Дия Гарина - Телохранитель Ника. Клетка класса люкс
Словоохотливый таксист готов был дать подробнейшую характеристику гостиничным комплексам родного города, но мужчина с отсутствующим видом уставился в окно, и добровольному гиду пришлось замолчать. К его огромному разочарованию. Но чаевые, оставленные пассажиром, несколько подняли ему настроение, так что, разворачиваясь на тесной стоянке, таксист теплым взглядом проводил поднимающегося по ступенькам мужчину.
Холл гостиницы «Восход» напомнил рано поседевшему человеку передвижную выставку художников-сюрреалистов, на которую его однажды занесло невесть каким ветром. Стены переливались яркими люминесцентными красками, придавая, на первый взгляд, мирным бытовым сценам тревожное настроение. Гостиница была полна лишь на треть, поэтому уже через сорок минут мужчина открывал выданным ключом дверь своего номера.
Первым делом раскрыв настежь давно немытое окно, он с наслаждением вдохнул вечерний воздух, постепенно наполняющийся прохладой. Потом скинул пропылившуюся и пропотевшую одежду и на минуту задержался у раскрытого чемодана. Если бы кто-нибудь заглянул мужчине через плечо, пока он перебирал вещи, то увидел бы среди аккуратно сложенной одежды уже набивший всем оскомину предмет – обыкновенный пистолет с глушителем. Небрежно отодвинув оружие в сторону, мужчина вытащил с самого низа чистое белье и, помахивая полотенцем, направился в ванную комнату. Через минуту из-за двери донеслись отборные ругательства, подтверждая, что неожиданно хлынувшая из душа ледяная вода способна кому угодно развязать язык.
– Ну-у-у, это неинтересно! – разочарованно протянула Эля разглядывая аляповатую афишу у входа в призывно сверкающий огнями трехэтажный «Континенталь». – Представляешь, Ника, как раз сегодня стриптиза не будет!
– А что будет? – хмуро переспросила я, чувствуя себя в парадном платье абсолютно голой – хоть в стриптизерши подавайся.
– А будет конкурс топлесс, – пояснила разочарованная поклонница шеста. – Это когда танцуют без лифчиков. «Топ» – с английского переводится как «верх», а «лесс» – что-то вроде нашего «не». В смысле, что наверху у них ничего нет.
– Большое спасибо, уважаемая госпожа Челнокова, за подробное разъяснение. Только «лесс» скорее нужно переводить как предлог «без». Впрочем, не думаю, что смысл от этого слишком изменится.
– Ну ты даешь! – пораженная Эля, похоже, даже жвачку проглотила. Потому что фразу эту я произнесла на английском языке. – Я и не знала, что ты по инглишу спикаешь…
– Да ты про меня вообще почти ничего не знаешь! – рассмеялась я. – Вдруг твой отец нанял для тебя не телохранительницу, а монстра в юбке! И по ночам у меня вырастают клыки и когти.
– Тоже мне, испугала! – фыркнула Эля, проходя мимо обшитого желтым галуном швейцара. – Ночью! Мы с тобой ведь по ночам не общаемся. Ты лучше Пашку предупреди. А то он захочет пописать, проснется и помрет от инфаркта. Вместо красотки рядом с ним развалилось лесное чудовище и ногу его правую догрызает.
– Эля!
– Что, Эля?! Я же вижу, как он на тебя смотрит.
– Меня не волнует, как он смотрит, – мне оставалось только надеяться, что в моем ледяном тоне не чувствуется фальши. – Главное, как я на него смотрю. А я не смотрю. Совсем. Понятно?
– Понятно, – вздохнула Эля, с непривычки теребя длинный локон сооруженной мной прически. – Только жалко… Все-все, молчу. И не смотри на меня так, а то и правда на монстра стала похожа. Пойдем лучше в ресторан, скоро конкурс начнется!
– Успеем, не горит, – раздосадованно буркнула я и подумала, что у девчонки как раз горит. Ей бы изнанку стриптиза показать: тесные прокуренные гримерки, пожизненная диета, синяки от объятий с шестом, которые можно замазать, только изведя килограмм пудры…
– Ника, идем, – потянула меня Эля. – Ты чего застыла? Идем же.
Все-таки «Контенинталь» – не забегаловка. Это я поняла уже по раскормленной физиономии швейцара и сейчас убедилась окончательно. Зал ресторана приятно удивлял негромкой музыкой, кобальтовыми с золотом драпировками на стенах, дорогой посудой, вышколенными официантами. И публика подобралась подстать заведению степенная. Все больше солидные дяденьки в деловых костюмах всех оттенков серого. Ни золотых цепей в палец толщиной, ни крестов поверх черных рубашек, ни бриллиантов на запонках и булавках для галстуков. Правда, их галстуки и костюмы по цене как раз и были сравнимы с отсутствующими бриллиантами. Но это уже издержки имиджа.
Столик мы заранее не заказывали, но метрдотель превратился в саму любезность, когда узнал, что дочь Владимира Андреевича Челнокова, постоянного клиента и вообще очень уважаемого человека, почтила своим присутствием их скромное заведение. Так что к моменту выхода первой конкурсантки мы уже сидели недалеко от сцены, в самом центре которой торчал шест, увитый искусственным плющом и виноградом с ярко-зелеными и темно-синими пластиковыми гроздьями.
Негромкая музыка сменилась бухающими ритмами, и дочерна загорелая девица, едва прикрытая связками настоящих бананов, сладострастно обхватила возмущенно скрипнувший шест. Ведущий представил почтеннейшей публике «номер 12, пламенную Шиану», и в перекрестье цветных лучей девушка начала дикий первобытный танец. Первый банан она сорвала с себя через пять секунд после начала выступления и, быстро очистив, выразительно откусила белую мякоть. Дальше пошел какой-то гастроном. Девица спустилась со сцены и, обходя столики, предлагала желающим сорвать с себя по банану. Так что очень скоро оживившиеся бизнесмены оставили танцовщицу без фруктового прикрытия и она, вильнув на прощание загорелыми бедрами и сверкнув ослепительно белыми «стрингами», убежала за кулисы.
Широко раскрытыми глазами моя подопечная следила за танцовщицей, старясь не пропустить ни единого жеста, поворота или изгиба. А я могла думать только о своем запудренном синяке и благодарить бога за то, что приглушенный свет на время конкурса сменила благословенная темнота. Хорошо хоть за ночь опухоль почти спала, иначе я вряд ли отважилась бы на посещение столь изысканного заведения, опасаясь распугать посетителей.
Вторая топлесс леди изображала медсестру, чаявшую поставить клизмы всем присутствующим, но в итоге выбор пал на несчастного молодого человека, сидевшего за самым дальним столиком. Ухватив юнца за галстук, «медсестра» вытянула его на сцену и начала разоблачаться сама и раздевать его. Бедному парню с большим трудом удалось отстоять плавки от коварных посягательств разошедшейся девицы, и то только потому, что время, отведенное на выступление, закончилось.
Не успели сидевшие в жюри меценаты и магнаты немного перевести дух, как на сцене появилась третья конкурсантка. И надо сказать, тут даже я затаила дыхание и смогла вдохнуть полной грудью только после того, как рыжая Николь покинула сцену.
– Если уж собралась в стриптизерши, – перегнулась я через столик, чтобы докричаться до Эли сквозь грянувший шквал аплодисментов, – научись сперва работать, как она. Растяжку ее видела? А какая пластика!
– Слушай! – подскочила вдруг Эля. – Пойдем с ней познакомимся! Поговорим…
– Думаешь, нас к ней пропустят?
– А как же! – Эля энергично кивнула. – Пошли!
Мы еще расплачивались по счету, когда я заметила рыжие локоны Николь уже на выходе из ресторана. И дернул же черт сказать об этом моей подопечной непоседе! Ухватив мою руку, Эля потащила меня за собой, как буксир. При этом нам лишь чудом удалось проскочить сквозь минное поле столиков, не столкнувшись с официантками, но все напрасно. В холле Николь уже не было.
– Она наверх пошла, – кивнул на мраморную лестницу вежливый секьюрити, и на всякий случай уточнил: – В казино.
– Спасибо, – Эля тоже вспомнила о вежливости и потащила меня к лестнице. Прямо в воротца металлодетектора.
– Ваши сумочки! – потребовал второй охранник, бдевший у ворот, и едва за оружие не схватился, обнаружив в моей сумочке подаренную Челноковым «беретту».
– Вот разрешение, – извлекла я заламинированный документ из бокового кармана сумочки. – Все законно…
– Вход в казино с оружием запрещен, – покачал головой охранник. – Если хотите, можете сдать его мне. У нас есть сейф, как раз для таких случаев.
Поймав взгляд Эли, умоляющий «Да скорее же!», я протянула охраннику пистолет и, пройдя сквозь чувствительные к металлу воротца, получила сумочку и номерок. Вот бы не подумала, что оружие можно приравнять к одежде в гардеробе. Конечно, не подумала! Потому что не успела. Эля как ракета взлетела по лестнице и, проскочив прозрачные двери в золоченой раме, угодила в царство азарта, риска и удачи. Пришлось вспомнить молодость и пробежать последний пролет со сверхзвуковой скоростью.
Глядя на Элю, уже оживленно беседующую с Николь, я в очередной раз поразилась ее способности сходиться с людьми. И за примером далеко ходить не потребовалось. Сколько мы с ней знакомы? Неделю? Десять дней? А уже кажется, что она моя младшая несносная сестра. И я за нее любому горло перегрызу. Причем безвозмездно. То есть даром.
