Тайна убитой актрисы - Алексей Макеев
– Да, наверное, я знал Лену лучше всех в театре, – ответил режиссер.
Гуров отметил его манеру говорить не спеша, обдумывая каждую фразу.
– Я первый открыл дарование Елены Прокофьевой и пригласил ее в Заозерск, – продолжал Саморуков. – Вас, наверное, интересует, при каких обстоятельствах это произошло?
– Совершенно верно. Я уже сказал, что меня интересуют любые сведения о ней. Например, мне хочется хоть что-то узнать о ее детстве.
– О детстве Елены я ничего не знаю. А вот о ее родителях мне кое-что известно. Точнее, об одном из них, об отце. Но давайте я лучше вам все расскажу по порядку.
– Да, так будет правильнее, – согласился с этим предложением Гуров.
– Хорошо, начнем сначала, – сказал Саморуков, встал и начал расхаживать по кабинету.
– Я постоянно нахожусь в поиске молодых талантливых артистов, – проговорил он. – Слежу за отзывами в интернете, в прессе. Когда меня кто-то начинает интересовать всерьез, выезжаю в нужный город и смотрю молодого актера в его родной, так сказать, среде. Так шесть лет назад я впервые услышал о совсем молодой, начинающей актрисе ростовского театра Елене Масленниковой. Отзывы были разноречивые. Одни критики писали, что молодая актриса находит новое прочтение известных ролей, другие заявляли, что она переигрывает. Нужно было посмотреть на нее самому. Я поехал в Ростов, там познакомился с Леной. – Саморуков на некоторое время умолк.
Он стоял у окна и глядел на улицу так, как будто хотел там увидеть продолжение своего рассказа. Гуров не торопил его.
Он уже понял, что режиссер принадлежит к типу людей, которые не нуждаются в понуканиях и сами определяют темп и характер собственного монолога.
– Да, я увидел Лену, ее игру в двух спектаклях, в «Чайке» и «Много шума из ничего», – продолжал главный режиссер. – Роли были совершенно разного плана, но в обоих случаях она находила новые краски, играла точно, правильно. Я сразу решил, что постараюсь пригласить такую талантливую актрису в свой театр. Я с ней познакомился, побеседовал. Она была рада услышать мои похвалы, поблагодарила меня за высокую оценку ее таланта, выслушала приглашение приехать в Заозерск.
– Но не приехала? – спросил Гуров.
– Нет, не приехала, – подтвердил Саморуков. – Решительно отказалась. Она заявила, что тут, в Ростове, у нее дом, друзья, отец, жених. Порывать со всем этим она не хочет. Лена отказалась, но не насовсем. Она заявила, что сперва наберется опыта, как жизненного, так и сценического, и потом, может быть, примет мое приглашение. Я все это выслушал и вернулся к себе в театр, изрядно разочарованный. Я понимал, что это обещание приехать позже ничего не значит. Набравшись опыта, приобретя известность, молодые актеры из провинции уезжают не в какой-то Заозерск, а в Москву. В общем, я был уверен, что Лену Масленникову больше не увижу. Разве что чисто случайно.
– Однако вы ошиблись, – подал реплику сыщик.
– Да, я ошибся, – сказал режиссер и согласно кивнул. – Прошло два года, и вдруг в один осенний день Лена возникла на пороге нашего репетиционного зала. В точности так, как вы сегодня. Я был крайне удивлен, спросил, что случилось. Она ответила, что случилось многое. В Ростове ей больше незачем оставаться. Поэтому Лена и решила принять мое приглашение. Я, естественно, стал спрашивать, что именно произошло, но она отвечала очень неохотно. Я узнал лишь самое основное. Ее отец внезапно скончался, с женихом она порвала. Оба эти события нанесли ей тяжелую душевную травму. Поэтому она не может больше оставаться в родном городе.
– Она не говорила, отчего умер ее отец? Может, его убили?
– Нет, тут она выразилась достаточно ясно. Сказала, что отец умер в результате острого сердечного приступа.
– А что произошло с женихом?
– Вот тут она наотрез отказалась сообщать какие-либо подробности. Я даже имени этого жениха не узнал. Да, Лена была скрытной девушкой, что редко случается в актерской среде. Она умела хранить тайны.
– Мне в общих чертах известно все то, что случилось после ее приезда, – сказал Гуров. – Елена начала работать, получила большую известность, затем познакомилась с Иннокентием Прокофьевым, вышла за него замуж.
– Да, все так и происходило, – подтвердил режиссер. – Правда, мне показалось, что Лена очень торопилась выйти замуж, ухватилась за первого подходящего кандидата. С ее талантом она могла найти гораздо более интересного человека.
– То есть вы считаете, что с ее стороны большой любви не было? – осведомился Гуров.
– Да, вы это точно сформулировали, – сказал Саморуков. – Любовь была в основном со стороны Иннокентия, но свадьбы хотели оба.
– Скажите, а в дальнейшем, в те годы, в течение которых она работала в вашем театре, Лена когда-нибудь еще упоминала о событиях из своего прошлого? Говорила что-нибудь о женихе, отце, своем детстве?
Режиссер решительно покачал головой и ответил:
– Нет, я такого не припомню. Может, вам что-то расскажут ее подруги, Оля, Наташа, Настя. Или муж. При мне она о своей юности ничего не говорила.
– Понимаю, – сказал сыщик, достал из кармана лист бумаги, развернул его, положил на стол перед руководителем театра и спросил: – Скажите, вы никогда не видели этого человека? Говорят, некоторое время назад он заходил в театр.
Саморуков взял лист, вгляделся в него.
– Какое характерное лицо! – пробормотал он. – Тяжелый подбородок, такие же надбровные дуги. Такое лицо один раз увидишь, сразу запомнишь.
– Так вы его видели? – нетерпеливо переспросил Гуров.
– Нет, я этого субъекта не видел, – отвечал режиссер. – Ошибиться тут никак невозможно. Я же вам говорю, такие лица запоминаются сразу и крепко.
– Вот как? – произнес Гуров. – Вы, я вижу, разбираетесь в людях, в их лицах. Что вы могли бы сказать об этом человеке?
– Что я могу сказать? – Саморуков еще раз вгляделся в картинку. – На основании этого изображения трудно сделать определенные выводы. Ведь это не снимок. Я забыл термин.
– Фоторобот, – подсказал ему Гуров.
– Да, конечно, фоторобот. Это очень обобщенное изображение, на котором отсутствуют мелкие черты. Это мешает, сбивает с толку. Но все же некоторые предположения можно сделать. – Режиссер еще раз взглянул на портрет и продолжил: – Это человек с сильной волей. Он ни с кем не считается, только с собой. У него почти нет привязанностей и слабостей. Разве что алкоголь, но и выпивку он может держать под контролем. Этот человек не уважает ни других людей, ни их законы. Из таких людей чаще всего получаются матерые преступники или – вы уж простите – люди профессий, родственных вашей, разного рода полицейские, охранники, спецназовцы.
– Очень интересные выводы, – сказал Гуров, забирая со стола лист бумаги. – Я их обязательно учту. Жаль, что вы не видели этого человека вживую. Значит, вы советуете мне поговорить с подругами Елены Прокофьевой?
– Да, и прежде всего с Настей Веретенниковой, – ответил режиссер. – Кроме нее, с Олей Мерцлиной и Наташей Колесовой.
– С Настей я уже беседовал, – сказал сыщик. – Значит, мне осталось поговорить еще с двумя женщинами. Где я могу их найти?
– Они у нас в театре бывают не так часто, – отвечал Саморуков. – Лучше связаться с ними по телефону. Сейчас я вам дам их номера. Записывайте.
Глава 11
Гуров вышел из кабинета и спустился в фойе. Он уже собрался звонить Ольге Мерцлиной,
