Бокал кардинала Ришелье - Наталья Николаевна Александрова
А Семибратов снова заговорил:
– Нехорошо, Виталия Валентиновна, очень нехорошо!
– Это вы о чем? Что нехорошо?
– Обманывать следствие нехорошо.
Я насторожилась: что он имел в виду? Что он такое разузнал?
Я снова потянулась за бокалом, но капитан опередил меня:
– Вы сказали, что нашли этого риелтора через агентство недвижимости «Домострой». Но я узнал, что Сыроедов в этом агентстве уже давно не работает.
– Ничего подобного! Я вам сказала, что его нашла моя сестра, а не я! Я его до вчерашнего дня вообще не видела! Так что не нужно мне приписывать то, чего я не говорила!
Он заглянул в свой блокнот и поднял брови:
– Да, действительно… именно так вы и говорили. Выходит, это я перепутал.
Но по его хитрому лицу было видно, что ничего он не перепутал, а просто попытался сбить меня с толку, напугать и заставить проговориться… вот только о чем?
Скорее всего, он и сам не знает, стреляет наугад.
– Значит, нужно будет спросить у вашей сестры, как она познакомилась с Сыроедовым.
– Вот и спросите. А ко мне у вас больше нет вопросов? – Я демонстративно взглянула на часы.
– Ну пока больше нет. Но есть одна просьба: пока идет следствие, никуда не уезжайте. У меня или у моих коллег могут появиться новые вопросы.
– Пока я никуда не собираюсь.
Капитан наконец покинул квартиру, получив от меня телефон Ниты, и я осталась одна.
Точнее, наедине с не самыми приятными мыслями.
Начать с того, что я, конечно, не испытывала к покойному Сыроедову теплых чувств, но все равно – увидеть мертвым человека, с которым недавно разговаривала – то еще удовольствие.
А если прибавить к этому, что меня подозревают в убийстве… То есть ерунда, конечно, этот капитан просто так сказал. Надо Ниту предупредить. И пока я набирала номер, мысли скакали беспорядочно, как ошалевшие кошки.
Сыроедова убили в этом темном дворе, через который я хожу каждый день.
Так ведь и меня могут запросто убить…
От этой мысли меня передернуло.
Тут наконец ответила Нита. Голос ее был не слишком приветлив, она и не скрывала, что не рада моему звонку.
Что же, моя бы воля, я с ней и двух слов бы не сказала. Но… жизнь заставляет.
– Слушай, тут такое дело… – начала я. – Ты этого риелтора, Сыроедова, откуда знаешь? Знакомый твой?
– А тебе зачем? – тут же недовольно отреагировала она.
– Затем, что его убили! – бухнула я, потому что надоело осторожничать.
– Ты что – белены объелась? – разозлилась она в ответ.
Я не обиделась – нормальная человеческая реакция на такое сообщение, никто бы не поверил. Я терпеливо объяснила Ните, что пришла сегодня с работы и увидела во дворе толпу зевак… ну дальше вы уже все знаете.
Больше всего в моем рассказе Ните не понравилось, что я ночевала в бабушкиной квартире. И сегодня тоже собираюсь так сделать. Небось, она подумала, что я решила в этой квартире навеки поселиться, продавать квартиру не собираюсь, и фиг меня потом выгонишь. А она останется ни с чем.
– Слушай, мы же с тобой договорились! – она уже приготовилась ругаться.
Сама не знаю, как мне удалось убедить ее, что сейчас не об этом надо думать. А о том, как отвязаться от въедливого капитана Семибратова и его коллег.
– Откуда ты вообще знаешь Сыроедова?
– Да я его знать не знаю! – с сердцем ответила она. – Два раза по телефону с ним говорила, вот и все!
Далее выяснилось, что этого риелтора Сыроедова рекомендовал ей мастер по ремонту ювелирных изделий, который сидит в торговом центре «Аладдин».
При этом имени что-то щелкнуло у меня в голове, но Нита продолжала болтать. Она отдала мастеру ремонтировать цепочку. Так получилось, что цепочка порвалась, когда она, Нита, болталась по магазинам в этом торговом центре. Магазины там ничего особенного, но она ждала подругу… в общем, цепочка порвалась…
«Которая?» – хотела ехидно спросить я, вспомнив, сколько цепочек и колец навешано на ней.
И тут оказалось, что этот самый мастер находится рядом, и он взялся починить цепочку сразу, при ней. И пока они разговаривали, мастер порекомендовал ей этого самого Сыроедова, сказал, что Павел – его родственник и для такой славной девушки он расстарается, все сделает в лучшем виде.
Понятно, эта дурында тут же разболтала мастеру про квартиру, вот уж язык без костей! А мне представила этого Павла, как будто он ее лучший друг!
Я предупредила, что полиция ее собирается допрашивать и чтобы не болтала лишнего и говорила все как есть, честно. В конце концов, мы были вдвоем, когда он ушел от нас в целости и сохранности. На том и будем стоять.
Закончив разговор, я задумалась над тем, кто же все-таки Сыроедова убил. Не очень-то верилось, что какие-то хулиганы вот просто так среди бела дня его пырнули ножом, а потом спрятали в подвале.
Ведь хоть двор и малопосещаемый, но ходят жильцы иногда. Из окон мог кто-то увидеть.
Значит, убили его не просто так, а из-за его темных делишек с квартирами. Ведь слышала же я его мысли, там он сам себе обещал разбогатеть и поминал какого-то Горыныча.
Я вздохнула и решила все же поужинать.
На кухонном столе лежал странный предмет – овальный пластмассовый брелок, который я подобрала во дворе, точнее, он выпал из руки покойника. Я вымыла его с мылом (говорила уже, что я – девушка чистоплотная и аккуратная), потом рассмотрела внимательно.
Отмытый, он стал ярким и забавным. С одной стороны его был изображен змей, который лежал на груде драгоценностей, а с другой – была надпись «Аладдин».
Вот как… Змея… Змей… Змей Горыныч. Стало быть, Горыныч – это тот самый мастер, который чинил Ните цепочку, такая у него кличка. И Сыроедов его в мыслях вспоминал, что Горыныч этот разбирается в антиквариате очень хорошо. Если что есть в квартире ценного, он сразу поймет.
И что мне это дает? Да ничего. Но вдруг мне ужасно захотелось поглядеть на этого Горыныча, а главное – проверить его с помощью бокала. Авось узнаю что-нибудь интересное.
Вот именно, внезапно поняла я, мне двадцать восемь лет, и за это время со мной ничего, ну совершенно ничего не происходило. Ну не было никаких событий в моей жизни. Как будто и не жила вовсе, вспомнить нечего.
Жили мы вдвоем с матерью, не было у нее никаких родственников, а с отцом моим она знаться перестала после развода. Говорила уже, что характер у моей матери
