Марина Серова - Рыбка в мутной воде
Парень открывал закрытые сеткой клетки и кормил своих питомцев. В небольшие пластиковые посудинки насыпал зерно и наливал воду. Каждого голубя Афанасий любовно гладил по головке, приговаривал ласковые слова:
— И вам дам… Клюйте, клюйте, мои хорошие…
Я рассматривала обитателей голубятни. И сразу же пришла к выводу: хозяин этих птиц собрал у себя самых различных голубей, каких только мог достать. Определенного вида или породы здесь не было. Видимо, он гордился тем, что имеет такое разнообразие пернатых.
Вскоре мое внимание привлекла голубка, которая сидела одна в клетке. Она разительно отличалась от других тем, что имела необычный, хотя, может быть, только для меня, окрас. Она вся была кофейного цвета. Ни единое перышко не нарушало этот цвет.
— А, — протянул Афанасий, видимо, приметив мой интерес к ней. — Это моя гордость. Вот, купил недавно. Теперь ей пару достойную надо подобрать. Есть у меня вообще-то голубь одинокий, — он указал рукой на клетку, где сидел белый голубь, — но я пока не решился их скрестить. Может, чего другое подберу.
Афанасий насыпал корм белому голубю и указал на другую клетку, продолжая рассказ:
— Мать ихнюю, голубку, коршун задрал. А голубя кот потрепал. Жалко. А голубята остались. Приходится их самому выкармливать.
В клетке напротив действительно сидела пара голубят. По величине они были уже чуть ли не со взрослого голубя, но оперение на теле практически отсутствовало, и оттого их неприятные на вид голые пузатые тела не вызвали у меня симпатии. Голубята широко раскрывали свои огромные желтые клювы, прося еды.
«Так вот почему птенцов называют желторотиками», — поняла я, в очередной раз ловя себя на мысли, что я, чисто городская жительница, практически ничего не знаю о жизни братьев наших меньших. Вернее, знать-то знаю, но только теоретически. А на практике мне очень мало приходилось с ними сталкиваться.
— И вас, и вас сейчас накормлю… — продолжал беседовать со своими голубями Афанасий.
Он нежно взял одного голубенка, держа его в одной руке, другой достал из кармана кусок хлеба, и, откусив, начал его тщательно пережевывать. Птенец нетерпеливо пищал и тыкался в лицо хозяину. Афанасий, пережевав хлеб, приоткрыл рот, поднося птенца ближе. Тот тут же залез своим клювом к нему в рот и быстро начал есть предложенную пищу. Он сглатывал очередную порцию хлеба и снова и снова «нырял» в рот к хозяину.
— Вот так и выкормил их, — закончив кормление одного птенца, проговорил паренек. — Сейчас и тебе дам, — успокоил он другого, сажая сытого в клетку и доставая из нее голодного.
Когда птенцы были накормлены, Афанасий точно таким же образом напоил их водой, набирая в рот небольшое ее количество и предлагая птенцам.
— Ну, вот и все. Сытые теперь, — улыбнулся он.
Кормление было закончено, и мы вышли из голубятни. Афанасий плотно прикрыл решетчатую дверь, запер ее. Деревянная дверь голубятни была тоже закрыта и заперта на большой навесной замок.
Я, ожидая, когда он закончит свои дела, осматривала двор. Меня все больше и больше смущало то, что весь облик этого дома и заросшего сада указывал на нерадивость хозяев, в то время как соседи отзывались о них как о крайне трудолюбивых людях, у которых «в руках все горит». Я не видела здесь следов особого трудолюбия. Напротив, все кругом даже не говорило, а прямо-таки кричало о заброшенности и запустении. Создавалось впечатление, что люди здесь поселились совсем недавно и еще не успели привести дом и подворье в надлежащий вид. Даже тропинка к сараю была труднопроходимой, по ней к постройке не только скоту, но и самому хозяину было не так-то просто пробраться.
Да и сам сарай разваливался на глазах. Старые листы шифера, которым он когда-то был крыт, местами упали на землю. И его обитатели скорее всего ощущали на себе влияние погоды. И палящие солнечные лучи, и капли дождя без труда могли попасть внутрь сарая.
«Но, может быть, никакого скота у этой семьи и нет?» — прервала я свои размышления на сей счет. Хотя я точно слышала, что со стороны строения периодически доносятся то ли стоны, то ли вздохи его обитателей. К тому же, когда мы выходили из голубятни, я приметила в открытую дверь какое-то движение внутри.
— Ну все, пойдемте в дом, — пригласил меня Афанасий, закончив свои дела.
— Интересное у тебя хобби, — сделала я комплимент пареньку, вспомнив о собственном деле, ради которого сюда пришла, как-то вылетевшем из головы при виде всего этого птичьего великолепия. Теперь нужно было переходить к расспросам, иначе скоро вернется мать и я не успею ничего у мальчишки выпытать.
— А можно, я тебя немного вопросами озадачу? — следуя за парнем по пятам, спросила я.
— Пожалуйста, если вам хочется, — согласился тот, и я принялась спрашивать.
ГЛАВА 5
Афанасий, выполняя роль гостеприимного хозяина, предложил мне присесть в старенькое кресло, когда мы оказались в доме, а сам расположился на диване. Я снова окинула жилище семьи Курник критическим взглядом. Низкие потолки, много-много раз выбеленные мелом, так что его толстый слой местами отвалился и «припудрил» мебель и пол. Стены, оклеенные обоями едко-зеленого цвета, а кое-где страницами из женских журналов, которые лежали стопкой на полках, а то и просто газетами. Половая краска облупилась, и лишь отдельные островки ее доказывали, что грубые деревянные полы в свое время были окрашены в темно-коричневый цвет. На полу, около дивана и кресла, так же, как и на самом диване и кресле, лежали лоскутные коврики.
— Ну что, понравились вам мои голуби? — задал мне вопрос Афанасий, уже сообразив, что с моей стороны вопросов о его неродном отце более не последует.
Пока мы приближались к дому, я спросила обо всем, о чем только могла, но ни одного более или менее вразумительного ответа не получила: мальчонка все время говорил, что ничего не знает. Поверить в то, что это действительно так, мне лично почему-то было сложно, поэтому я все же решила дождаться остальных членов этой семьи и задать вопросы и им тоже.
— Да. Красивые, — не сразу ответила я, занятая своими мыслями.
— А какая будет красота, когда вечером я их выпущу на облет, — он уселся поудобнее и продолжил: — Просто настоящее чудо, да и только. Видели когда-нибудь, как они летают?
— Только городских, — ответила я.
— А-а, сизари… — протянул он. — Это разве голуби… Вечером я вам покажу, как настоящие голуби летают.
Хлопнула входная дверь, и в комнату вошли хозяйка дома и ее дочь.
— Ой, а у нас гости, — мило улыбаясь, проговорила Евдокия.
— Здравствуйте, здравствуйте, — приговаривала Соня. — Как хорошо, что вы опять к нам!
— Почему? — удивленно спросила я. — У вас есть для меня какие-то новости?
— Новости? — широко распахнув и без того большие глаза, удивленно посмотрела на меня та. — А какие могут быть новости?
— Я подумала, что вы хотите что-то сообщить мне о своем муже, — прикинувшись наивной, объяснила я.
— Ой, да что я могу вам сообщить о нем? — отмахнулась хозяйка. — Вы же знаете, он уехал вот уж как два месяца, и я совершенно не знаю, где он сейчас. Мог бы хоть письмо прислать или телеграмму… Знает ведь, что волнуемся, — горестно всплеснула она руками.
— А почему он уехал так неожиданно? — снова спросила я о том же, о чем спрашивала и Афанасия.
— Почему неожиданно? — так же, как и тот ранее, удивилась хозяйка дома.
— Да потому, что не сказал об этом никому, — пояснила я.
— Почему не сказал? — вступила в разговор Евдокия. — Мы ведь знаем.
— Вы знаете, — подтвердила я. — А вот друзья его не знают.
— Друзья? Это Леха, Черпак, Высоцкий, что ль, друзья? Тоже мне, друзья… Алкаши несчастные, а не друзья, — парировала Соня.
— Да, что о них… — махнула рукой Евдокия. — Мам, давайте кушать. Я ужас как проголодалась.
Она направилась за перегородку, которая служила им кухней.
Сразу же вернулась, неся в руках деревянную чашку, в которой лежали пара свежих огурчиков, пучок лука, редис.
— Афанасий, отодвигай стол, я миску поставлю, — приказала она брату и тут же пригласила к столу меня: — Садитесь с нами кушать.
— Спасибо, — поблагодарила я, вставая, чтобы уйти. — Я спешу.
— Нет и нет, — засуетилась Соня. — Спасибо будет потом, когда покушаем. Мы обидимся, если вы уйдете.
— Извините, но я действительно спешу, — проговорила я, подходя к двери. — До свидания.
Продолжая сожалеть о том, что не удалось убедить меня остаться на обед, хозяйка дома проводила меня до калитки.
— Приходите, приезжайте, — скороговоркой проговорила она. — Всегда рады гостям.
Я, поблагодарив за приглашение, вышла за калитку, но потом вновь повернулась и спросила:
— А вы знаете Ивана Михеева?
— Это тот, что с Танькой Курилкой живет, што ли? — уточнила она.
