Френсис Уилсон - Ночной мир
В комнате будто повеяло холодом.
- Кого ты имеешь в виду? Того... кого встретили там, внизу?
Ник кивнул:
- Он ненавидит вас, отец Билл. Но есть некто, кого он ненавидит еще больше, кому еще больше хочет навредить. Однако ненависть к вам достаточно велика.
Билл отступил назад и, нащупав рукой кресло, опустился в него.
- Да, знаю. Мне говорили.
- Вы останетесь со мной на ночь?
- Конечно. Если разрешат.
- Разрешат. Это очень хорошо, что вы останетесь на ночь.
Билл вспомнил девятилетнего мальчика-сироту в очках, который боялся темноты, но никогда бы в этом не признался.
- Я останусь здесь до тех пор, пока буду тебе нужен.
- Дело не во мне, а в вас. Снаружи опасно.
Билл выглянул в окно. Солнце уже зашло, и в темноте мерцали городские огни. Он снова обернулся к Нику:
- Что ты...
Но Ника уже здесь не было. Он по-прежнему сидел на кровати, но фактически отсутствовал. Глаза стали пустыми, а разум спрятался глубоко внутри.
Что же случилось с его разумом? Что он узнал о Расаломе, их враге? И каким образом? Может быть, там, внизу, произошли какие-то события и он соприкоснулся с Расаломом там, в трещине?
Билл поежился и очень осторожно уложил Ника в постель. Да, если это правда, Нику не позавидуешь. Даже легкое соприкосновение с этой болезнью означает полное безумие...
Именно в таком состоянии и находился сейчас Ник. Разве нет?
Билл стоял рядом с кроватью, размышляя, стоит ли оставаться. Чем, собственно, он может быть сейчас полезен Нику? Очень немногим. Но по крайней мере будет рядом, если у того снова появятся проблески сознания или он выйдет из забытья и захочет узнать, где он и что с ним.
В этот момент Билл вдруг услышал, как что-то стукнуло в окно. Повернулся и увидел шарик из слизи, прилипший к оконному стеклу с обратной стороны. Неожиданно шарик задвигался. Одолеваемый любопытством Билл подошел ближе и услышал сердитое жужжание. Шарик оказался завернутым в тонкую пленку, покрытую сеткой отчетливо видных кровеносных сосудов. От шарика на стекле оставались влажные следы. Видимо, от него же исходило жужжание.
Билл придвинул ближе к столу настольную лампу и при ее свете различил с одной стороны шарика колышущееся облачко. Крылья? Да, крылья, полупрозрачные, не менее одного фута в длину. Они бешено трепыхались. И глаза. Четыре глаза многогранника на конце своеобразного туловища величиной с креветку, усеянного светящимися точками. Из пленки торчали восемь лапок с клешнями.
- Что за черт? - пробормотал Билл, следя за живым шариком, и почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается волна отвращения. Существо было какое-то чужеродное, словно сошедшее с картин Гейгера.
Со стекла существо перебралось на раму двойного окна. Внезапно Билл осознал, что окно открыто, и в тот самый момент, когда дотянулся до него, чтобы закрыть, существо бросилось на него. Билл убрал руку и стал прислушиваться к яростному жужжанию. Казалось, существо пыталось просочиться сквозь преграду. Гнилой, зловонный запах заставил его отступить на шаг. Он захлопнул внутреннюю раму и продолжал наблюдать. Существо повисело на стекле еще минуту-другую, потом отлепилось и исчезло в темноте, оставив на стекле мокрые пятнышки, от который шел пар.
Потрясенный, Билл выключил свет, пододвинул кресло к кровати Ника и приготовился к долгой, беспокойной ночи. Ник прав, лучше остаться здесь. По крайней мере до рассвета.
Из передачи радио АМ-диапазона:
"...Получены официальные сообщения о том, что вот уже третий день солнце заходит раньше времени. Сегодня оно очутилось за горизонтом в 17.11. День стал короче на два часа. Возрастает тревога ученых за экологические последствия".
Саттон-сквер
- Опять как всегда, - сказала Джия, целуя его у дверей своего дома в Саттон-Плейс. - Поешь и сразу убегаешь.
Джек ответил на поцелуй и легко пробежался пальцами по ее коротким светлым волосам.
- Мне нужно зайти к Джулио по одному делу.
Она блеснула своими ясными голубыми глазами:
- Еще один твой клиент?
- Да. Еще один. - Она хотела что-то сказать, но он прижал свой палец к ее губам: - Не надо, прощу тебя.
За последние несколько лет Джия научилась терпимо относиться к той жизни, которую вел Джек, но она по-прежнему ей не нравилась, и женщина не упускала возможности напомнить ему об этом.
Она поцеловала его палец.
- Я не собираюсь говорить ничего такого. Просто хотела сказать: как жаль, что ты не можешь остаться.
- Мне тоже очень жаль. Я хотел бы, чтобы мы поселились вместе и...
Теперь она прижала палец к его губам:
- Не начинай.
Джек обнял ее и прижал к себе. Два человека, которые любят друг друга, должны жить вместе. Но Джия была непреклонна, настаивая, чтобы он подыскал себе другое занятие, прежде чем она и Вики поселятся с ним.
Вики. Еще один проблеск в его жизни. Худенькая девятилетняя девочка, которая за эти годы сумела войти в его сердце и навсегда в нем осталась.
Он провел руками по спине Джии и почувствовал, как напряжены ее мускулы. Он знал, что в силу своего характера она никогда полностью не расслабляется, но сегодня Джия была напряжена больше обычного.
- Что-нибудь не так?
- Не знаю. Мне как-то не по себе. Какое-то предчувствие.
- Оно не обмануло тебя. Ты же видела в новостях: солнце взошло еще на несколько минут позже, а здоровенный кусок Центрального парка провалился к чертям.
- Я не про то. В воздухе нависло что-то такое... Неужели ты не чувствуешь?
Он, конечно, чувствовал. Чувствовал скрытую угрозу, зревшую в темноте за его спиной. Воздух был какой-то тяжелый, в нем таилась опасность.
- Наверное, это связано с недавними странными событиями.
- Возможно. Но сегодня вечером я не хочу оставаться с Вики одна. Тем более здесь. Ты не вернешься?
Джек знал, что с этим домом в Саттон-Плейс у Джии и Вики связаны волнующие и страшные воспоминания. Он убедил ее переехать сюда из финансовых соображений и еще потому, что было бы просто глупо, чтобы такой прекрасный дом пустовал несколько лет, пока будет рассматриваться вопрос о собственности на вестфальское наследство.
- Конечно. С удовольствием приду. Мне не следует быть слишком...
- Джек, Джек, Джек!
Через плечо Джии Джек увидел, как Вики бежит по холлу, держа в руке лист бумаги. От матери она унаследовала голубые глаза, а от отца каштановые волосы, собранные в длинный хвостик, который раскачивался из стороны в сторону, пока она бежала к нему. Ее худенькие ручки и сияющая улыбка могли вывести Джека из самого мрачного настроения.
- Что это, Вики?
- Это я для тебя нарисовала.
Вики унаследовала от матери способность и любовь к рисованию. Джек взял протянутый ему лист бумаги и принялся рассматривать. Целый выводок каких-то существ со щупальцами заслонял все небо над Манхэттеном. Это немного... удручало.
- Здорово, Вики, - сказал Джек, скрывая за улыбкой растерянность. Это что, из "Войны миров"?
- Нет. Это дождь из осьминогов.
- А... Ну конечно, я так и подумал. А почему тебе пришло в голову такое нарисовать?
- Не знаю, - сказала она, нахмурившись, - как-то само собой получилось.
- Ну, спасибо тебе, Вики, - сказал Джек, сворачивая листок в трубку. Я помещу его в свою вестфальскую коллекцию.
Она улыбнулась своей лучезарной улыбкой:
- Потому что эта вещь будет очень дорого стоить, когда я прославлюсь. Правильно?
- Ты все правильно понимаешь, малышка. С твоей помощью я смогу прожить, когда выйду на пенсию. - Джек обнял ее и поцеловал. Потом поцеловал Джию. - Я непременно вернусь.
Джия благодарно пожала ему руку. Выйдя из дома, Джек направился в западном направлении.
Пока он добирался до Пятьдесят восьмой улицы, в памяти снова и снова всплывали последние сказанные Вейером слова:
"Не выходите на улицу после наступления темноты, а главное - не приближайтесь к трещине".
Почему бы и нет, черт возьми? Предупреждение подействовало на него, как красная тряпка на быка. И поскольку, чтобы попасть к Джулио, ему все равно нужно было пройти через парк...
Окрестности Овечьего Пастбища выглядели опустевшими, не то что днем, когда здесь собрались толпы людей. Все разошлись.
Наверное, из-за запаха.
Джек почуял его, когда проходил мимо Плаца. Тянуло какой-то гнилью. Не он один чувствовал этот запах. Туристы из близлежащего отеля, которые, выбравшись из такси или из своих лимузинов, поднимались по ступенькам парадного входа, морщились - видимо, от ударявшего в нос зловония. Сначала он подумал, что, может быть, где-то поблизости прорвало канализационную трубу, но, войдя в парк, почувствовал, что запах усиливается.
Здесь, в районе Овечьего Пастбища, он был особенно резким. Прожекторы освещали трещину и прилегающий к ней район так ярко, что все было видно как на ладони. Вдруг ему показалось, будто из трещины что-то вылетело и метнулось в сторону огней, а потом исчезло. Вроде бы голубь. Но голуби не летают так быстро.
