Ящик Пандоры (СИ) - Райс Луанн

Она не вздрогнула, когда врачи измерили ее основные показатели состояния организма и ввели иглу в вену, чтобы поставить капельницу. Они все обращались к ней, стараясь произносить ее имя:

— Гвен, теперь ты в безопасности.

— Гвен, ты знаешь, где находишься?

— Привет, Гвен. Сколько тебе лет? Девять?

— Гвен, какой твой любимый цвет?

Но она не ответила ни на один из вопросов. Она просто продолжала смотреть в никуда или, по крайней мере, на что-то, чего ни Том, ни другие спасатели не видели, и попискивала как птенец на языке, понятном только ей.

Затем она произнесла одно слово: «Русалы». После тихие звуки возобновились.

За четыре дня до нападения

Глава 11

Салли

Любовь и впрямь была серией ошибок. Так Салли думала в последнее время. Даже понимая, что портила свою жизнь, она была бессильна остановить это. И вот она на пристани «Западный ветер» на лодке в двух доках от того места, где они с мужем держали «Салли Би», ждала свою настоящую любовь, мужчину, который не был ее мужем. Дэн был на работе, их дети в школе, а она едва дышала от желания и чувства вины. Салли была зависима, с таким же успехом она могла ждать торговца наркотиками.

Сидя в кабине «Безмятежного» — сексуальной шестидесятипятифутовой спортивной рыболовной лодки, за оформление интерьера которой ей заплатили, она в сотый раз за этот день задала себе вопрос, что же она делает. Она всех на верфи знала, и все знали ее. Салли припарковалась на своем обычном месте, рядом с их пришвартованной семейной лодкой, которую муж подарил ей на пятнадцатилетнюю годовщину и назвал в ее честь.

Затем ей пришлось пройти мимо рабочих верфи и парней, которые работали на «Салли Би». Она чувствовала на себе их взгляды, наблюдавшие, как она с высоко поднятой головой идет по совершенно другому причалу к чужой яхте. Она поздоровалась с Илаем Дином, владельцем верфи, и была уверена, что его обычно дружелюбная улыбка превратилась в ухмылку.

Салли взглянула на себя в зеркало в основном салоне: у нее были белокурые волосы (того же цвета, что и в детстве, только теперь, чтобы его поддерживать, приходилось раскошеливаться), большие голубые глаза, которые, по ее мнению, отражали душевную чистоту по отношению к окружающему миру и тем, кого она любила, и белый сарафан из ткани пеке, показывающий, что у нее почти не было загара. Как такая милая женщина, которой она всегда была, превратилась в изменщицу и не могла остановиться?

Она усердно трудилась, чтобы построить свой бизнес, и была очень рада, что стала высококлассным дизайнером для группы богачей. Даже некоторые из старейших аристократических семей побережья желали переделать свои дома, а в последнее время и яхты в ее фирменном стиле. Проектирование интерьера «Безмятежного» было сопряжено с определенными трудностями, а именно, с женой Эдварда — Слоан.

Салли чувствовала себя здесь как дома, хотя, у нее, естественно, не было никаких прав собственности. Каждый дюйм внутреннего пространства носил отпечаток Салли. Эдвард настоял на этом. Слоан любила яркие цвета, особенно насыщенные оттенки розового, и она предпочитала уют. Эдвард хотел не этого.

Когда Салли создавала дизайн для дома Хоуков в Катамаунт-Блафф, ей пришлось убедить Слоан, что белый является идеальным базовым цветом для жизни на побережье. Он ловил и отражал свет, переливающийся на поверхности воды. И многие не понимали, сколько вариантов было в белой палитре — всевозможные оттенки с голубым или зеленым, или желтым, или даже розовым отливом. В зависимости от вашего выбора, можно сделать комнату теплой или прохладной, либо и то, и другое одновременно. Салли ожидала, что Слоан, как художница, поймет это.

Краски Бенджамина Мура имели более ста оттенков белого. А их названия были поэтическими: белое облако, кружево шантильи, белая цапля, сдержанный серый, белый бриллиант, крыло голубя, морская жемчужина. Салли обожала их, пожалуй, самый знаменитый оттенок — белый лен. С бледным, практически незаметным желтым отливом он распространял тепло по комнате и ласкал взор.

И почему она так сильно любила белый цвет? Ответ казался кощунственным, учитывая, что она ждала своего любовника на борту «Безмятежного», но дело было в ее матери. Когда Салли было пятнадцать, и ее мать умирала от рака, она сидела рядом с ее больничной койкой.

Ее отец и младшая сестра Лидия спустились в кафетерий. Широкий подоконник был заставлен открытками с молитвами и пожеланиями скорейшего выздоровления. Это была католическая больница, и на стене над кроватью висели распятье и портрет Девы Марии. Салли читала молитву по четкам, пока ее мама спала.

— Салли, — произнесла мама, когда проснулась, и взяла ее за руку. Она посмотрела на нее любящими голубыми глазами, которые, казалось, затуманивались с каждой минутой. — Когда я попаду на небеса, и они будут полны ангелов, я не встречу никого лучше тебя.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — прошептала Салли. — Пожалуйста, останься…

— Милая, если бы я могла, то так и сделала бы. Но именно поэтому мы должны поддерживать связь, несмотря ни на что. Именно поэтому я хочу, чтобы ты оставалась такой же, как сейчас, умной и доброй, чтобы, когда я посмотрю с небес вниз, сколько бы времени ни прошло, я всегда узнавала бы тебя. Ты — мой ангел, Салли.

— А ты мой, мама.

Ее мать умерла до того, как отец и сестра вернулись в палату. В тот день на Салли была летняя школьная форма — белое хлопковое платье. Именно в белом мать видела ее в последний раз. Так что даже сейчас Салли склонялась к белому цвету и много носила его.

И после окончания школы дизайна Парсонса, поработав в известной нью-йоркской дизайнерской фирме и основав свою собственную компанию, Салли обнаружила, что ее притягивает красота ангельски белых комнат, красота цвета, который был на ней в день смерти ее матери.

Она хотела, чтобы мама, наблюдая за ней с небес, всегда могла увидеть и узнать ее. Она надеялась, что мама сможет простить ее за то, что началось в Катамаунт-Блафф: любовь и неприятности.

Именно там она влюбилась в Эдварда. Все начиналось медленно, но она заметила, что он стал часто появляться дома в районе обеда, когда Слоан находилась в студии Клэр или занималась йогой в салоне красоты и здоровья Абигейл Коффин в Блэк-Холле.

Он сидел за кухонным столом, наблюдая за Салли с таким восхищением в глазах. Однажды он подошел к ней и прикоснулся к тыльной стороне ее руки, когда она протянула ему образцы ткани. Сердце Салли практически остановилось.

Ее переполняли чувства, у нее никогда не было романа на стороне, она всегда была верна Дэну несмотря на то, что чувствовала себя нелюбимой. Салли не чувствовала себя такой взволнованной, такой желанной с тех пор, как родились Гвен и Чарли. Она поймала себя на том, что постоянно думала об Эдварде. Она потеряла сон, мечтая о том, что может произойти. Лежа рядом с Дэном, она практически ощущала, как Эдвард обнимает, целует, раздевает ее.

С течением времени Салли показалось, что они с Эдвардом пришли к негласному соглашению: он будет приходить домой на обед, и Салли там будет. Каждый день.

«Неприятности» во время пребывания Салли в Катамаунт-Блафф возникли в виде одного из близнецов Гриффина Чейза. Они совершенно не походили друг на друга, но поначалу она постоянно забывала, кто есть кто. Через какое-то время она поняла — Форд был наглым, Александр — сдержанным. Кроме того, Форд был тем, кто до нелепости сильно увлекся ею.

Вначале Салли считала почти милым то, как он появлялся в доме Хоуков, чтобы поплавать в их бассейне. Он полчаса ехал до Катамаунт-Блаффа из дома, где жил и присматривал за недвижимостью недалеко от границы с Род-Айлендом, вставал у бассейна, сняв рубашку и нанеся на кожу кокосовое масло, и краем глаза наблюдал за ней, прежде чем нырнуть в воду, оставив на поверхности маслянистое пятно.

Но когда он начал приходить на кухню, наливая себе напитки из холодильника и воняя кокосом, пока Салли ждала там Эдварда, она стала испытывать раздражение. Он болтал о своем мастерстве в парусном спорте, о бейсбольных успехах в колледже, о том, как девушки постоянно писали и звонили ему, о том, как они все казались ему слишком молодыми и пустыми, а ему нужна была женщина, с которой он мог бы по-настоящему поговорить.