Убийство на поле для гольфа - Кристи Агата

— Нет, месье. Нам не хотелось причинять ей беспокойство.

— Беспокойство? Да вы что? Она бы рассмеялась вам в лицо. Уверяю вас, они были самой дружной супружеской парой, какие только я знал.

— Это напомнило мне другой момент, — сказал Оте. — Посвящал ли вас месье Рено в свои планы в отношении завещания?

— Я знаю о завещании все, так как возил его адвокату после того, как Рено его написал. Я могу назвать вам его юристов, если вы хотите посмотреть завещание. Оно находится у них. Оно совсем простое. Половина — жене пожизненно, другая половина — его сыну. Мне помнится, что он оставил и мне тысячу. Затем указал несколько лиц, которым ничего не завещается.

— Когда было составлено это завещание?

— О, приблизительно полтора года назад.

— Очень ли вас удивит, месье Стонор, если мы вам скажем, что месье Рено написал новое завещание менее чем две недели назад?

Стонор был явно удивлен.

— Я не имею об этом ни малейшего представления. Каково же оно.

— Все это огромное состояние оставлено безоговорочно жене. Сын даже не упоминается.

Стонор протяжно свистнул.

— Я бы сказал, что это довольно жестоко по отношению к парнишке. Конечно, мать обожает его, но для окружающего мира это выглядит как недостаток доверия со стороны отца и будет ударом по гордости. Однако это еще раз подтверждает, что Рено и его жена были в самых лучших отношениях.

— Вполне возможно, — сказал Оте. Нам придется пересмотреть некоторые свои догадки. Мы, конечно, телеграфировали в Сантьяго и ждем ответа с минуты на минуту. По всей вероятности, это внесет ясность. С другой стороны, если ваше предположение о шантаже окажется правильным, мадам Добрейль должна будет дать нам ценную информацию.

Пуаро, молчавший до сих пор, спросил:

— Месье Стонор, шофер Мастере давно служит у месье Рено?

— Больше года.

— Не знаете ли вы, был он когда-либо в Южной Америке?

— Я совершенно уверен, что не был. До того, как стать шофером у месье Рено, он много лет служил в Глочестершире у людей, которых я хорошо знаю.

— Значит, вы можете поручиться за него как за человека вне всяких подозрений?

— Совершенно верно.

Пуаро казался несколько расстроенным. Между тем следователь вызвал Маршо.

— Передайте мое почтение мадам Рено и скажите, что я хотел бы побеседовать с ней несколько минут. Попросите ее не беспокоиться. Я поговорю с ней наверху.

Маршо козырнул и исчез.

Мы ждали несколько минут, а затем, к нашему удивлению, дверь отворилась, и мадам Рено, смертельно бледная, вошла в комнату.

Следователь Оте пододвинул ей стул, бормоча извинения, за что она поблагодарила его улыбкой. Стонор взял ее руку и долго держал, выражая этим свое сочувствие. Говорить он не мог. Мадам Рено повернулась к Оте.

— Вы хотели о чем-то спросить меня, господин следователь?

— С вашего позволения, мадам. Известно, что ваш муж был французским канадцем по происхождению. Можете ли вы рассказать что-нибудь о его юности или семье?

Она покачала головой.

— Мой муж всегда был очень скрытным в отношении своего прошлого, месье. Мне кажется, у него было тяжелое детство, так как он не любил говорить о тех временах. Наша жизнь протекала исключительно в настоящем и будущем.

— Не было ли в его прошлом какой-нибудь тайны? Мадам Рено чуть улыбнулась и покачала головой.

— Ничего такого романтичного не было, уверяю вас, месье следователь.

Оте тоже улыбнулся.

— Право, мы не должны впадать в мелодраматический тон. Но есть еще кое-что… — он заколебался.

Стонор прервал его поспешно.

— У них в голове возникла сверхъестественная идея, мадам Рено. Они не больше и не меньше вообразили, что месье Рено завел роман с мадам Добрейль, которая, кажется, живет по соседству.

Щеки мадам Рено залились алой краской. Она вскинула голову, потом закусила губу, лицо ее дрожало. Стонор смотрел на нее, пораженный, но комиссар Бекс наклонился вперед и осторожно спросил:

— Мы не хотели бы причинять вам боль, мадам, но были ли у вас основания думать, что мадам Добрейль была любовницей вашего мужа?

С мучительным рыданием мадам Рено закрыла лицо руками. Ее плечи судорожно вздрагивали. Наконец, она подняла голову и произнесла разбитым голосом:

— Она могла ею быть.

Никогда за всю жизнь я не видел такого неописуемого удивления, какое выражало лицо Стонора. Он был абсолютно ошеломлен.

Глава 11

Жак Рено

Трудно сказать, как бы дальше развивался разговор, потому что в эту минуту дверь резко распахнулась и в комнату широкими шагами вошел высокий молодой мужчина.

В первое мгновение у меня мелькнула несуразная мысль, что мертвый ожил. Потом я разглядел у бесцеремонно ворвавшегося к нам человека темные волосы, не тронутые сединой. В действительности это был довольно интересный юноша. Он бросился прямо к мадам Рено, не обращая внимания на присутствующих.

— Мама!

— Жак! — она обняла его. — Дорогой мой! Но почему ты здесь? Ты же должен был отплыть из Шербура на «Анзоре» два дня назад? — Потом, внезапно вспомнив о присутствующих, она с чувством собственного достоинства обернулась:

— Мой сын, месье.

— Очень приятно, — сказал Оте, отвечая на поклон юноши. — Значит, вы не отплыли на «Анзоре»?

— Нет, месье. Отплытие «Анзоры» было отложено на двадцать четыре часа из-за неполадок в двигателе. Я должен был отплыть прошедшей ночью вместо предыдущей, но, случайно купив вечернюю газету, я увидел сообщения об ужасной трагедии, которая нас постигла. — Его голос прервался, и в глазах появились слезы. — Бедный отец, бедный отец.

Уставившись на него как во сне, мадам Рено повторила:

— Так ты не отплыл? — И затем с жестом безграничной усталости она будто себе самой прошептала:

— В конце концов, теперь это не имеет значения.

— Садитесь, месье Рено, прошу вас, — сказал Оте, указывая на стул. — Я глубоко вам сочувствую. Должно быть, это ужасный удар — узнать обо всем так, как узнали вы. Однако, видимо, к лучшему, что вам не пришлось отплыть. Я надеюсь, что вы сможете сообщить нам именно то, что поможет прояснить тайну.

— Я в вашем распоряжении, месье. Задавайте какие угодно вопросы.

— Прежде всего, эта поездка совершалась, по-видимому, по просьбе вашего отца?

— Совершенно верно, месье. Я получил телеграмму, в которой отец просил меня без отлагательств отправиться в Буэнос-Айрес, оттуда через Анды в Вальпараисо и дальше в Сантьяго.

— Так. И какова же цель этой поездки?

— Не имею никакого представления.

— Неужели?

— Да. Посмотрите, вот телеграмма.

Следователь взял ее и громко прочитал:

— «Отправляйся немедленно Шербур, садись „Анзору“, отплывающую сегодня Буэнос-Айрес. Конечный пункт Сантьяго. Дальнейшие инструкции ждут тебя Буэнос-Айресе. Не опоздай. Дело крайней важности. Рено». А раньше вы не разговаривали об этом?

Жак Рено покачал головой.

— Нет. Конечно, я знал, что мой отец долго жил в Южной Америке и у него есть капиталовложения. Но раньше он никогда не предлагал мне поехать туда.

— Вы, конечно много раз бывали в Южной Америке, месье Рено?

— Я был там еще ребенком. Учился в Англии и потом проводил в этой стране большую часть свободного времени. Поэтому в действительности я знаю о Южной Америке гораздо меньше, чем это можно было бы предположить. Видите ли, война началась, когда мне было семнадцать.

— Вы служили в английских летных частях?

— Да, месье.

Оте кивнул и продолжил допрос, задавая уже хорошо известные нам вопросы. В ответ Жак Рено совершенно определенно заявил, что он ничего не знает о врагах, которые могли появиться у отца в Сантьяго или где-нибудь еще в Южной Америке, что за последнее время он не заметил никаких изменений в поведении отца и что он никогда не слышал, чтобы тот упоминал о каких-то «секретных бумагах». Он считал, что поездка в Южную Америку была обусловлена причиной чисто делового характера.