Александр Зеленский - Орден Белого Орла
— Чего сидишь?! — прошипел я на Инну. — Отвлеки генеральшу от выхода!..
— Не могу… — выпучив на меня глаза, прохрипела девушка. — Только не это…
Наконец совладав с металлическими пуговицами, я кое-как снял китель с тела генерала.
— Пошли к выходу!
Мы оказались у двери, и я, сунув китель с наградами Инне, прошептал:
— Спускайся к машине, а я чуть-чуть задержусь…
Хорошо понимая, что оставлять в живых свидетельницу нельзя, я, однако, не мог заставить себя прикончить ее. Зачем мне лишняя кровь? Вполне достаточно будет, если она просто полежит без сознания минут тридцать.
— Сфотографировали? — спросила женщина, повернув ко мне голову, но не отходя от газовой плиты, где булькало в кастрюле какое-то варево.
— Закончили, — выдохнул я и, подскочив к женщине одним прыжком, схватил ее за горло. Я видел, как глаза у нее округлились и стали вылезать из орбит. Она захрипела, взмахнула руками и сбила с плиты кастрюлю с супом, опрокинув ее на пол. Хорошо еще, что я вовремя посторонился, а то бы кипящее варево могло меня здорово ошпарить.
Убедившись, что хозяйка в ближайшие минуты вряд ли сможет добраться до телефона, я спокойно направился к выходу и, спустившись по лестнице, вышел во двор.
Инна, трясясь от страха, ждала меня в машине.
— Зачем только я сюда приехала? Зачем?.. — причитала она.
— А что, в Ельце тебе было лучше с твоим братом-алкашом и его дружками-убийцами?.. — хмыкнул я, заводя мотор. — И запомни: теперь ты — королева! А на днях мы вообще отсюда слиняем…
— Куда еще? — устало и безразлично спросила девушка.
— Сама увидишь…
Телегин
…На этот раз Алексей Федорович поджидал меня в переулке Сивцев Вражек, ближе к Гоголевскому бульвару.
— Что там у вас произошло с группой Костомарова? — недовольно спросил Хозяин, брезгливо взяв двумя пальцами конверт с долларами из моих рук и небрежно швырнув его в «бардачок» под щитком управления.
— Не смогли найти общий язык… К тому же они там занимаются черт знает чем!.. Это, знаете ли, чревато осложнениями с властями.
— Конкретнее! — прикрикнул Хозяин.
— Куда уж конкретнее? Они оружием промышляют… На нашего человека покушались… Вооруженное нападение!
— Жив?
— Кто? Наш человек? Жив, что с ним сделается… Они там впопыхах своего дружка замочили…
— Ладно! Разберемся… Ваш человек в состоянии отправиться в Ирак?
— В состоянии, только… — замялся я.
— Что там еще, договаривайте!
— Условие у него…
— Чего-чего? — не понял Хозяин.
— Условие, говорю, выдвигает… Требует, чтобы вместе с ним туда отправилась его невеста…
— Он у вас что, с придурью? — пристально поглядел на меня Алексей Федорович.
Я тяжело вздохнул и отвел глаза, не выдержав его взгляда.
— Что делать? Посылать пока больше некого. Готовлю замену, но это будет к концу года…
— Да черт с ним! — вдруг проговорил Хозяин, махнув рукой. — Приготовьте мне ее данные. Проверю, что за птица, а там пусть улетает…
— У меня тут все записано… — Я протянул листок Хозяину.
— Ну-ка, ну-ка… Костомарова Инна. Год рождения 1977‑й. Место рождения… Понятно! Это что же, родная сестра Костомарова? Из Ельца?.. Вот так номер!
Алексей Федорович немного помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, потом сказал:
— Пожалуй, есть смысл поиграть с группой ее братца, используя ее саму как приманку. Я это поимею в виду. И очень хорошо, что ее не будет в России… Ладно! Пусть отправляется со своим милым в гости к верблюдам и ослам. Заодно мир посмотрит… У меня ведь, Иван Николаевич, две свои дурехи на выданье имеются. Не успеваю им путевки на заморские курорты приобретать… Скорее бы уж их замуж спихнуть, а там пусть у мужей головы болят…
Когда я вылезал из салона шикарного авто Хозяина, он сказал мне на прощание:
— Учтите, Иван Николаевич, в Ираке не должно быть никаких срывов. А что касается наших американских партнеров, то держите с ними ухо востро. Мне почему-то кажется, что для них наш бизнес — только ширма. По-моему, у них совсем другие интересы…
«Это точно, — подумал я, оказавшись в салоне родной “девятки”. — Американцы, что характерно, работают на Америку…»
Подтверждением моего последнего вывода стало очередное предложение Джона Джонсона, сделанное вечером того же дня в ресторане Дома кино.
— Не хотите ли слетать в Ле-Бурже, на международный авиасалон? — задал вопрос после первого блюда, ухи с расстегаями, американец.
— А что я там забыл? — усмехнулся я, дожевывая пирожок с вязигой.
— Сейчас объясню… Считайте это нашим очередным поручением. Да, я совсем забыл вам передать! Пожалуйста, возьмите…
— Что это вы мне суете? — взяв пластиковую карточку, спросил я.
— Ничего особенного! Это два миллиона долларов в «Манхэттен-банк» на счет вашего отделения нашей корпорации.
— Что-то я не пойму… Как это?.. — У меня челюсть отвалилась от неожиданности, и кусочки пирога выпали изо рта на модный пиджак.
— Это всего лишь первый доход от реализации товаров из Москвы на нашем рынке. И что характерно, ваших товаров! Что это вы так удивились?
— Значит, сбыт налаживается, — удовлетворенно проговорил я, облегченно вздохнув и пряча пластиковую карточку поближе к сердцу.
— Да. Эти деньги можете получить в любое время дня и ночи в коммерческом банке «Веста». Он является московским представителем нашего крупнейшего банка. Так как? Вы готовы лететь в Ле-Бурже?
— Хоть сейчас! А что я должен буду там делать?
— Ничего особенного. Просто войдете в контакт с одним видным российским авиаконструктором и как бы невзначай представите ему меня… Все очень просто!
Поездка в Ле-Бурже не отняла у меня слишком много времени. Утром следующего дня я был во Франции, а вечером уже сбегал по трапу «боинга» в аэропорту «Шереметьево-2». За день я успел хорошо прокрутиться — познакомился с генеральным авиаконструктором из ОКБ имени Сухого, под благовидным предлогом представил ему Джонсона, который от щедрот своей фирмы презентовал генеральному модерновый микрокалькулятор. Тогда еще я не знал, что в нем окажется вмонтирован микропередатчик, передающий все расчеты авиаконструктора сотрудникам Джонсона… Так я оказался замешан еще и в техническом шпионаже… Впрочем, если бы я даже знал об этом заранее, что бы изменилось?..
Буров
Из коридора, куда Буров вышел, чтобы немного отдышаться, поскольку в комнате, где сидел следователь Стороженко, плавали клубы сизого табачного дыма от его крепких сигарет, ему хорошо было видно, как усатый опер двигает туда-сюда холодильник на кухне. Рядом с ним он увидел Телегина, который спрашивал:
— Вам не надоело надрываться? В десятый раз передвигаете с места на место холодильный агрегат…
— Послушайте, у вас есть отвертка? — неожиданно спросил оперуполномоченный.
— Все же решили холодильник доломать? Но учтите, за все придется платить… — сквозь зубы процедил Иван Николаевич.
— Значит, нет отвертки? Ну и не надо! Мы и так откроем…
Опер поскреб ногтем уплотнительную резинку на массивной дверце, а затем, достав складной нож, быстро и сноровисто стал откручивать винты, крепившие заднюю стенку. Первый винт, второй…
И вдруг я заметил, как Телегин изменился в лице и, подойдя поближе к усатому, прошептал чуть слышно, но так, что я мог разобрать каждое его слово:
— Погоди, старшой, не гони волну. Твоя взяла. Здесь самый дорогой из орденов. Я тебе дам десять, нет, двадцать тысяч долларов. Никто и не догадается. Слышишь, старшой? Не будь идиотом… Тебе столько в жизнь не заработать…
Но старший лейтенант милиции, отодвинув хозяина квартиры в сторону, как неодушевленный предмет, позвал:
— Понятые, ко мне! Прошу засвидетельствовать очередную находку.
Телегин, схватившись за голову, уселся на стуле с гнутыми ножками. Больше он не издал ни звука на протяжении ближайшего часа.
Понятые не отрывали глаз от рук оперуполномоченного, который отвинчивал последние шурупы. Наконец задняя стенка дверцы была снята, и они смогли разглядеть груду старинных золотых монет и орденские знаки.
— Это знаки, принадлежащие ордену Святого апостола Андрея Первозванного, — сказал подошедший профессор Полянский, поправляя очки, стекла которых у него отчего-то запотели.
— Так и запишем, — по-ученически склонив голову набок, сказал Стороженко, начиная описывать очередную находку в протоколе.
— Да, это старейший российский орден! — как перед зрительской аудиторией, заговорил старый профессор. — Он учрежден Петром Великим предположительно в 1698 году и просуществовал до 1917 года как самая высшая награда Российской империи. Этим орденом награждались как за военные подвиги, так и за отличия на гражданском поприще. Орден не был разделен на степени и имел следующие знаки: золотой крест, голубую ленту, восьмиконечную звезду и золотую цепь…
