Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут
– Ты не компания. Если ты не забыл, мы все пытаемся понять, кто мы такие друг другу. Я говорю по-английски. Ланч почти поспел. Улицы переходи на зеленый.
Разговор мы оборвали одновременно, как у нас было заведено.
Даже проживай там кто-нибудь другой, было бы приятно побывать в пентхаусе на Восточной Тридцать третьей улице, но, конечно же, другой жилец обставил бы все совершенно иначе. Лично я точно бы выкинул на помойку картину из гостиной кисти де Кунинга и электрический камин из гостевой спальни. А еще мне очень нравится, как тут принимают. Лили почти всегда открывает дверь сама и не протягивает руку, когда мужчина скидывает с плеч пальто в прихожей. Обычно мы не целуемся при встрече, но на сей раз она крепко обвила меня руками и подставила губы, а я охотно ее поцеловал и тоже обнял.
Потом она сделала шаг назад и требовательно спросила:
– Где ты пропадал и что делал в половине второго ночи двадцать восьмого октября, в понедельник?
– Попробуй снова, – посоветовал я. – Ты все перепутала. Двадцать девятого, а не двадцать восьмого, во вторник, а не в понедельник. Но сначала я исповедуюсь. Я пришел под надуманным предлогом. Мне нужна помощь.
Она кивнула:
– Кто бы сомневался! Я поняла сразу, когда ты похвалил погоду. Знаешь, когда тебе что-нибудь нужно, ты ведешь себя так, что я немедленно вспоминаю о своих ирландских корнях. Поскольку ты спешишь, идем за стол. Еды хватит на двоих. – Она провела меня через гостиную в свое логово, с письменным столом, картотекой, полками и пишущей машинкой; в уголке приткнулся стол, за которым вполне могли поместиться двое.
Когда мы сели, Мими принесла поднос с едой.
– Выкладывай! – потребовала Лили.
Мои собственные манеры мне тоже нравятся, поэтому я дождался, пока Мими закончит сервировать стол и уйдет, а мы оба откусим по кусочку сельдерея. За столом у Лили, особенно когда гостей не ждут, частенько невозможно угадать, что именно лежит на тарелке – даже Фриц, думаю, затруднился бы, – поэтому я просто вопросительно выгнул бровь.
– Вечно ты меня разочаровываешь, – вздохнула Лили. – Вот, попробуй. Мы сами никак не определимся, вкусно или нет. Грибы, соевые бобы, черные орехи и кисломолочная заправка. Фрицу не рассказывай, ладно? Если не понравится, Мими быстренько приготовит омлет. Даже Вулф согласен, что омлеты у нее вкусные. На ранчо.
Я подцепил вилкой порцию салата. Жевать не пришлось – орехи то ли размололи, то ли расплющили. Проглотив, я произнес:
– Хочу все прояснить…
– Не надо! Не пугай меня. Даже когда ты шутишь на его счет, мне становится страшно.
– Экая ты непочтительная. Надо говорить «насчет его возвышенности». Твое первое впечатление о втором впечатлении от него практически совпадает с моим. А что до салата, тут я с тобой заодно. Вкус своеобразный, но… – Я подцепил новую порцию.
– Пожалуй, понаблюдаю-ка за тобой. Рассказывай, зачем пришел.
Я дождался, пока вторая порция рухнет по пищеводу.
– Мне нужна помощь. Ты как-то упоминала о девушке из Канзаса по имени До-Ре-Ми, помнишь?
– Разумеется. Мы вчера с ней виделись.
– Виделись? Вчера? Ты виделась с миссис Харви Бассетт?
– Ну да. Полагаю, ты слышал про ее мужа, ты же всегда читаешь раздел криминальной хроники. Она позвонила мне вчера днем и призналась, что… – Лили вдруг замолчала. – А что такое? Она спрашивала насчет тебя, а теперь ты ею интересуешься. Что вообще происходит?
От изумления я раскрыл рот:
– Ушам своим не верю! Получается, миссис Бассетт звонила тебе, чтобы разузнать обо мне? Я не…
– Не передергивай. Она звонила, чтобы пригласить меня в гости и утешить ее. Прямо не сказала, но я все поняла. Мол, будет рада меня видеть и все такое. Наверное, из-за моих прежних стараний, когда у нее ничего не получалось в Нью-Йорке и она готова была вернуться домой ради еды. Не то чтобы я сильно ей помогла, просто оплатила кров и еду на год вперед. Мы не виделись года три или четыре, кажется. Короче, я поехала к ней, мы проболтали больше часа, и внезапно она спросила, встречалась ли я с тобой после гибели ее мужа. Я решила, что это светская болтовня. Еще она прибавила, что читала кое-какие твои книжки о расследованиях Ниро Вулфа. Это меня удивило, ведь раньше она книг не читала, я точно знаю. Я решила, что она просто пытается отвлечься от тех неприятностей, что на нее обрушились, но теперь ты стал расспрашивать о ней… Итак, я желаю знать. – Лили проглотила салат и уставилась на меня. – Господи боже, Эскамильо, я что, ревную, что ли? Конечно, если мне кого и ревновать, то в первую очередь тебя, но я всегда думала… Да я ли это, Гудвин?
– Расслабься. – Я провел кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладони. – Быть может, ты ревновала меня с того самого дня, как впервые увидела и как впервые услышала мой голос, это вполне естественно. С До-Ре-Ми мы никогда не встречались, я знать не знаю, как она выглядит. Просто совпадение, что мы расспрашиваем друг о друге. Обычно я с подозрением воспринимаю совпадения, но вот это мне нравится, честное слово. Я сейчас расскажу тебе кое-что, о чем следует молчать, поняла? Имеется некая связь между двумя убийствами, между гибелью Бассетта и смертью Пьера Дюко. Не исключено, что До-Ре-Ми может знать что-то полезное. За неделю до гибели, в пятницу, восемнадцатого октября, Бассетт пригласил шестерых мужчин на обед в «Рустерман», и Ниро Вулфу, как и мне, нужны имена этих шестерых. Возможно, она сумеет их назвать. Даже одного имени будет достаточно. Лон Коэн из «Газетт» – вы с ним как-то встречались – уверяет, что До-Ре-Ми сделалась затворницей и никого не желает видеть. Смотри сама, как удобнее: либо ты позвонишь ей и попросишь принять меня, либо съездишь к ней и узнаешь имена, либо выяснишь все по телефону. Как я сказал, хватит и одного имени. Вот зачем я пришел, ну и позволь поблагодарить тебя за это чудесное блюдо. Не поделишься рецептом для Фрица?
Я снова потянулся вилкой к салату.
Лили откусила кусок сельдерея и принялась жевать. Хорошее у нее лицо, красивое, не важно, жует она сельдерей или сочную отбивную.
– Ты уже в третий раз просишь меня о помощи, – сказала она задумчиво. – Прошлые два раза мне понравилось, правда[11].
– Ничуть не сомневаюсь, – кивнул я, – что в этот раз ты опять останешься довольной. Я бы не стал просить тебя шпионить за подругой, ты же знаешь. Я считаю – нет,
