Шарль Эксбрайя - Возвращение Иможен
На лице Мак-Клостоу читалась такая решимость, что Иможен замерла в легком смятении. Гордость не позволяла ей отступить, но здравый смысл подсказывал, что ввязываться в неравный бой не стоит. Арчибальд постучал концом дубинки о ладонь.
– Эта резина крепче дерева, мисс. И я сильно сомневаюсь, чтобы голова, даже голова представительницы клана Мак-Грегоров, могла выдержать такой удар! Тайлер, проводите эту особу!
Расстроенный добряк Сэмюель тихонько коснулся плеча Иможен.
– Вы слышали, мисс?
– Как я счастлива вас видеть, Сэмюель! И как мне жаль, что вам целыми днями приходится терпеть одного гнуснейшего субъекта! Вы ведь понимаете, о ком я говорю, правда? Во всяком случае, я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь! Мой отец относился к вам с большой симпатией, а он крайне редко ошибался в людях… О вас же папа говорил: «Славный малый, благородное сердце!» И мне утешительно знать, что в полиции служат не только такие отвратительные грубияны, как этот сержант, Бог весть какими темными путями добывший нашивки. Да, поистине, он – грязное пятно на репутации всех шотландских полицейских.
Хоть Арчибальд и поклялся себе сдерживаться и никому не позволить испортить ему такой замечательный день, у всякого терпения есть пределы. А потому, услышав, как растроганный констебль смущенно лепечет: «Вы слишком добры, мисс…», – сержант не выдержал и с яростью, отнюдь не украсившей его физиономию, налетел на подчиненного.
– Как это понимать, Тайлер? Вы что, согласны со всей этой клеветой и оскорблениями?
– Нет! О нет, сержант!
– Тогда чего вы ждете и почему не исполнили мой приказ?
Констебль опять повернулся к мисс Мак-Картри.
– Вам надо уйти, мисс Иможен… Прошу вас, не доводите дело до скандала…
Мак-Клостоу сердито передернулся.
– «Прошу вас!» Вы больше не в состоянии справляться со своими обязанностями, Тайлер, и мне придется сообщить об этом наверх! «Прошу вас!» Слушать противно!
– Вы ведь уйдете, правда, мисс? – почти умоляюще спросил констебль.
– Конечно, мой милый Сэмюель! Хотя бы потому, что порядочной женщине следует избегать общения с некоторыми типами! Но сначала я просто обязана поблагодарить вас.
И не успел констебль опомниться, как Иможен бросилась ему на шею и крепко расцеловала в обе щеки. Арчибальд аж икнул от изумления, не в силах подыскать слова для столь вопиющего нарушения дисциплины, и в это время у него за спиной раздался насмешливый голос:
– Впервые в жизни вижу, чтобы полицейский вел себя по-человечески!
Появление нового действующего лица сразу восстановило порядок в полицейском участке. Иможен отпустила Тайлера, Арчибальд стряхнул оцепенение, и все трое уставились на посетителя, в котором мисс Мак-Картри признала высокого очкарика, расспрашивавшего ее несколько дней назад в «Гордом Горце». Молодой человек улыбался и, несмотря на очки, довольно старый, замызганный плащ, съехавший набок галстук и видавшую виды кепку, во всем его облике было что-то удивительно симпатичное. Но сержанту посетитель, очевидно, не внушал теплых чувств, ибо тот злобно двинулся навстречу и, бросив на ходу Тайлеру, что «его песенка спета», заорал:
– Какого черта вам тут понадобилось, Мак-Рей?
– Я пришел поговорить с вами, сержант Мак-Клостоу.
– О чем?
– Да об убийстве Джона Мортона, естественно! Как ваше расследование? Продвигается или нет?
– Ну и наглец же вы, Мак-Рей! А я, представьте себе, на дух не выношу журналистов!
– Насколько я понимаю, это что-то вроде аллергии?
– Проваливайте, Мак-Рей, пока я не рассердился по-настоящему!
– Я бы с радостью, но тут есть одна загвоздка: газета платит исключительно за информацию и никто не собирается устраивать мне приятный отпуск в Каллендере!
И, не обращая больше внимания на сержанта, Мак-Рей повернулся к Иможен.
– Мисс Мак-Картри, я только и слышу о вас с тех пор, как приехал в Каллендер! Вы не согласились бы дать мне интервью?
Мак-Клостоу окончательно озверел. Схватив тощего репортера за плечи, он с яростными воплями поволок его к двери.
– Вон отсюда! – ревел сержант.
На пороге Арчибальд и отбивающийся от него журналист столкнулись с Гастингсом.
– Что это на вас нашло, сержант? – удивился инспектор. – Вздумали ссориться с прессой? Как поживаете, Мак-Рей?
– Пять минут назад я сказал бы: отменно, но этот болван…
– Да ладно вам! Пожмите друг другу руки и забудьте, как страшный сон… Счастлив снова видеть вас, мисс Мак-Картри. Ну как, совсем поправились?
– Да, вполне. Уж простите великодушно!
Иможен, как видно, обладала особым даром веселить инспектора. Он добродушно рассмеялся.
– Это мне надо просить прощения, мисс! Когда мы виделись в последний раз, я обошелся с вами слишком сурово. Во всяком случае, благодаря вам мы теперь точно знаем, что кто-то хочет помешать нам копаться в прошлом Мортона… Следовательно, именно этим мы и займемся. Так что не зря вы рисковали жизнью. Не стану скрывать, в Глазго не очень-то довольны нашей медлительностью. Вот уже пять дней, как нашли тело Мортона, а мы почти не сдвинулись с места. В ваших донесениях нет ни единого стоящего факта, Мак-Клостоу.
– А что прикажете писать? Не могу же я в угоду джентльменам из СИД выдумывать всякие небылицы, как, по-вашему?
– Разумеется… Но наше начальство вряд ли устроят подобные объяснения, сержант. Имейте это в виду! Что ж, придется опять начинать сначала. И чем скорее – тем лучше. Поехали к Мак-Пантишу!
– Что, опять допрашивать персонал? Но я это уже делал и не узнал ровно ничего полезного.
– Остается только надеяться, что, может, вы упустили какую-нибудь мелочь.
Журналист попросил разрешения задать вопрос, и Гастингс великодушно согласился ответить.
– Судя по тому, что я сам слышал от мисс Мак-Картри в «Гордом Горце», она видела человека, с которым столкнулся Мортон…
Инспектор не стал скрывать правду.
– К несчастью, это не так. Мы просто хотели расставить убийце ловушку.
– Но… мисс Мак-Картри ведь рисковала жизнью!
– Она знала об этом.
Мак-Рей промолчал, но его восхищенный взгляд согрел душу Иможен.
Гастингс встал.
– Ну, поехали в «Чёрный Лебедь». Что с вами, Мак-Клостоу?
– Неужто вы собираетесь взять с собой эту особу и журналиста?
– Я полагаю, мисс Мак-Картри достаточно дорого оплатила свое право участвовать в расследовании. А Мак-Рей пусть лучше помогает, чем путаться под ногами. Я уже как-то имел с ним дело: парень не нарушает правил игры и ничего не печатает без разрешения.
Репортер поклонился.
– Спасибо, Гастингс.
При виде инспектора и его свиты у Джефферсона Мак-Пантиша подогнулись колени. Его смертельно пугало все, что могло хоть в какой-то степени нарушить привычную, размеренную жизнь гостиницы. Именно поэтому Джефферсон ненавидел полицейских, великих умельцев сеять панику. По этой же причине, невзирая на всю свою природную любезность, услышав, что Гастингс хочет с ним поговорить, Мак-Пантиш жалобно простонал:
– Как, опять?
– Совершенно верно, мистер Мак-Пантиш. И запомните: это далеко не в последний раз. Убит один из ваших постояльцев. Так-то вы исполняете свой профессиональный долг?
Несправедливость упрека потрясла Джефферсона до слез.
– Да разве я мог помешать? – робко возразил он.
– Надо было выбрать другую работу, раз вы не способны прилично содержать гостиницу. Конечно, очень легко все свалить на старые добрые шотландские привидения, но я, Мак-Пантиш, в привидения не верю!
После такого кощунственного заявления наступила гробовая тишина, и Гастингс, словно ощутив всеобщую враждебность, попытался исправить ошибку:
– …По крайней мере, когда я на службе! – добавил он.
Похожий на ржание смешок мисс Мак-Картри, вдруг раздавшийся за спиной инспектора, оповестил последнего, что ему не удалось провести Иможен и, скорее всего, эта дурацкая обмолвка еще больше усложнит задачу. Гастингс совсем разозлился, и бедняге трактирщику пришлось отдуваться еще и за это.
– Ну, Мак-Пантиш, хватит увиливать! Говорите, что вам известно о Мортоне!
– Мне? Ничего.
– А может, вы просто не хотите сказать правду?
– Но почему, ради всех чертей с хвостами и копытами?
– Я попрошу вас сменить тон! Послушайте, Мак-Пантиш, в вашей гостинице жил человек по фамилии Мортон. Его чтото настолько встревожило, что старик счел нужным побеспокоить полицию. И при этом он ни слова не сказал вам?
– Даже ни звука.
– И вас это не удивляет?
– Нет.
– Короче, Мак-Пантиш, насколько я понимаю, вам глубоко плевать, что творится у вас в гостинице?
Тут уж Джефферсон не выдержал.
– Это постыдно! Просто постыдно! Тридцать пять лет я управляю «Черным лебедем»! Слышите? Тридцать пять лет! И еще ни разу никто не смел так со мной разговаривать! Я напишу в Глазго! Я буду жаловаться! Вы не имеете права меня оскорблять!
