Алексей Макеев - Надежней кляпа только пуля
— Может, и проще, но и контрпродуктивнее. — Гуров сдержанно улыбнулся. — Любое происшествие подобного рода с кем-то из персонала пансионата могло привлечь к нему слишком пристальное внимание, в том числе и наше. А это организаторам похищения — нож острый. Да, операция с проституткой представляется и сложной, и хлопотной… Зато — какой результат! Нужный человек устранен, причем по его же собственной вине. Пансионат происшедшее скрывает — ему нельзя светиться по такому поводу, а директор готов как угодно дружить с липовым инспектором, идти ему на любые уступки, лишь бы тот не лишил их заведение лицензии. А за что убили… Это и для меня пока еще загадка. Возможно, когда будет установлена личность убийцы, мы сможем ответить на этот вопрос. В принципе могли убить и эти дельцы как ненужного свидетеля.
Щелкнула ручка двери, в кабинет заглянула секретарша Петра.
— Можно, Петр Николаевич? — скромно поинтересовалась она.
— Ну, Лев, давай по кофейку, и — к делу! — потирая руки, радушно объявил генерал Орлов.
…И снова начался обычный для опера суматошный, горячечный день. Выйдя от Орлова, Гуров первым делом из своего кабинета позвонил Амбару и назначил тому встречу в одной из забегаловок, куда из-за соседства с местным райотделом едва ли рискнули бы заглянуть их общие знакомые из «деловой» среды. Затем созвонился со старшим опергруппы, проводившим осмотр места происшествия в квартире Башмачниковой. Его он попросил доставить в главк все личные документы Ритки-Пропеллера и ее семейные фотоальбомы. Попутно выяснил, не удалось ли установить личность убийцы.
— А что ее устанавливать? — хохотнул в трубку жизнерадостный старлей. — Я этого типа знал как облупленного. Года четыре назад, когда еще только пришел в органы, брал за вооруженный грабеж. А так — сроков у него шесть или семь — не меньше. В основном кражи и грабежи. Правда, один срок — двенадцать лет он отбывал за убийство при отягчающих. Он из зоны-то всего месяц как «откинулся». Значит, по паспорту он Хлыстов Альберт Трибунович… Представляете, каково мужику жилось с таким отчеством? — снова захохотал старший опергруппы. — В воровской среде его кличка — Сморкач. Год рождения — шестидесятый, семьи — нет, родных — нет, постоянного места жительства — нет. Сожительствовал с одной тут «синюшкой», но пока отбывал последний срок, та от перепоя преставилась. Постоянного места работы никогда не было, за заказуху не брался.
Поблагодарив своего собеседника, Гуров запросил в архиве картотеку преступников, специализирующихся на похищениях людей с целью вымогательства. Вскоре его стол превратился в некое наглядное пособие по первозданному хаосу, из которого, согласно древним легендам, боги сотворили этот, увы, все такой же неупорядоченный мир.
Через полчаса ему доставили большой черный пакет с фотоальбомом и кое-какими документами. Открыв старомодный альбом с толстой, обтянутой бархатом обложкой, Гуров начал неспешно листать его страницы, невольно с головой уходя в безмолвную летопись чужой жизни. Вот детский сад, вот школа — букет цветов и белый бант, вот Рита и мама с папой возле новенькой «двойки»… А здесь она уже постарше — участвует в самодеятельности, исполняет какой-то танец снежинок у новогодней елки. А вот уже десятый, выпускной… «Ого! — мысленно отметил Гуров. — А она, между прочим, собой-то ничего была. Можно даже сказать, первая школьная красавица. Да-а… Однако жизнь ее крепко потрепала, если судить по тому, какой она стала впоследствии». Затем на фотографиях все чаще она стала соседствовать с каким-то плотным, серьезным пареньком в белом свитере, с юношескими, реденькими усами. А вот и его проводы в армию. А вот… Перевернув лист, Гуров невольно вздохнул: с прямоугольничка любительского фото, обведенного черной рамкой посреди альбомной страницы, одиноко смотрел молодой танкист, за спиной которого виднелись горы. Подпись под снимком гласила «Чечня, 1995 г.». Потом еще снимок — осунувшаяся, заплаканная Рита Башмачникова у могильного постамента, на котором два овала с фотографиями ее родителей. На следующей странице — Рита в белом халате, в окружении еще нескольких человек, тоже в белых халатах. Судя по интерьеру, это было какое-то медицинское учреждение. «Так-так… — Гуров удивленно смотрел на больничную обстановку. — В молодости-то она, оказывается, состояла в медработниках. Только где и кем? Как бы узнать?» Он пролистал ее паспорт, свидетельство о рождении, медицинскую амбулаторную карточку… Трудовой книжки или чего-то еще, указывающего место работы Башмачниковой, к его досаде, среди документов не оказалось.
Рассматривая людей, стоящих рядом с Ритой, он обратил внимание на молодого, немного нескладного, долговязого мужчину с уже облысевшим теменем. С самодовольной и несколько покровительственной улыбочкой тот притягивал Риту за талию к себе, как бы демонстрируя, что здесь именно он хозяин положения. Потом еще были снимки, из которых Гуров заключил, что это медицинское ведомство скорее всего роддом. А потом фотографии внезапно закончились. Дальше шли пустые, серые картонные листы альбома. Ближе к концу Гуров внезапно обнаружил обрывок газеты объявлений, на котором текст в рамочке извещал о том, что некая фирма «Грация-люкс» приглашает на работу девушек с хорошими внешними данными для оказания эскорт-услуг. Приписка «Без интима!» доверия явно не внушала.
«Вот отсюда и начался ее путь на панель…» — Гуров задумчиво покачал головой и, немного подумав, набрал номер своего старого знакомого, сотрудника подразделения, именуемого «полицией нравов».
— Лев Иванович? — обрадованно удивился тот, услышав его голос. — Сколько лет, сколько зим! Давно, давно мне не звонил. Спасибо, догадался… Как дела, как поживаешь?
— Да, спасибо, Василий Геннадьевич, как говорится, вашими молитвами, — испытав минутную неловкость — в самом деле, догадался позвонить, только когда появилась служебная надобность! — чуть смущаясь, ответил Гуров. — Я вот по какому делу: тебе в поле зрения не попадала такая фирма — «Грация-люкс»?
— Как же не попадала? — усмехнулся тот. — Еще как попадала. Это же целая сутенерская империя, деятельность которой охватывает десятки областей. Кстати, о ней мало кто знает. Вернее, о ее истинном лице. Под ее крылышком пригрелись всевозможные агентства — и якобы модельные, и якобы туристические, и якобы по трудоустройству за границей, и якобы брачные конторы, и еще много чего такого же. Только вот деятельность всех этих структур нацелена на одно — торговлю «живым товаром». Эти подонки уже столько продали наших девчонок и женщин в заграничные бордели — просто жутко становится. Да и в пределах наших границ развивают «панельный бизнес», что называется, не покладая рук.
— Ну и ну! — Услышанным Лев был удивлен чрезвычайно. — Вроде бы я имею обширную информацию по всевозможным криминальным группировкам. Но вот про это слышу, можно сказать, впервые. Василий Геннадьевич, так если их деятельность уже, по сути, раскрыта, то что ж их не прихлопнут? Или как это у нас бывает, есть «плакальщики» в верхних эшелонах?
— Не то слово, Лев Иванович! Я бы сказал не «плакальщики», а «кулакомстучальщики». У этой мрази хватает покровителей и в Думе, и в БД… Да не в биде, а в Белом доме. Хотя, ты прав, иной раз этот орган только так и назовешь. Во-первых, из-за постоянных утечек информации взять с поличным настоящих «акул» практически не можем. А если берем по хотя бы чуть спорным моментам — тут же как осы налетают адвокаты, правозащитники, звонят депутаты… Содом и Гоморра. Поэтому и берем только всякую шелупонь, в основном сутенеров-одиночек. А почему тебя заинтересовала эта фирма?
— Сейчас расследую дело об исчезновении двенадцатилетнего сына одного богатого американца. Предполагаю, что его могли похитить. А свидетелем по этому делу могла бы быть одна особа из этого самого «панельного бизнеса». Но ее убили. На всякий случай решил выяснить: не тянутся ли ниточки от расследуемого происшествия в эту сторону.
— Добро. У меня есть кое-какие информационные каналы. Попробую выяснить. Как ее, эту свидетельницу?
— Башмачникова Маргарита Васильевна, семьдесят четвертого года рождения, москвичка.
— Хорошо, к вечеру позвоню тебе на мобильный.
Попрощавшись со старым знакомым, Гуров тщательно изучил картотеку. Из всего многообразия негодяев, привлекавшихся за похищения людей, он выбрал нескольких уголовников, которые, по его мнению, могли бы быть причастны к исчезновению сына банкира. Больше всего подозрений вызывал некий Халькин, уже отбывший довольно длительный срок за похищение дочери владельца крупного ресторана и вымогательство заоблачно большой суммы денег. Вторым стал рецидивист Сочняк, похитивший с целью получения выкупа жену владельца известного казино. Похититель, рассчитывавший хорошо поживиться, оказался в довольно глупом положении — муж наотрез отказался выкупать свою «горячо любимую» супругу и во время их телефонных переговоров постоянно пытался выяснить один-единственный вопрос: скоро ли похититель выполнит свое обещание убить заложницу? Будучи арестованным, уголовник гневно клеймил позором «козлов, с которыми западло сидеть на одной параше». Сочняк вышел на свободу года три назад — срок ему дали для такой статьи минимальный, поскольку жертве он вреда не причинил, и теперь обретался где-то в Подмосковье, занимаясь то ли куплей, то ли продажей, то ли сразу и тем, и другим. Третьим оказался Арсен Хаджинян, взявший в заложники сына своего соплеменника, который задолжал ему огромные деньги, а с учетом процентов, набежавших по «счетчику», — просто астрономические. Здесь тоже все закончилось благополучно — мальчик не пострадал, похититель сел на приличный срок, правда, благодаря заступничеству своего должника был освобожден по УДО. Впрочем, в биографии Хаджиняна это был не единственный факт подобного рода. Как удалось выяснить оперативникам, он уже несколько раз использовал подобный способ, чтобы выбить как свои, так и чужие долги.
