Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика
– Ваша честь, я протестую! – запоздало возмутилась Елизавета. – У Петренко есть еще и работающая жена. Это их совместные сбережения.
– Ну конечно! – притворно удивилась Савицкая. – Как я забыла! У Петренко есть работающая жена. Простите великодушно! Так, кем она работает? Агентом национальной безопасности, управляющим банка или директором торгового центра? А может, она играет в казино или увлекается скачками?
– Довольно, – жестко оборвал Савицкую Петренко. – Моя жена здесь ни при чем. Если хотите, она ничего и не знала об этой сумме. Деньги ведь обнаружены в моем одежном шкафу. Ведь так?
– Так точно, – медовым голосом произнесла Вера Мироновна.
– Она ничего не знала о них. Это был сюрприз. Я не хотел ей ничего говорить до времени.
– Тогда скажите, не эту ли кругленькую сумму вы получили за убийство Макарова?
– Я возражаю, – вскочила Елизавета. – Представитель потерпевшего основывает свои выводы на предположениях.
– Хорошо, я задам вопрос по-другому. Вы можете объяснить…
– Я воспользуюсь правом, предоставленным мне Конституцией, и отказываюсь отвечать на вопросы, – не очень вежливо перебил дотошную даму Петренко.
– Все ясно, – подвела жирную черту Фрик. – Перерыв до завтра.
Народные заседатели смотрели на Петренко с осуждением. Казалось, подсудимые все больше и больше запутываются в паутине вины. Савицкая усмехнулась. В очередной раз сунув отекшие от жары ноги в узкие лодочки, подумала, сможет ли она доковылять до машины.
Елизавета робко переступила порог редакционного кабинета.
– Вы к кому? – осведомилась молодая женщина. Та самая, которую видела в первый судебный день Дубровская. Птичка колибри, вот кого она напоминала. И сегодня на ней было что-то пестрое, полупрозрачное, самых невероятных цветов и оттенков. Дюжина колец на пальцах, дребезжащие браслеты, какие-то цепочки, крестики, клипсы, ногти со стразами, яркая помада.
– К вам, – вежливо ответила Елизавета, хотя, видит бог, журналистка заслуживала более крутого обращения.
Виолетта уставилась на посетительницу, видимо, соображая, чему она обязана визитом. От ее внимательного, оценивающего взгляда не ускользнула ни одна деталь туалета Дубровской.
– Nina Ricci, – наконец изрекла она.
– Простите, что? – не поняла Лиза. – Я не Нина, я – Дубровская.
– Сумочка Nina Ricci, – пояснила Виолетта. – Продается в Покровском пассаже. Сто семьдесят девять долларов.
– Ах, это! Нет, эту сумочку я купила на Елисейских Полях. Два года назад.
– Конечно, вы – Елизавета Дубровская. Почему я сразу тогда не сообразила?
– А что вы должны были сообразить?
– То, что вы дочь известного человека.
– А что, это имеет какое-то значение?
– Огромное! Если дама одинаковых с вами материальных возможностей надевает на себя нечто странное, то все сразу становится понятным.
– ?!
– Это ее стиль! Господи, какая я балда. Почему я сразу ничего не поняла? Вот как теперь я смогу перед вами оправдаться? Наверняка вы потребуете опровержения.
– Вообще-то я на этом не настаиваю. Мне достаточно извинений.
– Нет, нет. Так не пойдет. Должна же я загладить свою вину! Знаете, есть идея! Я приглашаю вас на ужин с другом. Я тоже буду с приятелем. Идет?
– Боюсь, что я не смогу…
– Нет, только не это. Отказа я не приму.
Елизавете не особенно хотелось ужинать с этой особой. Можно представить ее приятеля! Наверняка что-то кожаное, с цепями и наколками, волосатой грудью и на мотоцикле.
– Надо отдыхать от работы. Вы ведь плесенью покроетесь, сидя с утра до вечера в этом суде. Убийцы, стрельба, отпечатки пальцев… Хороша романтика! Свидетели все надутые индюки, важные, обеспеченные. Хозяева жизни! Как вспомню их постные рожи на дне рождения Макарова, так и не знаю, смеяться мне или грустить. Он один, пожалуй, был похож на живого человека, а не на высохшую мумию.
– Постойте! Вы были на дне рождения Макарова?
– Черт! – Виолетта выругалась. – Ну почему не получается держать язык за зубами? Правильно говорит мой приятель: «Твой язык тебя не только до Киева доведет. Он тебя и погубит!»
– Как так получилось, что вы не фигурируете в списке свидетелей?
– А какой из меня свидетель? Ничего не видела. Слышала грохот, выстрелы. Видела мертвого Макара. И все! Только давайте договоримся так, Елизавета Дубровская, вы никому про меня не скажете. Затаскают меня по судам, а толку все равно не будет. Так я не поняла, вы принимаете мое приглашение или как?
Ситуация изменилась. Теперь взбалмошная Скороходова представляла для Лизы профессиональный интерес. Возможно, общение в непринужденной обстановке даст какую-то новую информацию. Только вот приятель Виолетты будет совсем некстати.
– А может, мы поужинаем вдвоем? – предложила Лиза.
– Боюсь, у моего приятеля появится масса вопросов. Лучше я его приглашу.
– А вот мне и позвать некого, – притворно огорчилась Дубровская. – Такая вот полоса в жизни.
– Ну что же, бывает! Знаете что, а вы пригласите своего коллегу… как его?
– Дьякова? – с сомнением произнесла Лиза. – По-моему, это не совсем подходящий кандидат.
Представив, как будет смотреться Дьяков в нелепом мешковатом костюме рядом с экстравагантной Виолеттой и ее кожаным приятелем, Дубровская чуть не расхохоталась. Прекрасная же из них получится компания!
– Короче, как захочешь! Зови хоть папу римского. А я представлю тебе своего друга. У нас ничего серьезного. Но он чертовски забавен! Вот увидишь.
«Господи! Сделай так, чтобы этот ее друг заболел ангиной!» – подумала Елизавета.
– … рассказывает анекдоты, обхохочешься!
У Дубровской появилось тревожное предчувствие, что вечер пройдет бездарно. Она будет выслушивать анекдот за анекдотом, натянуто улыбаться и изображать крайнюю степень веселья.
– …в постели, как конь!
«Интересное сравнение! Что она имеет в виду?» К нарисованному в уме кожаному образу вмиг прибавились копыта и веселое ржание.
– … идешь?
– Иду! – обреченно вздохнула Елизавета.
– Когда?
– Что? – не поняла Дубровская.
– Когда идем?
– Давай созвонимся. Но я думаю, где-то на этой неделе.
– Лады!
Лиза покидала редакционный кабинет со смешанным чувством. Интуиция подсказывала ей, что она может отыскать что-то новое в этом безнадежном на первый взгляд деле. Хотя перспектива целый вечер лицезреть эту разноцветную дамочку и ее волосатого коня-приятеля ее не радовала. Кроме того, за последний год она почти что разучилась веселиться.
«Это несправедливо! Ведь мне только двадцать четыре. Хватит изображать из себя старуху!» Елизавета сердито тряхнула головой.
Вера Савицкая праздновала очередную победу. Сидя в обществе своего теперь уже бывшего клиента, она понемногу пригубляла рюмочку с коньяком и благосклонно выслушивала похвалы в свой адрес. Ее собеседник, статный мужчина более чем средних лет, не последний чиновник областного комитета по управлению имуществом, уже слегка захмелел и по этой причине был особо щедр на комплименты и благодарности.
– Вы сделали их! – восхищался он, восторженно тыча вверх указательный палец.
Справедливости ради надо отметить, что они вдвоем «сделали» всех, включая суд, прокуратуру и прочих заинтересованных лиц. Впрочем, гладкий финал уголовного дела был тщательно подготовлен, а кое-где и оплачен. Савицкая, не особо углубляясь в юридическую сторону проблемы, ловко подсуетилась, свела нужных людей в нужном месте и обеспечила своему клиенту незапятнанное будущее. Ее подопечный же верно избрал линию защиты, умно отвечал на вопросы и оправдал надежды своего адвоката. Они друг друга стоили.
– Вера Мироновна, а как насчет моей маленькой просьбы? Помните, мы с вами договаривались, если появится что-то новое в деле Петренко–Перевалова, вы сразу информируете меня.
– Естественно. Однако я никак не возьму в толк, чего вы ждете? – Савицкая с явной неохотой сменила тему. – Убийцы пойманы, числятся за судом… Или вы полагаете, что они не виновны?
Мужчина усмехнулся:
– Я ничего не полагаю. Я предполагаю, что в этом деле могут оказаться сюрпризы. Неужели из-за какой-то пошлой ссоры, да и то подшофе, эта пара придурков пошла на такой риск – расстреляли Макара средь бела дня, да чуть не в присутствии дюжины свидетелей.
– Вы же сами говорите, что они – придурки.
– Да, но не до такой же степени. На какой фиг им были нужны все эти корсиканские страсти? Нет… Здесь попахивает чем-то более серьезным.
– И вы ждете…
Бывший клиент прикрыл ее ладони. Руки у него казались мертвецки холодными.
– Я жду появления нового лица, а может, лиц. Спорим, мы думаем с вами об одном и том же… Я верю, что объявится заказчик. А к нему у нас будет свой особый разговор.
Савицкую зазнобило. Она взглянула на собеседника. Собеседник был кристально трезв, собран, деловит. У Веры Мироновны не в первый раз появилось неприятное чувство, что ею пытаются манипулировать в какой-то опасной игре, правила которой ей сообщить не захотели.
