты говоришь – Фелисия жива? – в третий раз спросил Рейдар.
– Да, папа, – прошептал Микаэль. Слезы катились по его щекам.
– О господи боже, – прошептал отец и дрожащей рукой пригладил волосы. – Господи боже.
Микаэль яростно закашлялся, в шланге распустилось облачко крови, Микаэль глубоко вдохнул, кашлянул, снова задохнулся.
– Мы все время были вместе. В темноте, на полу… но я бросил ее. – Микаэль замолчал, словно обессилев окончательно. Взгляд мало-помалу сделался мутным, утомленным.
Рейдар смотрел на сына, и его черты теряли определенность, словно отпала надобность держать лицо.
– Ты должен сказать… – Его голос прервался, он перевел дыхание, а потом повторил: – Микаэль, ты должен сказать, где она. Я заберу ее оттуда…
– Она осталась… Фелисия осталась… – слабо проговорил Микаэль, – она осталась там. Я чувствую ее, и чувствую, что ей страшно.
– Микаэль! – взмолился Рейдар.
– Она боится, потому что осталась одна… Она этого не вынесет, она не спит по ночам и плачет, а потом понимает, что я здесь…
Рейдар почувствовал, как стеснилось в груди. Под мышками на рубашке выступили большие пятна пота.
Глава 44
Рейдар слышал слова Микаэля, но не понял их смысла. Он стоял у постели сына, глядя на него и стараясь успокоить.
Его разум угодил в какой-то вихрь и не мог выбраться оттуда, мысли вертелись вокруг одного и того же. Надо привезти Фелисию. Ей нельзя оставаться одной.
Рейдар, с пустым взглядом, тяжело двинулся к окну. Далеко внизу, в холодных кустах шиповника, сидели воробьи. Собака задрала лапу на фонарь. На автобусной остановке под лавкой валяется варежка.
Он слышал, как у него за спиной комиссар из полиции пытается выжать из Микаэля какие-то ответы. Глухой голос смешивался с тяжелыми ударами сердца самого Рейдара.
Ошибки всегда видишь через некоторое время. Иные из них столь мучительны, что невозможно оставаться наедине в собой.
Рейдар знал, что был несправедливым отцом. Он не хотел быть таким, но по-другому у него не получалось.
Говорят, всех своих детей любишь одинаково, подумал он. Но обращаешься с ними все-таки по-разному.
Микаэль был его любимцем.
Фелисия раздражала Рейдара, и иногда он настолько злился, что пугал ее. Теперь он даже не понимал почему. Он был взрослым мужчиной, а она – маленькой девочкой.
Нельзя было кричать на нее, думал Рейдар, глядя на затянутое тучами небо и чувствуя, как в левой подмышке разгорается боль.
– Я все время чувствую ее, – говорил Микаэль Йоне. – Сейчас она лежит на полу… и ей так страшно!
Рейдар вздохнул от сильной боли в груди. Йона подошел, взял его за руку выше локтя, что-то сказал.
– Все нормально, – ответил Рейдар.
– У вас болит в груди? – спросил комиссар.
– Я просто устал, – торопливо соврал Рейдар.
– У вас как будто…
– Я должен найти Фелисию.
Боль обожгла челюсть, потом, такая же жгучая, вернулась в грудь. Рейдар упал, ударился щекой о батарею, но думал он только о том, как кричал Фелисии: “Ты совершенно никчемное существо!” Кричал в тот самый день, вечером которого она пропала.
Встал на колени, попытался ползти, услышал, как Йона возвращается в палату с врачом.
Глава 45
Йона поговорил с врачом Рейдара и вернулся в палату Микаэля. Повесив пиджак на крючок у двери, он подтащил стул к койке Микаэля и уселся.
Если Фелисия и в самом деле жива, то дело становилось срочным. А вдруг там есть и другие пленники? Он должен выудить из Микаэля воспоминания.
Через час Микаэль проснулся. Он медленно открыл глаза и прищурился на свет. Йона повторил, что его отец вне опасности, и юноша снова закрыл глаза.
– У меня к тебе первый вопрос, – серьезно начал комиссар.
– Моя сестра, – прошептал Микаэль.
Йона положил телефон на тумбочку и начал запись.
– Микаэль, я должен спросить… Ты знаешь, кто держал тебя взаперти?
– Не взаперти…
– А как?
Юноша задышал быстрее.
– Он просто хотел, чтобы мы спали, только спали, мы должны были спать…
– Кто?
– Песочный человек, – прошептал Микаэль.
– Что ты сказал?
– Ничего. Я больше не могу…
Йона глянул на телефон, проверить, идет ли запись.
– Мне показалось, ты сказал – Песочный человек, – настойчиво сказал он. – Йон Блунд, который заставляет детей уснуть?
Микаэль взглянул ему в глаза и прошептал:
– Он существует на самом деле. Он пахнет песком, а днем продает барометры.
– Как он выглядит?
– Он всегда приходит в темноте…
– Ты должен был что-нибудь видеть, так?
Микаэль помотал головой и беззвучно заплакал – просто слезы покатились по вискам на подушку.
– У Песочного человека есть еще какое-нибудь имя? – спросил Йона.
– Не знаю, он ничего не говорил, он никогда с нами не говорил.
– Можешь описать его?
– Я только слышал его в темноте… У него фарфоровые пальцы, и когда он достает песок из мешка, они звенят друг о друга… и вот…
