Василий Шарапов - Честь и мужество
Разные лица, но напрасно ищу в них «черты преступности». И никак не вяжется с их изображением короткий комментарий Балбашова: «совершил кражу», «угнал машину», «ограбил магазин», «вернулся из спецзаведения»… Каждый из этих несовершеннолетних преступников печется только о себе, другие его не интересуют, он и не подумает сделать для них доброе дело. И снова хочется привести высказывание В. Сухомлинского:
«Доброта и еще раз доброта — это тончайшие и могучие корешки, которые питают дерево детской радости, радости нежного прикосновения к живому и красивому. Доброта делает человека чувствительным к словам родителей, учителей, товарищей. Доброта делает ребенка воспитанным, способным поддаться воспитательному влиянию коллектива. Бездушность, бессердечие, жестокость утверждают в маленьком человеке то, о чем говорится в народной пословице: «Хоть кол на голове теши…»
В 14—15 лет человек должен отчетливо знать, что хорошо, а что плохо. Балбашов делает все, чтобы помочь ребятам понять это.
Николай Каштанов
КАК ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ…
Очерк
Рабочий день подходил к концу, когда в кабинете заместителя начальника областного отдела борьбы с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) подполковника милиции Михайлова раздался телефонный звонок.
— Александр Емельянович? Добрый вечер. Беспокою вот по какому поводу. Недавно я случайно обнаружил, что в бухгалтерии медицинского института ведутся преступные денежные операции. Думаю, дело это вас заинтересует…
Михайлов поблагодарил незнакомца (свою фамилию он не назвал) и тут же распорядился проверить, насколько полученная им информация соответствует действительности. К некоторому его удивлению, она полностью подтвердилась. Удивился же Александр Емельянович потому, что знал: лишь за последнее время в Куйбышевском медицинском работали четыре ревизионные комиссии и ни одна из них какого-либо серьезного финансового нарушения не зафиксировала. И вдруг — такой поворот!
Незамедлительно была создана оперативная группа. Вместе со старшим лейтенантом милиции Калякиным и другими сотрудниками в нее вошел и Алексей Левков. По этому поводу некоторые сослуживцы Левкова покачивали головой:
— Не рановато ли? Работает-то у нас без году неделю…
Что верно, то верно. Практического опыта у Левкова, можно сказать, не было — всего около месяца назад, после возвращения из армии, назначили его инспектором ОБХСС. Правда, по окончании института и до призыва на военную службу прошел в этом отделе стажировку. Но продолжалась она всего-навсего считанные недели.
— Конечно, — согласился Михайлов, — трудновато будет. Однако разве даром изрек какой-то мудрец, что не боги горшки обжигают? И потом, где и набираться опыта, как не в настоящем деле?
А дело и впрямь оказалось самым настоящим. Только за первые два дня проверки бухгалтерии института вновь назначенные ревизоры Мария Степановна Сергеева, Нина Николаевна Ефимова и Клавдия Петровна Ковалева обнаружили 23 тысячи рублей хищения.
— Двадцать три! — еще не научившись скрывать свои истинные чувства, воскликнул Левков. — А вы, случайно, не ошиблись?
— Если бы…
Установилась длительная тишина. Первой ее нарушила Мария Степановна:
— Понимаете, Алексей Алексеевич, мы тут успели обменяться мнениями и пришли к выводу, что пока уцепились лишь за один конец веревочки. Нет-нет, конечно, не утверждаем, а только предполагаем, что тянется она далеко-о…
— Интуиция подсказывает?
— Может быть. Однако больше говорят документы. И в первую очередь ведомости на выдачу денег.
— Ясно, — Левков поднялся со стула, одернул полы пиджака. — Понятно!
В ту ночь он долго ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Волновался. Хотя, казалось бы, с чего? Неожиданного для него открытия ревизоры не сделали. Недаром же пять долгих лет провел он в стенах планового института, и что значит учет, отчет, досконально знал и сам. Скажем, денежные документы, те же, например, ведомости на выдачу аванса или зарплаты, находятся на строгой сохранности, подобно какой-нибудь никчемной бумажке их запросто не выкинешь. Но ведь люди, занимавшиеся преступными махинациями, тоже, вероятно, не дремлют. Чтобы замести свои следы, они могут придумать такие ходы, какие честному человеку и в голову никогда не придут. Следовательно, необходимо принять самые действенные меры к тому, чтобы все до одного документа были в целости. И меры эти принять, и головой за них отвечать должен лично он, Левков. Почему лично? Да потому что так сложились обстоятельства. Калякина срочно перевели на работу в уголовный розыск, и, таким образом, вся тяжесть по делу мединститута легла на плечи молодого инспектора. Потом, верно, опергруппу значительно расширили, усилили, однако на первых порах произошло именно так: Левкову надо было успевать всюду.
И сколь ни удивительно — малоопытный же! — успевал. Успел он, в частности, изъять бумаги, которые находились в архиве и — срок их хранения истек — были подготовлены к уничтожению. Не прояви он тут похвальной оперативности, замешкайся хотя бы на сутки, и потери могли быть невосполнимы, ибо бумаг этих оказалось ни много ни мало — две автомашины! Впоследствии по ним были выявлены десятки тысяч рублей, похищенных у государства.
Теперь естествен вопрос: а кто же конкретно эти хищники? Кто, презрев честь, совесть, закон, запустил руку в народный карман?
С самого начала расследования стало очевидно, что главным действующим лицом является старший бухгалтер расчетной группы бухгалтерии института Азязова. Затем, вовлеченные ею в свою шайку, шли старший бухгалтер материальной группы Морудова, ассистент кафедры акушерства Ракчеева, лаборант кафедры оперативной хирургии Комарова. Все? К сожалению, нет. В составленном позднее обвинительном заключении значились еще (разумеется, все из того же мединститута) комендант общежития № 1 Андреева и заведующий складом хозяйственной части Поликарпов.
Уже по этому беглому перечню легко проследить, что злостные расхитители — люди разных профессий, должностей. Заметно они разнились по характеру, возрасту, внешности. Неодинаковое у них и образование. Скажем, Ракчеева и Андреева. Первая в свое время закончила Куйбышевский медицинский институт, затем здесь же обучалась в клинической ординатуре, получила ученую степень кандидата наук. Вторая пошла на работу после 7 классов. Но была у этих непохожих друг на друга людей и общая черта — рвачество. Тут они оказались полными единомышленниками, все их устремления свелись к одному: захватить себе кусок побольше, перекачать деньги из казны народной в свою собственную. Все это, понятно, незаконным путем, все это воровским способом.
Следовало срочно произвести обыск. Взяв понятых, работники оперативной группы отправились на квартиры преступников. Левков вместе со старшим лейтенантом Яковлевым прибыли к Морудовой. Осмотрели все, что можно было осмотреть, — и ни единой улики против хозяйки. Ничего не дал обыск и у Азязовой: никаких излишеств. Обстановка дома весьма скромная, коль не сказать — бедная. Но это уже настораживало, О какой бедности могла идти речь, если хозяйка квартиры имела 33-летний стаж счетной работы, из них 19 в должности старшего бухгалтера? Если ее муж был не кем-нибудь, а главным бухгалтером городского отделения Госбанка?
Нет, бедность не могла быть уделом семьи Азязовых. Просто чтобы обезопасить себя, здесь заранее подготовились к возможному обыску, который потому-то ничего и не дал. Впрочем, прошел он все-таки не совсем бесследно. Был найден лист бумаги, исписанный четким почерком и озаглавленный: «Молитва от следствия». Затем обнаружили еще один такой листок, но с другим текстом. То уже была молитва от суда.
Один из участников обыска не выдержал:
— Знала кошка, чье сало съела… — Усмехнулся. — Поможет эта молитва как мертвому припарка.
Да, ревизия еще шла, а дело о хищении денег было передано в следственный отдел. И именно тогда лейтенанта милиции Алексея Левкова судьба свела с лейтенантом милиции Светланой Улановой. Конечно, находясь в одном учреждении, под одной крышей, они встречались и раньше, но эпизодически, мельком. Ничего удивительного: работали в разных отделах, к тому же, как уже говорилось, в управлении внутренних дел Куйбышевского облисполкома Левков был человеком новым. А теперь не проходило дня, чтобы молодые люди не оказывались вместе. Ибо вести следствие было поручено Улановой. А это означало, что клубок преступлений они должны были размотать совместными усилиями, поддерживая и помогая друг другу. Как же тут обойтись без постоянных встреч?
— Ей-ей, — посмеивались сослуживцы, — быть свадьбе.
Молодые люди краснели, смущенно отворачивались, сердито махали руками:
