БРЕНД. Повод для убийства - Орлова Лидия Витальевна
Марина вспомнила о Серегине, генеральном директоре и художнике Дома моды «Тренд», с которым недавно встречалась. От него не было никаких известий вот уже несколько дней. «Надо звонить Магринову, – решила она. – Несмотря на запрет. Тем более что теперь есть еще один повод…»
Марина подумала, что не мешало бы расспросить Магринова об убийстве Павла Ершова. Может, что-то знает, может, слышал об этом странном деле. Марина решительно набрала номер Магринова.
Глава 16
Александр Иванович, к счастью, оказался на месте.
– Марина! – обрадовался он. – А я собирался тебе звонить…
Марина облегченно вздохнула. Она побаивалась следователя, хотя он и был ее давним другом. Очень уж грозным становился его голос, когда он одергивал ее, если она неуклюже вмешивалась в дела, связанные с его работой. Он никогда ей ничего не объяснял, опасаясь утечки информации, и Марина безоговорочно оправдывала его, принимая правила игры – или правила жизни? – которые заставляли его поступать так, а не иначе.
– Что-то случилось? – поинтересовалась Марина, давая возможность следователю начать разговор. Свои проблемы Марина решила отложить на «потом».
– Не знаю. Может, и случилось, – ответил Магринов. – Я нигде не могу найти Николая Андреевича. Он тебе не звонил?
– Нет, – ответила Марина. – Но ведь ты сам запретил нам любые контакты…
– И правильно сделал! – Голос Александра Ивановича приближался к опасной черте, после которой Марина обычно прекращала разговор и становилась просто испуганной слушательницей.
– Ты можешь не кричать? Ты еще способен нормально разговаривать? – неожиданно для себя самой спросила Марина.
Магринов, похоже, растерялся. Несколько секунд длилось молчание, потом Марина услышала глухой вздох и слова:
– Извини, подруга, сорвался…
– Ладно, прощаю, – Марина говорила с грустью, одной только интонацией давая понять, что огорчена и расстроена тем, что Магринов пытался вести разговор на повышенных тонах.
– Скажи лучше, что я могу сделать, – сказала она совсем уж примирительно.
– Не могла бы ты съездить к нему на работу и на месте узнать, что все-таки происходит? – попросил Магринов. – А потом сразу же приезжай ко мне, нам лучше не общаться по телефону…
– Договорились. Съезжу, – сказала Марина.
– Только не откладывай, ладно? – добавил следователь. – У меня дурные предчувствия…
– Не будем о предчувствиях! – заметила Марина. – Они бывают связаны с переменой погоды…
– И ты туда же… – Магринову было не до шуток.
– Съезжу, сказала ведь… Как только с делами разберусь, сразу же и поеду…
– Я жду, – Магринов повесил трубку.
Марина поняла, что ему сейчас не до убийства Ершова. Что-то в плане по защите Серегина не сработало, что-то сложилось не так, как они задумали. Но что? Гадать было бесполезно, да и бессмысленно. Надо было срочно выяснять, где же Серегин, почему не звонит, что с ним случилось…
Она решительно сняла трубку и набрала номер Серегина на работе. Надя, любезная секретарша Николая Андреевича, ответила, что директора нет на месте, а когда будет – ей неизвестно. Марина позвонила на мобильный. «Абонент недоступен», – ответили ей который раз за это утро, и можно было подумать, что все абоненты отключили свои телефоны или объявили бойкот сотовой связи…
«Придется ехать, а вечером сидеть допоздна», – Марина убрала в стол деловые бумаги, выключила компьютер и накинула свою лиловую шубку. Уходя, она сказала Лене, что едет в Дом моды «Тренд» и вернется после обеда.
Ее машина стояла во дворе многоэтажного жилого дома, в котором на втором этаже, сразу над магазинами, располагались офисные помещения – редакции и торгового дома, которому эти магазины принадлежали, как, впрочем, и сам журнал. Машин во дворе парковалось так много, что Марина всегда со страхом думала, что ее машину запрут и она не сможет во время выехать. На сей раз все обошлось, никто не преграждал ей путь, и Марина без труда вырулила на остававшуюся свободной проезжую часть. Нырнула под арку и оказалась в потоке автомобилей, в несколько рядов мчащихся по шумному Садовому кольцу.
«Надеюсь, пробок не будет», – подумала она, радуясь тому, что может ехать, не сбавляя скорость. Но радость ее была преждевременной: уже через пару минут движение остановилось и она едва не влетела в затормозивший перед нею джип. «Надо быть осторожней, – подумала Марина. – Могла ведь и врезаться…»
Движение заклинило как раз возле Смоленского пассажа. Еще недавно здесь, на последнем этаже нового торгового дома, под стеклянным куполом крыши, проходила Неделя моды. Марина с удовольствием вспоминала приятную тревогу перед показом каждой новой коллекции, торопливые перемещения зрителей из одного зала в другой, короткие перекуры и мимолетное общение с коллегами, которое давало и новую информацию, и возможность посплетничать об успехах и провалах наиболее известных персонажей модной тусовки. Ее забавляло, с какой трогательной скрупулезностью организаторы занимались рассадкой в зале своих гостей – то, какие места были зарезервированы для звездных личностей и представителей тех или иных изданий, означало на самом деле не столько уровень их истинного авторитета и популярности, сколько надежды устроителей показов на то, что их оценки коллекций и самого мероприятия будут по меньшей мере доброжелательными. Увы, так бывало далеко не всегда: капризные звезды и мстительные журналисты не прощали обиды, главной из которых было недостаточное – как им казалось – внимание к их оправданным и даже заслуженным амбициям. В отместку они могли так ославить «обидчика», что он вынужден был потом долго и унизительно оправдываться и всячески заглаживать свою вину…
Ну вот, поехали… Марина вела машину осторожно, стараясь соблюдать дистанцию, хотя джип, ехавший перед ней, давно уже умчался вперед, искусно и нагло лавируя в потоке машин. Миновав Крымский мост, она выехала на Ленинский проспект и через пятнадцать минут была в Доме моды Серегина.
В нарушение всяческих правил, по которым Дому моды полагалось иметь роскошные витрины с шикарно одетыми манекенами, «Тренд» сдал свои витрины в аренду находящемуся в соседнем подъезде мебельному магазину. Еще недавно Марина считала это великой и ничем не оправданной глупостью, а теперь знала, что все это – естественное продолжение политики сиротства, которой Серегин следовал последовательно и неукоснительно. Вход в Дом моды был со двора: скромная дверь и скромная вывеска. Марина набрала код домофона и услышала басистый голос вахтера. Дверь открылась, и Марина вошла в холл, который отличался элегантной немногословностью.
Стены холла были окрашены не белой краской, как это теперь принято в большинстве московских офисов, а краской синей – того «королевского» оттенка, который так высоко ценят любители хороших картин: именно на этом глубоком, сияющем сапфировом фоне живопись оживала, а позолоченные рамы выглядели одновременно и роскошно и изысканно. В холле картин не было – не дворцовые покои! – зато висело огромное зеркало, заключенное в строгую, как бы позолоченную, раму. Вахтер размещался у самого входа – за элегантной стойкой, которая скрывала мониторы наружного наблюдения и другие современные устройства, обеспечивающие охрану Дома и связь, как внутри самого офиса, так и с городскими объектами. Когда-то Серегин демонстрировал Марине работу всех этих замечательных устройств, которые позволяли директору чувствовать себя в безопасности по крайней мере в своем офисе. Вахтер знал Марину и вышел ей навстречу, чтобы пожать руку.
– Хозяина нет, – сообщил он доверительно.
– Знаю, Надя сказала, – ответила Марина и решительно направилась к директорскому кабинету.
Надя, рослая энергичная брюнетка, всегда такая собранная и деловитая, пребывала в панике, которую даже не пыталась скрыть.
– Ничего не могу понять! – воскликнула она вместо приветствия. – Николая Андреевича нет уже второй день. Пришлось отменить все встречи… Даже не позвонил! И дома никто не отвечает… Как сквозь землю провалился…
