Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе
— В противном случае он не работал бы моим заместителем!
Продолжать расспросы далее было бессмысленно. Яункалн отставил стул.
— Ваше заявление, — напомнил директор.
— Я не захватил с собой приемник, зайду во вторник, — соврал Яункалн. — Завтра у меня нет ни минуты свободного времени.
Директор вежливо проводил его до двери и бесшумно прикрыл ее за посетителем.
Продавщица улыбнулась Яункалну, как старому знакомому.
— Чем вас порадовал наш Имант Гринцитис? Успел прочесть лекцию о том, что служащие магазина должны приобретать вещи только отечественного производства, что надо быть взаимно вежливыми? Не завидую женщине, которую он когда-либо осчастливит и приведет в свою ледяную крепость...
— Быть может, он только на работе такой сухарь?
Продавщица с недоверием покачала головой.
— Ни разу не видала, чтобы сюда заглянул хоть кто-то из его знакомых. Скажем, попросить, чтобы отложили какую-нибудь вещицу из ходовых, назначить на нее цену повыгодней. Даже по понедельникам, когда он сам принимает вещи на комиссию.
— Вместе с Мендерисом?
— Нет, что вы! Эмиль выклянчил себе дополнительный выходной и по понедельникам подрабатывает тайком от жены. Разъезжает по району и проводит ревизии в обществах потребсоюза. Он у нас дипломированный бухгалтер.
— Но на товарном ярлыке «Сикуры» стоит его подпись. А приемник принят в понедельник, — заметил Яункалн.
— Все может быть... Я уж и так слишком много вам наболтала. — Продавщица слащаво улыбнулась и, колыхая бедрами в замшевой мини-юбочке, отправилась обслуживать какого-то особо нетерпеливого покупателя.
* * *Место, где происходила киносъемка, Яункалн заметил издали. Тут околачивались все, кого северный ветер прогнал с пляжа. Пришлось дважды предъявлять милицейское удостоверение, чтобы прорваться к веревкам, отгораживавшим съемочную площадку от любопытных и служившим своего рода границей между временами минувшими и днем сегодняшним. На этом подобии боксерского ринга стоял музейный дом зажиточного рыбака, вокруг были понастроены, декорации: фасады других домиков селения.
— Да скорее же, скорей! — возбужденно кричал Крейцманис, показывая соломенной шляпой на проглянувшее из туч солнце.
— Мотор!
Щелкнула деревянная хлопушка.
Катясь на тележке, которую везли четыре ассистента, Лилия Дунце снимала молодую пару, сидевшую в обнимку на садовой скамейке. Будущая учительница была в платьице из бумажного жоржета и в белых полотняных туфлях на высоком каблуке. Зато жених был расфуфырен по всем правилам довоенного шика. Лишь некоторое время спустя Яункалн вспомнил, где он уже видел эти фланелевые брюки и пиджак. Приблизительно такой костюм был на этом хлыще Чипе, в прошлый раз говорившем с Мексиканцем Джо.
Он огляделся по сторонам. Похоже было, тут собралось полгорода. По-воскресному принарядившиеся вентспилсцы с детьми и без оных, стайки молодежи, среди которых мелькали темные формы воспитанников профтехучилищ. Велосипеды, мотоциклы, «Жигули». Всеобщее внимание было приковано к поцелую на скамейке, а также к тетушке Зандбург, следившей за юной парой из окна соседнего дома. Внимание к ним ослабло лишь тогда, когда раздались выкрики: «Мороженое! Пломбир с изюмом! Приготовьте мелочь!» — и продавщица остановила голубую тележку в самой гуще публики.
Кинооператор успела заснять всего лишь несколько метров, поскольку солнце как назло вовсе скрылось за тучами.
— Это не солнце, а какой-то дефицитный промтовар! — сетовал режиссер и дал директору картины несколько монет. — Будьте добры, Янсон, купите мне две порции.
Убедившись, что облачность наползла довольно-таки обширная, другие члены съемочной группы оставили площадку и смешались с толпой горожан. Особенную торопливость проявил исполнитель главной роли, побежавший в лощинку между двумя дюнами, где Яункалн еще раньше видел рыжую шевелюру Кобры. Заметив, что такой же притягательной силой обладает Мексиканец Джо с Гербертом Третьим, он пришел к выводу, что его добровольные помощники могут успешно совмещать свои общественно полезные действия с коммерческими для личной выгоды.
«Надо внимательней следить за ними, — решил для себя Яункалн. — Нельзя забывать, что я имею дело с трудновоспитуемыми».
Однако в данный момент ему не удалось уточнить, чем заняты эти шалопаи, поскольку у тетушки Зандбург были куда более важные заботы.
— Ты видал? — фамильярно спросила она. — Ведь никто не скажет, что я там балансировала, как курица на жердочке! Играла совершенно естественно, верно? Как будто позади меня была уютная меблированная квартира. Вот только мужа в ней нету, потому и такая зависть к чужому счастью... Эту сверхзадачу мне поставил режиссер...
Наконец она успокоилась. Однако, услышав последние новости, тотчас оживилась вновь:
— А знаешь, эта история начинает мне нравиться — чем дальше в лес, тем больше дров! Надеюсь, ты не забыл предупредить директора, чтобы позвонил в милицию, если завтра заявится кто-либо из этих типов?
— Чуть было не сотворил такую глупость.
Тетушка Зандбург, юные «бизнесмены» да и все прочее действовало ему сегодня на нервы, но больше всего — его собственная внутренняя неуверенность. Вроде бы почва под ногами еще прощупывалась, но сумерки сгущались и, того гляди, он потеряет верное направление. Тогда будет поздно спрашивать совета.
Перед тем, как отправиться сюда, Яункалн зашел в отдел милиции. В дежурной части у телефонов и радиоаппаратуры сидел довольно угрюмого вида капитан и читал «Охоту и рыболовство». Рядом молоденький старшина сонно двигал по доске шашки, сам с собой разыгрывая партию. Как видно, городские пьянчужки еще не проснулись. Не отличавшийся связностью рассказ Яункална дежурный выслушал с вежливым любопытством, как, скажем, радиопередачу о потрясающих событиях в некоем невеликом африканском государстве.
— Жаль, что майор Блумберг уехал в Ригу, — посетовал капитан. — Уголовные дела, вроде этого, он обычно берет под свой личный надзор... Ну, ничего, завтра поговорите с Селецкисом; если не ошибаюсь, комиссионный магазин — в его епархии. А сведения из Риги я запрошу сегодня же... — И он предложил Яункалну сигарету...
Тетушке Зандбург ничего не было известно о безрезультатных шагах, предпринятых нынешним утром, и потому она уже изготовилась огрызнуться, но, поглядев в глаза Яункалну, проглотила ехидное замечание о цыплятах-зазнайках и умудренной жизненным опытом курице. Этот паренек, который годился ей во внуки, нуждается в умной поддержке, а не в критике. Интуиция подсказывала тетушке Зандбург, что Тедис сам знает, что делать не следовало бы, но он никак не может придумать, что же в конце концов сделать необходимо.
— По-твоему, директор тоже замешан? — догадалась она о сомнениях Яункална.
— Не думаю. Но там не все чисто. Почему Мендерис не сказал, что по понедельникам он, как правило, не работает, и словесный портрет Румбиниека оттараторил так, будто вызубрил заранее? Почему директор умолчал о том, что эти «Сикуры» принимал самолично? И с чего вдруг продавщица такая разговорчивая, кому и за что она хочет насолить?.. Я вот боюсь, не слишком ли запугал их, не вышел ли из роли потерпевшего покупателя? Когда угрожают серьезные неприятности, даже последний скупердяй готов раскошелиться, лишь бы никто посторонний не совал носа в его лавочку.
Наверно, впервые в жизни тетушка Зандбург кому-то позволила высказаться столь пространно. Ей было от души жаль несообразительного молодого человека, мучительно пытавшегося открыть америку. Для нее дальнейший план действий был давно ясен.
— Ладно, велю своим покараулить у дверей магазина и дать знать, как только появятся деляги.
— А как они их узнают? Может, словесный портрет высосан из пальца? Даже я не мог бы так подробно описать облик человека, которого видел мимоходом... Нет, эту жертву придется принести вам самой. Завтра, поскольку по воскресеньям там нет приема вещей. Директор вас не знает, продавщица видела лишь мельком. Возьмите с собой книжку и посидите с ожидающими за дверью приемочной, понаблюдайте за людьми. «Сикура» ведь не спичечный коробок, за пазухой или в чулке не спрятать. Если начнут приставать с расспросами, скажите, что заняли очередь для родственника.
— Хорошо, что завтра нету съемок, — Зандбург выразила свое согласие в несколько завуалированной форме: было бы ниже ее достоинства позволить распоряжаться собой как подчиненной. — Кинопленку повезут в Ригу проявлять. А то вдруг — брак.
— Товарищи, по местам! — послышался усиленный мегафоном голос помрежа.
* * *Семейство Морозовых проживало в одном из первых домов, выстроенных в районе порта. Вход был не со стороны улицы, а со двора, где развевалось на ветру развешанное для просушки белье, заменявшее сейчас ребятам сетку для бадминтона. Правда, противники друг друга не видели, но от этого игра была только интересней и шумнее.
