Леонид Словин - Ночь, прожитая трижды
Однако стоило креслу под Скубилиным зашататься, как его протеже немедленно поменял свои привязанности. За предательство соперник пообещал ему место своего заместителя и тот согласился.
Теперь он был вместе с врагами Скубилина и Жернакова.
«Мог и нарочно свинью подложить… Например, дал команду не регистрировать разбой и сам же стукнул в Министерство. Подчиненные его не выдадут. Их, конечно, накажут. А он к ближайшему празднику не только снимет взыскания, но еще и выпишет материальную помощь…»
Несколько мрачных личностей — обычная публика железнодорожных станций и морских портов — потянулись навстречу, скользнули по нему обостренными взглядами.
Менты и воры быстро находили здесь друг друга.
Скубилин был без вещей и, следовательно, не был пассажиром.
Из осторожности участники ночной вокзальной жизни ускорили шаги.
Мимо висевших на стене телефоновавтоматов с оборванными трубками, генерал направился повернул в сторону дежурки.
«Интересно, кто у них дежурит из розыскников?..»
В технике укрытия заявлений существовало четкое распределение обязанностей. Непосредственно этим занимались сотрудники уголовного розыска. Дежурных старались не вмешивать. Те были людьми официальными, потом заявители всегда могли на них указать…
Внезапно шагах в десяти впереди Скубилин увидел своих подчиненных: начальник розыска Игумнов — тяжелый, без куртки, быстро, не глядя по сторонам, направлялся к дежурной части. Рядом вышагивал один из розыскников — в вязаной шапкебандитке, коренастый, в очках.
Кто стоял за укрытым разбоем в электричке, генералу уже не надо было объяснять. Все стало ясно.
«Пусть чуть расслабяться, надо застать врасплох…»
Скубилин резко свернул в сторону. Спустился в подземную часть вокзала.
Рейд по тылам — мимо камер хранения ручной клади — оказался удачным, никто из дежурного наряда его не опознал.
Скубилин мог себя поздравить не только с этим.
То, что виновным в укрытии разбоя оказался сам начальник розыска было наруку.
«Ударить, как следует, и материалы отправить в Транспортную прокуратуру. Чтобы мало не показалось…»
То, что советывал замминистра.
Крутые меры к начальнику розыска должны в полной мере быть оценены Наверху.
За верность, поддержание дисциплины железной рукой, точное следование указаниям руководства министр прощал многое.
«Авось и эту Коллегию переживем…»
Прежде чем вернуться назад на перрон Скубилин еще постоял у киосков с сувенирами — днем это и в голову бы не пришло да и не было времени.
Покрутившись на перроне с четверть часа, Скубилин снова двинулся на перрон.
Вокзал он знал хорошо. Мимо киосков, заполненных газетами, женскими детективами, видео и аудиокассетами он напрямую быстро вышел к дежурной части.
Еще подходя, почувствовал запах гари. Вспомнил:
«Пожар в магазине с электроникой!..»
В нескольких метрах напротив Линейного Управления еще дымилось свежее пепелище. Молоденький милиционерик с автоматом, охранявший вход, чемуто улыбался, созерцая мокрые угли.
Генерал обратил на него внимание:
«Телок…Уведут вместе с автоматом. Нашли кого поставить на подъезд…»
Тут же рядом с пепелищем еще стояло несколько зевак.
Скубилин, не раздумывая, решительно двинулся вперед.
Молоденький автоматчик попытался преградить ему путь, но в последний момент узнал.
От неожиданности перешел на шепот:
— Здравия желаю, товарищ генерал!
Скубилин вошел в коридор, и первым, кого он увидел, был дежурный.
Майордежурный подомашнему — с полотенцем на плече, в расстегнутой форменной сорочке — рукава засучены, без галстука — нес чай в кружке. Скубилину показалось, что он даже насвистывает в избытке благодушия.
Увидев генерала, майор на мгновение замер.
— Где Игумнов сидит? — спросил Скубилин, проходя.
Дежурный молча показал. На секунду он потерял дар речи. Генерал бывал здесь ночью раз в сто лет.
— Кто там с ним?
— Качан, старший оперуполномоченный…
Скубилин вошел без стука.
Качан, сидевший лицом к двери, увидел начальника Управления первым.
Вскочил:
— Товарищ генерал!
В голове пронеслось:
«Скубилину известно про пистолет!»
Ночной приезд начальника Московского Управления объяснялся только этим.
Игумнов, заканчивавший разговор с матерью Витеньки, успел крикнуть в трубку:
— Постараюсь быть!
Он вышел из-за стола.
Не здороваясь, Скубилин проплыл на хозяйское место — крупный фигуристый мужчина, с ухоженным лицом, с манерами актера или театрального деятеля.
— Садитесь, орлы… — пронзительный фальцет словно принадлежал другому.
Если закрыть глаза, казалось, говорит кто-то другой худой, дерганый. Но с этим уже ничего нельзя было сделать.
— Ничего не скажешь, отличились…
Начало не обещало ничего хорошего.
-. Мне все известно. Поэтому я здесь.
Оперативники молчали.
Лицо Качана пошло пятнами.
«Кто мог дознаться?!»
Кроме него и Игумнова никто не знал о пистолете.
Скубилин сразу заметил:.
«Старший опер менжуется. Значит, в курсе…»
Сейчас нельзя было давать им время, чтобы собраться с мыслями. Наступать и наступать. Главное — заполучить незагеристрированное заявление о разбое.
Как он поступит с виновными, он уже решил.
— Вы оба попали в скверное положение… Давай разбираться, Игумнов. Ты ведь, по- моему, у нас капитан. Когда у тебя выходит срок званию? Кажется, осенью?
Игумнов помедлил с ответом. Начальник Управления его не долюбливал. На этот счет у Игумнов не заблуждался. В прошлом между ними произошло неприятное для Скубилина объяснение. Генерал делал вид, что не помнит. Но это ничего не меняло.
— В октябре.
— Так, что, товарищ без пяти минут майор…
Игумнов предпочел бы не обсуждать этот вопрос. Прямо переходить к делу.
Он сразу понял, что речь идет о министерском проверяющем и его ложном заявлении. Кто-то, не дождавшись, чем закончится визит Черныха в дежурную часть, поспешил отрапортовать об успехе комбинации…
Скубилин перевел взгляд на другого:
— Итак, Качан…
«Все сообщили, даже фамилию…»- Скубилин до этой ночи и не слышал о нем.
— Я хочу знать, как все было, друзья. Потом решим, что делать. Так будет лучше для всех… — Скубилин мельком оглядел стол, но никаких бумаг не увидел. — Мне все известно, поэтому я здесь. Я не враг никому из вас. Кстати, у тебя какая выслуга, Игумнов? На пенсию, по моему, ты не заработал. Ведь так?
Скубилин добивался их признания примитивно:
«Колет, как карманных воров… Пряник и кнут»
Впрочем других приемов раскола не существовало в природе.
— Как все произошло, орлы?!
Генерал обернулся к Качану:
— С тобой у меня разговор особый…
— Понимаю…
Старший опер ни секунды не сомневался: речь идет о похищенном оружии.
«Рассказать все равно придется. Зажигалку вместо „макарова“ не сдашь…»
Игумнов горел из-за него.
«Выслуги у него нет, уйдет без пенсии…»
Скубилин снова почувствовал, что попал в точку.
— Давай, Качан. Смелей.
Качан вздохнул…
Но «пахан» не позволил ему открыть рот:
— У нас все в ажуре, товарищ генерал! О чем вы?!
Скубилин разгадал его маневр. Взглянул неприязненно. Начальник розыска
Все испортил…
— Ты подумай лучше…
— Я знаю!
Игумнов держался откровенно грубо.
Работягам, как он, обеспечивавшим начальству липовый процент раскрываемости, многое прощалось. С ними рассчитывались потом, когда их ловили на укрытых заявлениях с поличным и их нельзя было использовать дольше. Тогда их гнали сряной метлой и материалы передавали в прокуратуру. Их изгоняли, система продолжала работать и другие шли следом по тому же пути….
— Я говорю: подумай хорошо…
— Что вы имеете в виду, товарищ генерал?
Скубилин не унизился до ответа.
Он почувствовал, что упустил шанс. Взглянул на часы.
Шел третий час. До утреннего приема дежурства было достаточно времени. Начальник Управления еще надеялся заехать домой — поспать.
Он изменил тон.
— Вызови дежурного…
Через минуту майор уже стоял рядом.
— Слушаю, товарищ генерал… — Тот успел надеть фуражку и китель, держал во рту что-то ароматическое, отбивавшее запах.
Скубилин свел брови у носа.
— Мне сейчас звонили из Министерства о ваших делах…
Качана отпустило. Словно в детской игре: «теплогорячо» сменилось на «холодно — очень холодно». Но только на время. Холодок снова прошел под сердцем. Суд над ним — утратившим табельное оружие и примерное наказание только откладывались…
«У Скубилина еще будет шанс! Всего через несколько часов!»
