Лилиан Браун - Кот, у которого было 60 усиков
— А у нас не даёт? Все, что там нужно, — покрасить кое-где заново. Если для этого нужны волонтёры, я готов! Нам очень даже повезло, что есть такое место. Я там свадьбу справлял.
Во время отсутствия Полли Квиллера завалили приглашениями на обеды и ужины, и как-то вечером он трапезничал у Бушлендов. Они обсуждали предстоящую выставку подготовленных Буши фотоснимков артистических шляп. Дженис, которая много лет была помощницей Тельмы, теперь помогала Буши в фотолаборатории.
— Ты помнишь, какие у Тельмы были картонки для шляп — с чешуйчатым рисунком?
— Как не помнить! Ей изготовляли их на заказ. В её кладовке все ещё хранится такая бумага.
— Что?! — Квиллер чуть не уронил с вилки порядочный кусок бататового пирога.
Дальнейшие события развивались стремительно. Тут же был вызван рассыльный на мотоцикле, и два рулона необычной бумаги перекочевали в Локмастер.
К тому времени, когда Квиллер вернулся в амбар, на автоответчике его уже ждало послание от Вивиан: «Чудо из чудес! Как вам это удалось?»
Он перезвонил Вивиан:
— Ловкость рук и никакого мошенничества! Главное, чтобы зрители были довольны!
— И Дейзи Бэбкок захотела со мной встретиться, — сказала Вивиан. — По телефону она прелестно звучит!
Столетний зал для заседаний был частью каменного центра Пикакса. Несколько поколений входили и выходили из его дверей, посещая собрания, лекции, вечера, деловые обеды и ужины, выставки, в том числе кошек и собак, и аукционы старинных вещей. Несколько поколений служителей расставляли там стулья, столы, устанавливали подиумы, раскатывали и скатывали ковровые дорожки. Хотя комнаты были обставлены просто — просто, но чисто, — присутствие там Дейзи, подумалось Квиллеру, позволит многое изменить: кое-что покрасят заново, на стенах появятся картины, даже зазвучит музыка.
И у Квиллера родилась идея!
Выход в свет биографии Гомера Тиббита, несомненно, будет ознаменован презентацией в зале заседаний. Гомер родился в Мускаунти, посещал колледж в Локмастере и там же вплоть до пенсии был директором Центральной средней школы. После чего вернулся в родные края и до самой смерти, а прожил он до ста лет, был почётным историком Мускаунти. В этот последний период своей жизни он написал сотни статей, которые сейчас хранятся в архиве Публичной библиотеки, и тешил соотечественников неординарными высказываниями человека с необычайно развитым чувством юмора.
Идея Квиллера состояла в том, чтобы на презентации биографии великого старца переименовать зал для заседаний в Зал Гомера Тиббита.
И он принялся осторожно проталкивать эту идею и — используя личные связи — намекал на поддержку со стороны Фонда К.
В тот вечер, кормя сиамцев перед сном, он мысленно рассказывал Полли о тех переменах, которые ожидают её по возвращении: двойная выставка артистических шляп… Зал Гомера Тиббита… предложение Вивиан приобрести концертный рояль… смерть молоденькой девушки от пчелиного укуса — такая же, какой умер муж Мегги Спренкл.
Размышления его были прерваны громким «Йау-ау-ау!» Коко, словно он хотел сказать: «Пошли наверх! Пошли!»
На следующее утро Квиллер поехал в город, в универмаг Ланспиков. Вместе с Ларри они полюбовались открыткой с видом Елисейских Полей, Квиллер рассказал о забавном случае с туристом, который принял Полли в купленном у Ланспиков плаще за парижанку. И приобрёл себе пояс из кожи аллигатора. Ему всегда хотелось иметь такой пояс, но Полли они не нравились.
Пока всё идёт хорошо, сказал он себе. Но тут ему позвонил Стивен Бестовер… адвокат, сын Шерли.
— Мистер Квиллер, надеюсь, я не слишком рано?
Такое начало настораживало: что-то срочное?
— Отнюдь нет. Что-нибудь случилось?
— Наши дамы попали в аварию. Ничего страшного. Могло быть хуже. Но обе госпитализированы, а это меняет их планы. Они должны были в конце этой недели вылететь домой.
— А как это произошло?
— В такси, на котором они ехали, врезалась легковушка: превышение скорости. Полли отделалась ушибами и царапинами, а маме повредило шею, и теперь у неё боли в спине. Мама говорит, что уход за ними превосходный и для беспокойства оснований нет, но вот с вылетом придётся подождать. Я полечу туда, как только она даст знать, и сопровожу их домой.
— У вас есть их номер? Я хочу позвонить.
— Полли сказала, она лучше позвонит вам сама. Как только что-то выяснится, она позвонит с переводом оплаты за ваш счёт. Самое пикантное, что все это произошло в туннеле под мостом Альма, где погибла принцесса Диана.
— Йау! — прогремело над свободным ухом Квиллера.
— Это ваш Коко?
— Он различает плохие новости, когда их слышит. Спасибо, что позвонили, Стив. Жаль, что мы с вами ни разу не встретились. Будем держать связь.
Квиллер положил трубку и со странным чувством посмотрел на Коко. Во время разговора тот резвился: то взлетал на стойку, то спрыгивал. И только когда услышал о несчастном случае в туннеле, вдруг среагировал — неужели он знал, что именно там погибла принцесса Диана… или?… Но что?
Четырнадцать
В большинстве сообществ одна половина граждан любит, чтобы время от времени происходили перемены; другая предпочитает, чтобы все оставалось так, как есть. Граждане Пикакса — четыреста миль к северу от чего бы то ни было — по этой части мало чем отличались от большинства. Предложенное обновление зала для заседаний одни воспринимали как бедствие, другие как благо. Ведущий дизайнер города предложила провести экспертизу. Бесплатно. Должность эту занимала дочь Эндрю Броуди, шефа полиции Пикакса, и Квиллер счёл это поводом пригласить старого приятеля в амбар — смочить глотку на сон грядущий.
От навязшего в зубах «сколько лет, сколько зим» Квиллер удержался, но первое, что он услышал от шефа полиции, были эти самые «сколько лет, сколько зим».
Энди занял место у бара, а радушный хозяин взялся рукой за бутылку шотландского виски:
— Как всегда?
— А ты всё ещё пьёшь эту водицу? — презрительно буркнул шеф, глядя, как Квиллер наливает себе «Скуунк».
— Что ты слышал о новом зале для заседаний, Энди? — поинтересовался Квиллер, хотя и так знал, каким будет ответ.
— Говорят, его собираются переименовать. Но держат пока в секрете. Ещё слышал, что его оклеят обоями, ну и другие штучки-дрючки.
— Всё, что предлагает твоя дочь, всегда на уровне, — подольстился Квиллер. — Магазины жертвуют на благое дело краску… а некоторые неработающие, но прогрессивные граждане готовы вложить свой труд. И это хорошо!.. Чем собираешься одарить на Рождество свою дражайшую половину, Энди?
Дейзи Бэбкок, новый координатор Мускаунти, старалась поспеть всюду: в самом здании для заседаний нужно сделать косметический ремонт; Квиллер представит там свою новую биографию Гомера Тиббита; Рода, вдова историка, прибудет из «Уголка на Иттибиттивасси» с двумя автобусами соседей, и ей будут преподнесены цветы; баритон из церковного хора исполнит «Он — великий человек» на мотив «Это — наше знамя»; старинные друзья Гомера расскажут о его последних годах, включая историю о коричневом бумажном пакете; депутация заслуженных граждан переименует старый зал в Зал Гомера Тиббита. И все это будет снято для ТВ.
Дейзи Бэбкок вместе с Фрэн Броуди разработала цветовую гамму мероприятия на основе цветов Пикакской средней школы: серый, чёрный и золотисто-жёлтый. Само здание было из серого камня; гимнастическая команда называлась «Серые пантеры». Цветы для Роды Тиббит — жёлтые розы. Юбилейная программа с фотографией Гомера на обложке — также жёлтая.
Истертые буквы старого названия над входом в зал заменили новыми — выпуклыми, чёрными с золотым отливом: Зал Гомера Тиббита. А замызганные деревянные двери заблистали чёрной краской и бронзовыми ручками.
Работая над биографией и готовя юбилейное торжество, Квиллер опросил несметное число горожан, но так и не раскрыл тайны коричневого бумажного пакета.
Тем же вечером Квиллер записал в дневнике:
Гомер был из семьи трезвенников и за всю свою жизнь не выпил и капли спиртного, но очень любил раззадоривать народ. В весьма солидном возрасте, когда ему было уже за девяносто, он носил в кармане коричневый бумажный пакет, а в нём — бутылочку с янтарной жидкостью, к которой нет-нет да и прикладывался. Даже ближайшие его друзья не были посвящены в тайну коричневого пакета. Когда в возрасте девяноста лет он наконец женился, ожидалось, что Рода дознается, в чем тут дело. Но он сумел сохранить эту тайну, унеся её с собой в могилу. У него было замечательное чувство юмора, и он всю жизнь подшучивал над окружавшими его людьми.
Пока Полли отсутствовала, Квиллер много раз получал приглашения на ужин или обед. Одно из них было от Лайла и Лайзы Комптон в их кондо. Четвертым — вернее, четвёртой — к столу они позвали свою соседку, Барбару Хонигер. Квиллер слышал это имя. Барбара регулярно писала письма в колонку «Из-под пера Квилла» и как-то похвасталась перед Комптонами, что получила от «Пера Квилла» столько жёлтых карандашей, что их хватит на первые венцы бревенчатого домика.
