Оксана Обухова - Паника, убийство и немного глупости
Кого искала баба Надя, ответить было трудно. Ирина наверняка прописана здесь под чужим именем, и даже, как она выглядит, достоверно описать невозможно.
Пауза затягивалась. Глаза Зинаиды били ледяными пушками. Под этим взглядом немели губы и замерзали мысли.
Надежда Прохоровна махнула рукой и, ничего не говоря, потопала к выходу из корпуса.
Успевший накинуть дубленку Мусин выскочил на крыльцо вперед нее.
– И бывают же такие бабищи, – ворчливо бормотала баба Надя, шагая по спинке плиточной ящерицы. – Посмотрит, как кожу сдерет…
И чего ей со стула вставать приспичило, сидела бы себе под пальмами… Как нам теперь эту женщину из нашего корпуса искать?..
Виталий Викторович был с бабой Надей абсолютно солидарен, тащился сзади и вздыхал тягуче.
…Возле крыльца корпуса Б, перекуривая на свежем воздухе, стояла молодая пара: высокий, спортивного вида мужчина и висящая на его локте, цепко держась за рукав всем маникюром, та самая прелестная кошачья брюнетка.
Виталий Викторович без страха и упрека ринулся вперед.
– Простите, пожалуйста, – проговорил, не много оттирая в сторону Надежду Прохоров ну, – не могли бы вы нам помочь? Сегодня за обедом мы ожидали встретить одну знакомую.
Точнее, приятельницу нашего друга…
Брюнетка отодрала когти от рукава кашемирового полупальто, снизу вверх посмотрела на своего кавалера и смешно наморщила нос.
Виталий Викторович и в самом деле изъяснялся несколько запутанно.
– Мы не знаем, как ее зовут. Точнее, знаем.
Мне говорили, но у меня отвратительная память на имена. Кажется, ее зовут Ирина, фамилию, увы, я запамятовал.
Продолжение, выданное Виталием Викторовичем, в век всеохватной сотовой связи звучало совсем уж странно. «Н-да, – мысленно крякнула Надежда Прохоровна. – Такому фирму доверять – одно разорение! Ничего толком не объяснит…»
Выступив вперед, «тетушка» героя взяла разговор в свои когда-то мозолистые руки:
– Нам сказали, что в этом корпусе некая да мочка живет, она сегодня на обед не вышла. Ее, случайно, не Ирой зовут? Какая она из себя будет?
Брюнетка насмешливо оглядела нелепую парочку – нетерпеливо пританцовывающего с папкой Мусина, Надежду Прохоровну, тоже, надо сказать, мало преуспевшую в расспросах…
– Женщину из корпуса Б случайно зовут Вероникой. Ей хорошо под сорок, два дня она пьет как ломовой извозчик, то есть выглядит соответственно и потому не выходит в люди.
– А-а-а, – разочарованно, дуэтом, протянули баба Надя и Мусин.
– А как выглядит ваша Ира? – уже откровенно веселясь, спросила женщина с кошачьими повадками.
Виталий Викторович поспешно отрапортовал:
– Красивая блондинка. Лет двадцати пяти.
– Ах, двадцати пяти, – пропела чужой возраст насмешница и подняла на молчаливого спутника миндалевидные зеленые глаза. – Сашенька, ты видел здесь красавиц блондинок этого возраста?
Сашенька мотнул подбородком, что, скорее всего, значило – красивая женщина в отеле одна, и та брюнетка, и та моя.
Ситуация полностью перешла в разряд абсурда. Надежда Прохоровна пробормотала «Всего хорошего» и медленно пошла к крыльцу. Виталий Викторович вслед за ней не поторопился. Остался на улице и минут через двадцать, когда «тетушка» уже прилегла отдохнуть поверх покрывала, постучал к ней в дверь.
– Надежда Прохоровна, у меня появилась идея, – сказал, загадочно блестя глазами, от двери.
– Какая? – монотонно поинтересовалась бабушка Губкина, уже начинавшая слегка подремывать.
– Спите, спите, вечером увидите, – многообещающе закончил Маргадон и выскользнул за дверь.
* * *Какая идея посетила Виталия Викторовича, Надежда Прохоровна узнала только за ужином.
– Дорогие гости! – громогласно прерывая легкий ресторанный шум, сказала высокая шатенка, вставшая в центр зала. В отличие от младшего персонала отеля, сплошь одетого в алые жилеты, дама щеголяла жилеткой черного колера и беджиком с указанием не только имени, но и отчества – Нина Гавриловна. – Сегодня у нашего гостя – Виталия Викторовича Мусина – семейный праздник, и Виталий Викторович, —
Маргадон встал из-за стола и раскланялся во все стороны, – решил отметить этот день с нами. – Нина Гавриловна громко хлопнула в ладоши и звучно возвестила: – Шампанское в зал!
Из всех динамиков ресторана грянул торжественный марш, между столиков заскользили официанты с подносами, уставленными фужерами и бутылками с шампанским.
Отдыхающий народ дружно зааплодировал, и Мусин повторно встал для поклона.
– А какой у вас праздник? – склоняясь к шикарному, как рояль филармонии, Маргадону, негромко поинтересовалась Марина. На ужин она принарядилась в декольтированную обтягивающую кофточку и выглядела аппетитнее, чем фрукты в вазе.
Пара мужиков кавказского типа, сидящих неподалеку, взволнованно следили за колыханиями ее декольтированных прелестей. Взволнованный по иной причине Мусин на колыхания не отвлекался, следил за реакцией на свою, громко обозначенную личность прочей женской части ресторана.
– День рождения?
– Нет, – чинно отыграл «рояль», – день знакомства моих покойных родителей. В нашей семье было принято отмечать эту дату.
– А-а-а-а…
Надежда Прохоровна глядела на Маргадона с полнейшим одобрением.
Изящный ход. Теперь, когда Виталий Викторович был представлен всему отелю, его поступок обязательно вызовет пересуды и Ирина просто обязана будет догадаться – брат Пети здесь, он выступил недаром, он приехал к ней! Рыжая папка, маячившая на столе условным знаком, эту догадку должна была оформить окончательно.
Двум «родственникам» останется только подождать, пока Ирина с ними свяжется.
Весь вечер до половины одиннадцатого Надежда Прохоровна и Виталик безвылазно проторчали в номере последнего.
Все более и более мрачнеющий Маргадон крошечным смешным тигром мотался по вольере-комнате, кусал заусенец на большом пальце и бормотал почти одно и то же:
– Не понимаю, – вытаскивая палец изо рта, разводил руками, – никак не понимаю. Когда я договаривался в ресторане насчет шампанского, в точности узнал – все постояльцы будут на ужине. Пьющая извозчица не в счет… Где Ира?! Почему она не подошла?! Мое имя – объявили. Папку она – видела. Почему она не приходит?! Ведь Пети – нет! Значит, что-то случилось! И я не зря приехал вместо него! Ничего не понимаю…
– А ты отель не перепутал? Может быть, они в другом «бору» договорились?
– Да что вы, – отмахнулся Мусин. – Это любимый отель Петра. Он сюда постоянно отдыхать сбегает из Москвы. Ирине, по его словам, тоже здесь понравилось, у нее какие-то проблемы со спиной после аварии. Муж отпускал ее сюда на лечение. – Обежал вокруг низенького столика, встал напротив бабы Нади, сидящей в кресле. – Надежда Прохоровна, где Ира?!
– Угомонись. Подумает и придет.
– Когда?! – плаксиво взвыл Мусин. – Я уговорил Марину не ходить сегодня в кино! Пообещал, что зайду после десяти и мы пойдем в бар на берегу!
– Ах вот оно в чем дело. – Надежда Прохоровна поворочалась в кресле. – Марина тебя ждет…
– Да, ждет! Да, Марина! – запальчиво воскликнул Маргадон. – Я думал, что встречусь с Ириной сразу после ужина и до десяти мы обо всем успеем поговорить! – Виталий Викторович добежал до окна, выглянул сквозь шторки на пустую улицу.
Сегодня в кинозале центрального корпуса крутили какой-то новый американский боевик. Марина еще в ресторане сказала, что фильма этого не видела.
– Боже, – стенал Виталик, – я уговорил ее составить мне компанию на особенный семейный вечер. Уговорил не ходить в кино. Марина ждет!
В голосе несчастного павлина было столько искреннего отчаяния, что привычное уже легкое раздражение в душе Надежды Прохоровны сменилось на жалость.
– Да не мельтеши ты. Иди к своей Марине. Так поздно Ира уже не придет.
– Вы думаете?! – воскликнул Мусин и повернулся от окна. – Вы думаете?!
– Да, да, иди… Кто на ночь глядя по делам таскаться будет.
Виталий Викторович схватил дубленку с вешалки:
– Надежда Прохоровна, вы – ангел.
Ангелу, по правде говоря, уже давно хотелось чаю. Баба Надя еще часа полтора назад устала от прыжков Виталика по номеру – в глазах рябило – и буквально минутки считала, когда наконец может сходить в чайную залу главного корпуса и выпить чашечку чайку с конфетами и пряником. Та же Марина говорила сегодня за ужином, что чай там заваривают «просто обалденный». На травах, успокоительный или бодрящий.
А что еще надо пожилой пенсионерке после насыщенного событиями дня? Надежда Прохоровна накинула пальтишко, надела черный вязаный берет с козырьком и торопливо потопала по «ящерке» к огромному, наполовину освещенному зданию.
