Елена Басманова - Автомобиль Ионна Крестителя
– Дорогая Елена Константиновна… – Сигизмунд Николаевич приблизился к гостье, шаркнул ножкой и поцеловал протянутую ему руку в лайковой перчатке. – Извините, не могу уделить вам должного внимания. Нахожусь в цепких руках дознания.
– Ничего, Сигизмунд Николаевич, ничего, – ласково утешила пожилая дама, – я все понимаю, зашла выразить вам соболезнование.
Она обернулась к Вирхову и грустно улыбнулась.
– Позвольте представиться, Елена Константиновна Малаховская, имела издательские дела с покойным Сайкиным. Где-то здесь лежат и мои рукописи. Нельзя ли их забрать?
– Ни в коем случае, – строго сказал, пытаясь придать себе значительность, Тернов: госпожа Малаховская, невзирая на почтенный возраст, являла истинное женское очарование, морщинки казались естественным украшением ее бело-розового личика, седые волосики лежали так, словно она только что побывала у парикмахера. – Рукописи арестованы.
– Но нельзя ли сделать для меня исключение? – Гостья явно расстроилась. – Я готова помочь следствию всем, чем только смогу.
– Благодарю вас. – Вирхов поклонился, подвигая даме кресло и помогая устроиться в нем. – Есть ли у вас какие-нибудь соображения о смерти господина Сайкина?
– Есть, – ответила писательница. – Не важно, кто был причиной его смерти. Уверена, простите Варвара Валентиновна, но это возмездие. Божье наказание. Пусть и сотворенное руками человека. Господин Сайкин очень грешил. Его чудовищные поступки противоречили христианским заповедям. Я не раз думала о древних грешниках земли обетованной. И думала, как далеко ушел прогресс… не распознаешь ни Каина, ни Иакова, ни Исава.
Вирхов слушал госпожу Малаховскую внимательнейшим образом, поглядывая время от времени на Тернова. Выражение лица юного юриста свидетельствовало о возникшем у того подозрении: не помешана ли писательница на религиозной почве?
– Я очень беспокоюсь, – госпожа Малаховская насмешливо посмотрела на Тернова, – который день сильный ветер, вода в Неве поднимается, будет наводнение. На Адмиралтействе вывесили красный и белый флаги и с Петропавловки уже дали пушечный залп. А я еще не проследила, чтобы подготовить дом, он недалеко от Невы, на Васильевском, вода может затопить погреба….
– Не смею вас более задерживать, – Вирхов встал и поклонился, – но если возникнет необходимость дополнительных вопросов, вас навещу…
– Разумеется, ваше превосходительство, буду рада вас видеть. Вы считаете, что смерть господина Сайкина вызвана не естественными причинами?
– Подозрение есть. – Вирхов не стал отпираться. – Однако очень и очень зыбкое…
– И вы надеетесь раскрыть преступление?
– Я уверен, что раскроем. – Тернов уловил беспокойный взгляд пожилой дамы, обращенный к стопке арестованных рукописей.
– А я думаю, – госпожа Малаховская вздернула подбородок, – вам этого сделать не удастся. Когда совершается Божье возмездие, убийцы не существует.
Глава 9
Владелица частного детективного бюро «Господин Икс» и ее верный помощник после ухода госпожи Филипповой составили план действий. Бричкину надлежало побеседовать с филипповской горничной и осмотреть место смерти ученого. Мура, в свою очередь, должна была поехать к Карлу Ивановичу Вирхову и попытаться узнать, не появилось ли в деле Сайкина каких-либо деталей, важных для ее собственного расследования. Она не сомневалась, что в обоих случаях действовал один и тот же преступник! Жаль, что Карлу Ивановичу нельзя рассказать о расследовании – вдова Филиппова запретила, боясь вмешательства Охранного отделения.
За что убийца отправил на тот свет Сайкина – неясно. А вот господин Филиппов лишился жизни по причине известной – с места преступления бесследно исчезли его изобретение и научные записи! Но поскольку город Константинополь, он же Царьград, по-прежнему стоит на месте, то вряд ли убийца имел отношение к западным шпионским организациям, так что, скорее всего, записи с волшебными формулами и чертежами хранятся в каком-нибудь секретном сейфе министра внутренних дел, а может быть, и самого Государя! Правильно! Нельзя такое оружие оставлять в руках частного лица! Сегодня ему вздумается взорвать на расстоянии Константинополь, завтра Париж, а послезавтра Рим, а потом… Даже страшно предположить, что может случиться дальше.
Размышления Муры прервал дверной колокольчик – в дверях появился взъерошенный, мокрый доктор Коровкин.
– Добрый день, Мария Николаевна, – в приятном его баритоне слышалось возбуждение. – Я вижу, вы слишком легко одеты. На улице Бог знает что творится. Ветрюга жуткая, вест-зюйд-вест. По всему городу расклеены объявления, вывешены предупредительные сигналы на Адмиралтействе, палят с Петропавловки, полиция оповещает обывателей – надвигается нешуточное наводнение.
– Клим Кириллович, вы приехали по делу? – Мура растерянно улыбалась.
– Беспокоюсь о вас, Мария Николаевна, – в уголках красиво прочерченных губ появились милые ямочки. – Подумайте о вашей шляпке. Ветер жуткий, буквально с ног сбивает. Счел своим долгом доставить вас домой. А далеко ли вы собрались?
Бричкин, копошившийся около вешалки, старательно застегнул пальто, поглубже надвинул шапку, стянул ворот шарфом, у порога постучал об пол маленькой ножкой в калоше, растерянно повертел в руках зонт и повесил его снова на вешалку. Проверив свою экипировку, он заявил:
– За вас, Мария Николаевна, я теперь спокоен, оставляю вас в надежных руках. Имею честь откланяться, господин Коровкин.
Бричкин, похожий на мохнатый шарик, выскользнул за дверь, а Мура перевела растерянный взгляд на окно: голые ветви акаций в замкнутом со всех сторон дворе казались недвижимыми, и только умножившиеся снежинки над ними кружились в бешеном танце.
– Шляпку-то я повяжу шалью. А вот брать ли зонт?
– Сегодня зонт бесполезная штука, – ответил доктор. – Впрочем, решайте сами. Прежде, чем мы выйдем, я бы хотел, если, конечно, это не государственная тайна, узнать о вашем деле. Что там с каменным котелком? Неужели вас привлек к расследованию Вирхов?
– О нет, не Вирхов. – Мура медленно отошла от окна. – Я пока не знаю, связано ли наше дело с господином Сайкиным. Но оно еще загадочнее. Да вы, наверное, слышали, о нем летом писали газеты.
И Мура рассказала доктору Коровкину о визите госпожи Филипповой, кое о чем, разумеется, умолчав и взяв с него честное слово, что о ее новом расследовании он не скажет ни слова ни Вирхову, ни домашним, пока она сама не разрешит.
– Понимаете, – говорила она возбужденно, – совпадения в обеих смертях феноменальные. И тот, и другой просили их не будить до полудня. И того, и другого обнаружили лежащими на полу. И тот, и другой производили перед смертью таинственные манипуляции с какой-то солью в каменном котелке и кислотой во флаконе.
– Каменный котелок ерунда, – заявил доктор Коровкин, уловив паузу в рассказе, – должен вас разочаровать. Только что я был у пациента, отставного капитана Суржикова. И у него на скамеечке тоже видел каменный котелок – в нем рос кактус.
– Но даже без котелка, – перебила его Мура, – много совпадений. Просматривается один преступный почерк. Я хочу съездить к Карлу Иванычу, надеюсь, он может что-то рассказать.
Доктор помолчал и, взвесив все плюсы и минусы визита к Вирхову, все-таки счел за лучшее согласиться с Мурой. Она все равно отправится в здание Окружного суда. А куда пустится потом? В такую дурную погоду? Ее домашние и он сам будут томиться в неведении, предполагать самое худшее.
– Вы же собирались с Брунгильдой в консерваторию, – осторожно возразила Мура, когда доктор Коровкин вызвался сопровождать ее.
Доктор вспыхнул и встал.
– Едем, – решительно заявил он. – Консерватория подождет.
Пока Клим Кириллович искал извозчика, Мура пряталась от порывов ветра под аркой. От пронизывающей сырости не спасла даже суконная полость, которую доктор набросил на девушку, помогая ей устроиться на повлажневшем сиденье. Падавший мокрый снег, попав на землю, тут же таял, на мостовой образовалась жижа, из-под копыт понурой лошадки ее лепешки летели во все стороны. Стены зданий почти на рост человека были забрызганы грязью.
С Троицкого моста Нева являла собой величественную картину грозной разбушевавшейся стихии: громадные пенные волны с шумом ударялись о гранитные плиты, преодолевали препятствие и разливались по набережной, водяные брызги окутывали редких прохожих и экипажи.
Мария Николаевна, придерживая рукой шляпку и шаль, сосредоточенно молчала, а доктор Коровкин с тревогой оглядывался и лелеял надежду, что после визита к Вирхову Мура соизволит отправиться домой.
Они явились в кабинет следователя в неблагоприятный момент: Карл Иванович восседал в кресле, переутомленный бесполезным дознанием. Обхватив голову ладонями и поставив локти на стол, он мысленно перебирал полученные данные свалившегося на него дела.
