Феликс Рябов - Двойная смерть
Замок из двери был выломан. Когда я на нее надавил, мне показалось, что скрип должен услышать оставленный нами километрах в двух отсюда агент… Но либо хозяина не было дома, либо звукоизоляция здесь была, как в студии звукозаписи: никто не появился… Мы вошли.
Это был странный зал. Окна отсутствовали — потолок был, наверно, метра на три ниже земли. Вдоль стен висели полки, по углам стояли старинные шкафы, некоторые были стеклянными, как в магазинах… В углу под лучом блеснуло что-то светлое, в человеческий рост. Я вернул луч фонарика… оп-па. В углу стоял скелет.
— Кабинет биологии, значит? — Коллега подошел поближе к скелету и стал рассматривать, на чем он держится. — Его за шкирку к потолку прицепили.
На большом столе из красного дерева стояли колбы и что-то вроде самогонного аппарата, а также несколько горелок. Все это было покрыто вековым налетом пыли, как и книги на полках. Названий на потемневших переплетах разглядеть я не смог.
Что там было в шкафах, через грязные стекла тоже было не видно, но в некоторых предметах угадывались заспиртованные части человеческих тел. А вот на железном шкафу напротив двери стояла закрытая наглухо стекляшка с настоящей человеческой головой. Глаза открыты, подстриженные под горшок волосы слегка взъерошены, выражение лица растерянное… Куда мы попали?
— Ты знаешь, это все, похоже, от прежнего хозяина. Смотри, мебель старая, пробирки какой-то странной формы — наверно, раньше такие делали… Помнишь, заместитель Розенталя говорил, что у них в роду были врачи и ученые?
— Да, что-то в этом роде… Только вот эта штука в интерьер не вписывается.
В углу на полу стоял длинный цинковый ящик. На крышке был обрывок бумаги с печатью и вписанными от руки цифрами с подписью, а по бокам крышки — следы сургучных печатей.
— Интересно… — Валерка подошел и сдернул с него крышку. Я посветил фонариком.
Внутри лежала девушка лет двадцати. Сохранилась она неважно. Кожа была в пятнах, нос торчал как-то криво. Но судя по прическе, слишком старой покойница быть не могла — жила она примерно в семидесятых — начале восьмидесятых… И пахла ужасно.
Я понял, кто это.
— Из коллекции Розенталя-младшего. Помнишь, я тебе говорил, как мне адвокат своим музеем хвастался? Он тогда еще рассказал, до чего ревность доводит… Вот результат.
— Ага, так он тут, наверное, некрофилией занимался? — Обрадовался коллега.
Я с сомнением посмотрел на девушку:
— Уж не знаю даже…
Валерка махнул рукой:
— Да брось ты, точно. Слушай, есть тут, где спрятаться? Давай попробуем снять как-нибудь, как он это делает.
— Посмотрим… Но даже если он не для этого ее здесь держал… Не понимаю я таких глупостей. Зачем ему это надо?
— Я тоже не понимаю, но извращенцев трудно понять. С дедушкой они, наверно, похожи… Что-то мне это все напоминает. Помнишь историю про водочного миллионера? Он любил одну стриптизершу, а ей деньги были нужны на наркотики, она его шантажировала. Из клуба, где работала, выходить боялась. Он послал людей, они ее убили, распилили на части и вынесли в коробках из-под платьев. Все потом долго пытались угадать, как она из охраняемой гримерки исчезла…
— Да, помню. Он ее склеил и хранил в аквариуме со спиртом как память о разбитой любви… Но эту же вроде сам Розенталь не убивал?
— Кто знает… Ладно, пойдем. Надо будет как-нибудь вернуться с камерой… Тут есть, на что пленку извести.
Мы выбрались на улицу. Выйти из полного расчлененных трупов вонючего подвала на свежий воздух было приятно. К тому же, когда мы обошли вокруг здания, стали попадаться, наконец, признаки наличия хозяина. У черного входа в дом стояла девятка Жигулей, в двух окнах рядом с дверью виднелись тусклые отблески свечей.
Мы подошли к девятке. Задняя дверь была другого цвета — значит, меняли.
— Это ее клиент сшиб трупом Сереги… Все сходится.
Отблески свечи неожиданно погасли. Из дома раздался стук закрываемой двери.
— Зараза… Неужели он нас услышал?
Но он не услышал. Из-за угла дома, куда мы успели спрятаться, мы видели, как из дверей не спеша вышел тощий высокий человек. Он подошел к машине, сел на водительское место и завел двигатель. Прогрев мотор, развернулся и медленно поехал в сторону ворот.
Валерка шепнул:
— Похоже, это Розенталь. По крайней мере, рост — точно его.
— Б…, не хватало его теперь упустить. Хорошо, здесь дорога плохая. Быстро он не поедет.
* * *Нам повезло. Когда мы добрались до Москвича, кормовые огни девятки еще мелькали вдали. К тому же, у Жигулей было что-то с глушителем, и из-за треска своего двигателя Розенталь вряд ли мог расслышать наш Москвич, а мы не теряли его даже за поворотами. Фары мы не включали.
За рулем был Валера, агент дремал, а я смотрел в окно на ночной лес и пытался понять, к чему привело наше расследование… Вопросов пока оставалось слишком много.
Во-первых, неясно, связано ли друг с другом все, что мы выяснили? И если да, то когда и как началась эта история? Этой осенью, когда кто-то изуродовал труп владельца казино? Или еще раньше, когда неясная причина заставляла Розенталей шляться ночами по кладбищам? Извращенцы среди них могли попадаться, да они наверняка и были, но в наследственную некрофилию я все-таки не верил. Это было бы уже полным бредом.
В то же время ужасы, рассказанные заместителем Розенталя, не были похожи на чистые сплетни. За годы разведения журналистских уток я с высокой вероятностью научился отличать придуманную историю от настоящей. Павлов излагал все довольно складно, и в целом его рассказ выглядел достаточно правдоподобно, но все же он явно чего-то не договаривал… Чего? И почему?.. Понять этого я пока не мог.
Не мог я понять и того, кто убил двух женщин в похоронной конторе. Случай с Ниной был уже давно, вряд ли нам удастся что-то с ним выяснить. Но вот со Светой мы здорово лоханулись. Смерть ее была на моей совести, надо было быть осторожнее… Кто-то подслушал наш разговор или видел, как она просматривала бумаги.
Поскольку бумаги касались дел Розенталя, первым кандидатом в убийцы был, вроде бы он… Но не все так просто. Если предположить, что зло исходит от кого-то одного, вряд ли можно поверить, что похороны Сташенко испортил тоже Розенталь, которого за это били долго и больно, а потом еще повесили на него кучу бабок.
В принципе, подозрительной фигурой можно считать Павлова, который был один в офисе, когда мы нашли тело Светы. Но с какой стати ему так пакостить шефу? Подрывая бизнес Розенталя, он здорово теряет в деньгах, может и без работы остаться. В то же время кто угодно из персонала мог быть куплен владельцами конкурирующего похоронного бюро. Деньги в этой сфере крутятся достаточно большие, дела у Розенталя до этого шли совсем неплохо, и игра стоила свеч.
Но интереснее всего мне было понять, как диверсия в морге связана с наследственными странностями Розенталей. Конечно, события могли просто совпасть во времени, но мне хотелось верить, что связь здесь есть. Она превратила бы всю историю в один большой и хорошо закрученный сюжет, в котором каждая мелочь была на своем месте, а в конце объяснялось все… Но объяснение это нам еще только предстояло искать.
Что за чертовщину мы только что нашли в княжеских развалинах? По моему, это скорее похоже на древнюю лабораторию, а может быть, так должен был выглядеть в то время кабинет каждого деревенского интеллигента… В истории я совсем не силен.
Это сейчас стекляшки ассоциируются с любительским изготовлением наркотиков, а в то время они могли указывать на некие химические опыты. Заспиртованные части тела, в моем понимании, должны быть интересны прежде всего врачу или биологу… Хотя насчет спирта это тоже спорный вопрос. Цвет жидкости был каким-то необычным.
Что там Павлов говорил насчет родственников Розенталя?.. Тоже — врачи, биологи. Но все-таки больше эта комната была похожа лабораторию алхимика. И почему в подвале? Для чего нужна была такая секретность? Даже вход в подземелье, находившееся, как я понял, еще ниже подвала, профессору пришлось искать несколько дней.
Наконец, вся эта чушь про кладбище рядом с домом. Гулящих покойников вряд ли следовало принимать в расчет, но я по опыту знал, что слухи не появляются на пустом месте. Было ли это как-то связано с опытами князя Розенталя в найденной нами комнате?
И что за привидение видел незадолго до смерти Дмитрич, выслеживавший насильника своей мертвой жены?
Черт возьми, что же делал Розенталь на кладбищах? Если в каких-то моментах еще можно было сомневаться, то его поездки подтверждались вроде бы независимым свидетелем — адвокатом. Оснований не верить ему у меня не было, хотя опять же, получалось, что все так и норовили рассказать о Розентале какую-то гадость. Такой уж он человек?
И куда понесло на ночь гладя Розенталя, чего ему не спится? Чем больше я думал, тем меньше понимал, чем же все кончится.
