Нил Олсон - Икона

Вывеска на двери сообщала, что здесь находится туристическое агентство. И действительно, на стенах были развешаны плакаты, призывающие на курорты Турции и Египта. Энергичные, знающие свое дело молодые женщины в телефонных наушниках всем своим видом подтверждали впечатление, что в этих стенах ведется абсолютно законная деятельность. Но так было только на первом этаже. На втором же, куда вела длинная лестница, виднелись лишь узкие коридоры и закрытые двери. Картину довершали легкомысленно одетые девушки, курившие в небольшом холле. Они улыбнулись Андреасу и указали на дверь в конце коридора.

Бенни принял его в медвежьи объятия, которые плавно перешли в шутливую борьбу. «Привычка», — извинился он. Хитрый, лукавый еврей греческого происхождения. Он казался моложе своих лет — ему должно было быть около шестидесяти, — хоть и выглядел побитым жизнью и немного усталым. Борода поседела раньше волос на голове, могучие плечи ссутулились, под мягкими карими глазами обозначились мешки. Из окна кабинета была видна аллея, на столе стоял большой монитор, на стене висел календарь с репродукциями Писсаро. В кабинете было слишком темно: все тесное помещение окутывали клубы табачного дыма.

— Ты действительно думал, что меня шокирует это место?

— Надеялся. Вы, афиняне, такие ханжи. Но я забыл, что ты у нас космополит.

— Это твой новый бизнес?

Грек затянулся сигаретой с такой силой, словно вся его жизнь зависела от этой затяжки, и выдохнул клуб дыма чуть левее лица Андреаса. Он редко улыбался, даже когда шутил.

— Бизнес всегда один и тот же. Путешествия, маркетинг, девочки — все это связано с информацией. Не знаю, почему я не додумался до этого раньше. Ты не поверишь, какую информацию приносят эти девчонки.

Андреас, знаток человеческой природы, как раз таки легко в это поверил.

— Их проверяют?

— Врач осматривает их раз в месяц. Хочешь попробовать?

— Я не это имел в виду.

— Я не допускаю их к важной информации. Так, в основном имена. Посылаю их в те отели, где мы не можем взломать компьютерные базы. Но они всегда приносят информацию. Ты знаешь, шантаж — не моя стихия, но, если бы я этим занялся, я бы уже озолотился.

— Ты слишком легкомыслен для такой работы, когда-нибудь тебя уберут.

— Может, ты и прав.

— Мы можем поговорить спокойно? В соседней комнате, случайно, нет посла Израиля?

— Здесь у нас редко кто появляется, — ответил Бенни. Электрическое массажное кресло застонало под его грузной фигурой. — Мы работаем в основном навынос, как в китайском ресторане. Здесь же не бордель, в конце концов.

— Нет?

— Нет. Мы служба эскорта. А эти, в коридоре, даже не примы.

— Не так громко.

— Лучшие девушки сидят дома и ждут звонка. Мы все проверяем, удостоверяемся, что дело безопасное, регистрируем номер кредитки и посылаем их.

— И все во имя информации?

— Это мой бизнес.

— Превосходно. Я кое-кого ищу.

Бенни неловко повернулся, чтобы достать пепельницу со своего захламленного стола, загасил сигарету и немедленно зажег новую.

— А ты разве не на пенсии?

— Уже давно.

— Но не совсем, да?

— Я некоторое время еще там оставался. Но потом эти идиоты вернули Папандреу. Это был конец.

— Папандреу, Мицотакис — там особо не из кого выбирать. Этот новый, похоже, приличный малый. А наши израильские политики…

— Бенни, давай не будем говорить о политиках. — В голосе Бенни Андреас почувствовал нотки неудовольствия. — Это дело неофициальное. Я прошу об одолжении. Теперь все мои возможности сведены только к просьбам об одолжении. После того, что я тебе расскажу, ты можешь мне отказать, но, пожалуйста, давай не будем о политиках. Оставь это старикам в кафе.

— А почему ты думаешь, что я откажусь?

— Потому что для тебя там никакой выгоды нет. Кроме моей благодарности.

— А благодарность — что, в наши дни уже ничего не стоит? Я сам разберусь, что мне выгодно, а что нет.

Андреас кивнул, поджав губы. Он взял правильный тон, но теперь надо постараться не перегнуть палку.

— Много лет назад ты помог мне.

— Господи, спаси нас, ты что, опять гоняешься за нацистами?

— За тем же самым.

— Он мертв.

— Нет, он здесь.

Бенни жестко взглянул на него:

— Ты уверен?

— Да.

Это уже был риск. О Мюллере ему было известно от Фотиса, а он никогда не полагался на полученную от того информацию, предварительно ее не проверив. Однако внутренний голос подсказывал ему, что все так и есть, он чувствовал это еще до отъезда из Греции. Если он не прав, шутка окажется слишком жестокой. Родителей Бенни депортировали из Салоников в 1943 году, они погибли в Аушвице. Был ли в этом замешан Мюллер, неизвестно, но того факта, что он в то время служил в Салониках, для Бенни было достаточно. Он был тем самым аналитиком МОССАД, который дал Андреасу кое-какую информацию тридцать лет назад, и с тех пор они играли друг с другом в открытую. Оба они всегда были осторожны с фактами, и если Андреас говорил, что уверен в чем-то, то действительно был в этом уверен.

— Но ты точно не знаешь, где он?

— Это-то я и хочу узнать от тебя.

— Тогда откуда ты знаешь, что он здесь?

— Мне сообщили.

— Хотелось бы верить, что источник надежный.

— Я заплачу тебе. Чтобы ты не тратил время попусту.

— Наверное, специально копил драхмы? Ну что ж, если грек готов заплатить, значит, он действительно уверен. Но тогда это не будет услугой.

— Можем обойтись без услуг. Или откажи мне, только не шути со стариком.

Бенни поднял руки вверх, сдаваясь, потянулся за сигаретой, потом вспомнил, что еще не докурил ту, которая дымилась в пепельнице. Он разволновался, хоть и пытался не подать вида.

— Мюллер. Ты знаешь, сколько у меня было неприятностей после того дела?

— Ты уже столько раз мне об этом говорил — как же я могу не знать? Но теперь-то ты работаешь на себя.

— И это означает, что у меня меньше возможностей, чем когда-то.

— Но зато технология лучше.

— Это, — Бенни махнул рукой в сторону монитора, — в случае с Мюллером нам не поможет. Не думаю, что он облегчил нам задачу, остановившись в большом отеле.

— А почему нет? Уже многие годы за ним не было слежки. Частное лицо, путешествует под чужим именем, где лучше всего спрятаться, как не в крупном отеле, в котором полно постояльцев?

Бенни помолчал в раздумье.

— Может, ты и прав. Хотя мой опыт говорит, что привычки людей с годами не меняются. Они могут изменить модель поведения, но не настолько, чтобы ее нельзя было определить. Старые нацисты не останавливаются в отелях.

— А где они останавливаются?

— У знакомых, если они есть. И в таком случае мы его не найдем. Я давно уже не следил за этими ребятами, а здесь тем более, но я знаю две маленькие скромные гостиницы, которыми владели пожилые немецкие леди. Одна находится в Бруклине, вполне возможно, что ее уже нет, другая — в Виллидже. Оттуда я бы и начал.

— И начнешь?

— У меня есть некоторые условия.

Андреас вздохнул. Он готов заплатить царский гонорар, лишь бы никто не выдвигал ему никаких условий. Но с Бенни нельзя обращаться, как с каким-то наемным частным детективом — они с ним играли на равных.

— Я слушаю.

— Что ты собираешься делать после того, как найдешь его?

— Это не условие, это вопрос.

— Одно определяет другое. Мне нужно знать. — Бенни не мигая смотрел на Андреаса, пока тот безуспешно пытался сформулировать ответ. — Мой друг, — сказал Бенни, откинувшись на стуле, — а ты сам-то знаешь, зачем он тебе нужен?

— У меня есть к нему вопросы, если, конечно, удастся заставить его на них ответить. Кроме того, мне надо понаблюдать за его действиями.

— Когда-то у тебя были более решительные планы.

— Я был моложе. Бенни, он не несет ответственности за твоих родителей. Он там только воровал. Это все, на что он был способен.

— Может, это и так, но его действий это не извиняет. Я видел ордера на арест, подписанные его рукой. Он был замешан. Плюс к этому твоя история — причин достаточно.

— Причин для чего? Да скажи мне наконец свои чертовы условия.

Из окон донесся отдаленный вой сирен. В соседней комнате раздался женский смех. Андреас чувствовал, как возраст и усталость придавливают его к стулу.

— Для начала — мне не нужны твои деньги. Или мы делаем это вместе, или я вообще в это не влезаю. Я нахожу его, мы наносим ему визит. В моем присутствии он будет лучше отвечать на твои вопросы.

— А потом?

Бенни пожал плечами:

— Если обстоятельства позволят, мы от него избавимся.

7

— На этот раз я приготовила свежий кофе.

Она умела произвести впечатление спокойной уверенности в себе, Мэтью это сразу понял, но сейчас ее метание между кухонными столами выдавало ее нервозность. Был ли он этому причиной? Но почему? Скорее всего причиной были те путаные сведения об унаследованной ею иконе, которые он на днях сообщил ей, чтобы помочь подготовиться к продаже. Он брел вдоль озера, почти не чувствуя резкого ветра, не замечая затухающего золотого света на воде, обгоняющих его бегунов, забрызганных грязью. Его чувства были притуплены картинами, рисовавшимися в воображении: слепой пастух, вдруг увидевший свет; вдовы в черных накидках, стоящие на одеревеневших коленях, открывающие свои печали Матери и уходящие от нее очищенными, темная комната, заполненная усталыми, изнуренными, безропотно молящимися людьми, которых одно прикосновение, один взгляд превращали в единое целое, пусть даже ненадолго. Лица такие же, как у его деда, его теток и двоюродных братьев и сестер, как у него самого. Слова Майер-Гоффа стучали в его мозгу: «Я видел это собственными глазами». Он чуть было не забыл выйти из парка на Девяностую улицу. Его дорогие туфли были запачканы грязью, а его шаги и сердцебиение неприятно ускорились в тот момент, когда вдали показался коричневый дом Кесслера.