Угонщик - Роман Феликсович Путилов

— Судя по всему — да.

— Почему мы их не задержали?

— Как ты себе это представляешь?

— Ну как? У вас же пистолет с собой. В чем проблема?

— За что задерживать? Да еще и с пистолетом?

— Ну как же! — Руслан разозлился: — Изнасилование — тяжкое преступление.

— Руслан, друг мой, я тебе скажу один умный вещь, но только ты не обижайся. Изнасилование — одно из немногих тяжких преступлений, что без заявления потерпевшей не возбуждается. — Я перешел на вторую передачу — мы выехали с территории садоводства, и машина запрыгала на ухабах: — У тебя есть заявление потерпевшей, и еще, по правильному, заявление ее законного представителя, о том, что в отношении несовершеннолетней было совершено преступление? А стрелять в полуголых подростков, да еще на их дачном участке, не имея никакого заявления, это, Руслан, перебор даже для меня. И кроме того, вовсе не факт, что Яна с мамой подадут заявление об изнасиловании. Тут разные, очень хитрые варианты возможны.

Руслан растерянно перевел взгляд с меня на заднее сидение, где на боку (чтобы не захлебнулась рвотными массами) лежала и тихонько стонала, пребывая в тяжком алкогольном сне, вероятная жертва изнасилования.

— Ты, брат, лучше следи, а еще лучше придерживай ее, чтобы она на ухабах не упала. Надеюсь, отмывать за ней салон не придется — я снизил скорость и начал медленно преодолевать разбитый трактором участок дороги, все равно, спешить нам было уже не куда.

В приемном покое гинекологической больницы, в руки докторов, Яну я передал, как и привез — в трусах и старой простыне, пояснив, что на этих предметах возможно следы преступления и их надо упаковать правильно. Молодая серьезная девушка — врач понятливо кивнула, опыт у местного персонала был богатый, и каталку с разбуженной, но не протрезвевшей Яной покатили в глубь лечебного заведения, а я подошел к, скромно сидящему в уголке, стажеру.

— Ну как, Руслан? Скучно ли тебе было при розыске «потеряшки»?

— Охренеть, как скучно. А что теперь?

— С кем? С Яной? Сейчас у нее возьмут мазки из… Наверное, отовсюду возьмут. Часть упакуют, как положено, чтобы биологические жидкости не загнили и, если следователь затребует, то передадут ему, как доказательство по уголовному делу. А часть пойдет на анализы, на предмет наличия венерических заболеваний. Я подробности не знаю, не специалист.

— Что нам делать дальше?

— Мы сейчас здесь ждем маму Яны. Я ей позвонил с поста, она обещала в течении двадцати минут приехать. Потом берем с нее объяснение, что дочь ее нашлась и рассказываем, при каких обстоятельствах и где, мы нашли ее ребенка. Или ты считаешь, что если сука не захочет, то кобель не вскочит? Не считаешь? Ну тогда берем с мамы объяснение, едем в РОВД, где меня дежурный порвет, как тузик грелку, потому как уже вечер, а я, по факту, дежурил часа два всего. Ну, а ты пишешь рапорт, что «потеряшка» нашлась и передана родительнице. И еще один рапорт, что в ходе оперативной работы по поиску ушедшей из дома несовершеннолетней, тобой установлены обстоятельства, соответствующие признакам преступления, предусмотренного статьей сто семнадцать УК РСФСР, имевшее место на участке номер…дцать садового общества «Луговое» в Колыванском районе. И что установлен, по крайней мере, один из подозреваемых — Вячеслав Владимирович Виноградов. И все, на этом твоя функция заканчивается. Материал направляется по территориальности, в Колыванский РОВД, дальше местная милиция и прокурорские по нему будут работать. Если совесть у них есть, то, при возбуждении дела, тебя могут вписать в раскрытие. Но тебе в зачет это раскрытие все равно не пойдет, территория не наша.

В этот момент в приемный покой лечебницы ворвалась невысокая худенькая женщина с бледным лицом.

— Где она? Где Яна? — мать «потеряшки» с силой схватила меня за руку.

— Давайте вон туда отойдем, я вам там все расскажу. — я показал в сторону скамеек, стоящих у стены. Пока женщина шла в дальний угол просторного холла, я посмотрел в записной книжке ее имя-отчество.

— Анна Витальевна, как я уже сказал, мы нашли вашу дочь на дачах в Колыванском районе. К сожалению, на этом, хорошие вести закончились. Она была пьяная, до сих пор не пришла в себя. Судя по внешнему виду, она вступала в половые отношения несколько раз. Больше я ничего не знаю, вам надо с дочерью разговаривать и врачами. Вон туда пройдите, скажете, что вы мама, к вам доктор подойдет и о состоянии Яны расскажет. Сейчас Руслан возьмет у вас заявление, что дочь нашлась, и мы поедем.

Отойти в сторону мне не дали.

— Ну уходите! Как вас зовут?

— Оперуполномоченный Громов.

— Это понятно! Имя отчество ваше как?

— Павел Николаевич.

— Павел Николаевич, скажите, что мне делать? На чьей даче вы нашли Яну? Может быть она вам еще что-то сказала?

— Ваша дочь ничего не сказала, она была сильно пьяная и все время спала…

— Господи, какой позор…

— Там было несколько молодых парней, один из них назвался Вячеславом Владимировичем Виноградовым, сказал, что это его дача. Ну, наверное, он имел в виду, что дача его семье принадлежит. Ну а насчет всего остального — это вам решать. Если соберетесь заявлять о изнасиловании, то имейте в виду — все всем сразу станет известно. На следствии вашей дочери, в вашем присутствии, много-много раз придется повторять, кто с ней вступал в половой контакт, сколько раз, в какой позе, кто что говорил и что делал. Ее много раз спросят, сопротивлялась ли она, или была согласна, кричала ли она, что и сколько раз, кто при этом присутствовал, почему не попыталась убежать, добровольно ли она употребляла спиртные напитки, уверена ли Яна, что, будучи в пьяном виде, не вступала в половые сношения по взаимному согласию, или, может быть, еще как-то давала понять, что совсем не против секса. Кроме того, все семеро парней, я уверен, будут оговаривать вашу дочь. Короче, будет очень сложно и вам надо все взвесить, прежде чем принимать решение. А теперь извините, но мне правда некогда.

— Одну минуту подождите. Я хотела вам сказать, что уже раз совершала ошибку, когда в Ачинске, в техникуме училась. Зашла с подружками в комнату к знакомым ребятам, а потом подружки, как-то незаметно, ушли. А меня ребята из комнаты уже не выпустили. А мать мне сказала, что ей такого позора не надо и забрала заявление из милиции. Только позор все равно был, ребята, после того, как заявление забрали, долго рассказывали всем знакомым, что и как они со мной делали. Из