Мертвая земля - Карина Вальц
И в обоих случаях пойманной сивилле не дадут прожить долго, работать придется очень быстро. С девушки спросят втройне. Сивиллы – нежеланные персоны в любом месте, обычно вслед им кричат грубости и швыряют все, что попадется под руку. Все из-за их дара. Он проклят и ничего хорошего за собой не несет. Даже видения у сивилл отличались суровостью и походили на проклятья, что неудивительно, учитывая, как именно появились сивиллы. Их сила соткана из тьмы, происходит из самого мира мертвых, куда нет дороги человеку.
Никому, кроме Роксаны.
Только королева может шагать между мирами и каждый раз возвращаться, только она сильна настолько, чтобы держать под контролем Посмертье, командовать армией мертвых и не допустить потустороннюю опасность в наш мир. Люди слабее, в них нет королевской, особенной крови рода Гранфельт, и это создавало проблемы. Сивиллы появлялись снова и снова, и несли беды. Одна из мира мертвых притянула страшную чуму, от нее погибли десятки тысяч людей, а может, даже сотни. Пугающая глава истории Мертвоземья и, наверное, самое известное деяние сивиллы, оно первым приходит на ум. И подобных примеров немало, история учит: нельзя позволять сивиллам использовать силу, раз они не способны ее контролировать. И если все случилось – жди беды.
Но если брать более мелкие и типичные случаи, то сивиллы ассоциировались как раз с ядами, их сила позволяла сделать отраву, от которой не спастись. Кроме ядов, были еще свидания с почившими предками и пророчества. Последние, как и у скельтов из Храма, точностью не отличались, зато всегда обещали смерть.
При прежнем короле сивилл не щадили, сжигали на кострах на потеху кровожадной толпе. Но Роксана приравняла сивилл к людям и приказала судить по людским законам, а наказывать лишь виноватых. Сжигать сивилл перестали, но любви к ним от этого не прибавилось, прошло мало времени. И пусть невиновных чаще сторонились, зато уличенных в злодеяниях карали с особой жестокостью.
Вот я и думала, что же делать. С сивиллой хотелось бы успеть поговорить.
Мысли Яниса крутились недалеко от моих собственных, потому что он прошептал:
— Вернемся утром? — И вроде прошептал-то всего два слова, но в голосе такая тоска и безысходность, будто парень хотел завыть от отчаяния и сдерживался из последних сил.
— А есть варианты?
— Постучать в дверь. Поговорить.
— Мы с тобой. Под покровом ночи. Поговорим с сивиллой.
— Нет, конечно. Я пойду один.
— И зачем же так рисковать? — как только я спросила, до меня дошло: он жалеет эту Беа, или другую сивиллу, кем бы она ни была – неважно. Ему жаль. Он готов рискнуть собой и пойти в этот дом, но не хочет, чтобы завтра утром сюда прибыло его начальство или вообще Дарлан. Вот поэтому идеалисты опасны, для себя в первую очередь, но и для окружающих тоже.
— Янис, это глупо, — ответила я наконец. — В чем смысл?
— В том, альтьера, что мы ничего не знаем, только предполагаем. И наше предположение может стоить невинным людям жизни. — Янис не смотрел на меня и явно сомневался, стоит ли вообще такое озвучивать, но оказался смелым парнем. По-наивному смелым.
— Сивиллам, Янис. И я думала, ты метаешь сделать улицы чище.
— Но не таким способом.
— В любом случае, если ты пойдешь туда один, разговора может не получиться, силы неравны. А мне необходим этот разговор, значит, ты остаешься со мной, Янис. Мы сейчас же отправимся в королевскую полицию и вернемся сюда не одни. Тогда у нас будет преимущество. Действовать разумнее, когда силы на твоей стороне.
Парень дышал тяжело, гневно. Понимал, что спорить со мной не может.
Глядя на темный дом, он медленно сказал:
— Пусть будет по-вашему, альтьера Иделаида. Готовьтесь взять на себя ответственность, потому что сивилле, даже невиновной, конец. За год работы я таких случаев видел десятки, а может, и сотни. Их никто не отпускает, потому что свободная и злая сивилла – это угроза, единожды попавшись, они не возвращаются домой. Если сивиллу возьмут…
— Остановись! — не выдержала я. — Во-первых, о невиновности речи нет, ядом могли отравить самого принца Александра. Во-вторых, нельзя упускать возможность допроса только из-за твоих сомнений или бесполезной жалости, это может обернуться бедой. И в-третьих…
Договорить я не успела, Янис рывком подался ко мне и резко закрыл рот ладонью. Подтянул к себе ближе, не давая вырваться и тихо на ухо прошептал:
— Там, в конце улицы.
Я перестала сопротивляться и вгляделась в темноту. Уж не знаю, как Янис сумел заметить человеческую тень на таком расстоянии, видимо, зрение у него как у ночного хищника. Но вскоре человека увидела и я. Он не шел, а плавно скользил вдоль домов, время от времени сливаясь с ними полностью, заметить его можно было только на более светлых участках. Может, конечно, в этих дебрях принято вот так красться, но что-то мне подсказывало: у человека недобрые намерения. И двигался он, точно зная цель, и совсем скоро исчез за той же дверью, за которой скрылась девушка.
Янис тут же отпустил меня и побежал через улицу к злополучному дому.
Что я там говорила? Толковый парень? Так вот – он идиот.
Из дома раздался женский вопль, страшный и раздирающий, он прорезал темноту насквозь. Я зажмурилась на мгновение и помчалась вслед за Янисом. Тот успел скрыться за дверью и явно о подмоге в моем лице даже не мечтал. Внутри дома меня ждала темнота не меньшая, чем снаружи, а еще непонятная возня на втором этаже. Кое-как отыскав лестницу, я поднялась наверх.
— Пожалуйста, пожалуйста… — умолял девичий голос откуда-то справа. — Пожалуйста…
Двигаясь на этот голос, я нашла комнату. Происходящее скудно освещала свеча, стоящая на комоде, но ее света оказалось достаточно, чтобы увидеть валяющегося на полу Яниса. Он был жив, в сознании, но дезориентирован, вертел головой и часто моргал. Над ним с чем-то тяжелым в руке возвышался крупный мужчина. В угол за кроватью забилась Беа, а на кровати… я отвела взгляд, чтобы не смотреть.
Времени мало, соображать надо быстро.
Пользуясь тем, что мужчина… убийца моего появления не заметил, я осмотрела комнату
