Дарья Калинина - Шаловливый дедушка
— Мимо, — на наш безмолвный вопрос, сказали они. — Никто в доме не помнит, чтобы там жил революционер Веденякин. А мы завязали дружбу с тремя бабками, которых угощали конфетами и бананами, но даже после этого они ничего не смогли припомнить про революционера у них в доме.
Инна с Мишей что-то задерживались. Наконец появились и они. Инна сверкала как новенький медный пятак.
— Нашли! — прокричала она нам издалека. — Пойдемте.
И мы отправились к дому, который стоял на 8-й Советской.
— Там этот деятель от революции товарищ Веденякин и жил. Даже место, где висела мемориальная доска, сохранилось. Все вокруг покрашено желтой краской, а на фоне стены выделяется прямоугольник серого цвета. Нам какая-то старушка показала. Еще вполне крепкая. Славная такая старушенция. Нужно ей помочь, шкаф из дома выкинуть некому.
— Какой шкаф? — удивилась я. — При чем тут шкаф?
— Ну, она вдвоем с дочерью живет, та купила к матери в комнату новый шкаф, а чтобы выбросить старый, грузчики запросили четыреста рублей. Конечно, им фиг что обломилось, но старый шкаф так и стоит у старушки в комнате и очень мешает.
Так, беседуя о шкафе, мы дошли до нужного дома. Для того чтобы оказаться внутри, нужно было почему-то пройти через грязный двор. Хотя на улицу выходила парадная массивная дверь, кем-то окончательно и бесповоротно заколоченная. Войдя в подъезд, мы обомлели. Потолок просторнейшей площадки первого этажа поддерживали массивные колонны, уходящие далеко вверх.
То есть сами колонны не были так уж велики.
Никак не больше трех метров в высоту. Просто стояли они на массивных постаментах, в которых были вырублены лестничные ступени. Конечно, колонны были изрядно повреждены временем, потрескались, и штукатурка на них облупилась. Но тем не менее это были колонны, и величия им было не занимать.
— Поднимайтесь, старушка живет на втором этаже, — сказала Инна. — Так что особенно надрываться не придется. А уносить его тоже никуда не нужно, тут же во дворе и оставим. Кто-нибудь обязательно подберет.
Мы поднялись на площадку. Дверь нам открыла сама хозяйка — Нина Сергеевна. Правда, на старушку она была не очень похожа. Должно быть, бесконечные коммунальные войны закалили ее. Она мило улыбнулась, и мы вошли внутрь огромной коммунальной квартиры. Прямо перед нами открывался величественный холл, загроможденный какими-то странными коробками, наподобие дощатых дачных туалетных домиков, если только такие домики бывают по пять метров высотой. Всего их было четыре штуки, по две с каждой стороны холла. В каждом строении имелась дверь.
— А что это у вас тут? — немедленно поинтересовалась вездесущая Инна.
— Кладовки, — сказала хозяйка. — Очень удобно, а раньше мы с соседями расстраивались.
Но из-за чего жильцы квартиры расстраивались, хозяйка не сказала. Маришины братья лихо подхватили шкаф, с которым, на мой взгляд, едва бы справилась целая бригада грузчиков. Глядя, как они сноровисто управляются с трехметровой громадиной, я поневоле зауважала парней. Особенно я их начала уважать, когда выяснилось, что нашей помощи им не только не требуется, но даже сама мысль о том, что женщина может перетаскивать тяжести, была для них оскорбительна. Они вдвоем вытащили шкаф во двор.
Благодарная старушка, которой мы сэкономили четыреста рублей, настояла на том, чтобы мы выпили с ней чаю. Тут как раз пригодилась наша с Маришей неиспользованная бутылка вина, а также большая коробка со сдобным печеньем, купленная Инной.
Чаепитие, которое проводилось в комнате отсутствующей дочери Нины Сергеевны, удалось на славу.
Воодушевленная избавлением от шкафа-монстра, хозяйка была сама любезность и то и дело подливала горьковатого с травами чая в наши чашки.
— А вы давно тут живете? — завела разговор коварная Инна.
— Давно, — охотно включилась в беседу хозяйка. — С самого рождения. И мама моя и бабушка тоже в этом доме жили. Только до революции наша семья занимала одну комнатку в полуподвальном помещении, окна выходили во двор.
— Так вы тут старожилы?
— Можно сказать и так, — согласилась старушка. — Моя бабка была у хозяев этого дома кухаркой.
Работа непыльная, приезжали хозяева редко. А в остальное время она присматривала за порядком в хозяйских комнатах. Они располагались как раз там, где мы сейчас чай пьем. На этом этаже хозяева и жили. А три других этажа сдавали внаем. В квартирах с видом на улицу жили люди приличные — адвокаты, ученые. А с окнами во двор жил народ попроще — ремесленники, чиновники низшего ранга и прочие.
— А кто они были, эти хозяева? — осторожно спросила Мариша.
— Помещики, — не задумываясь, сказала старушка. — Ипатьевы их фамилия была. У них под Петербургом еще поместье было. Там они почти все время и жили. Богатая семья. Во всяком случае, когда они после революции в бега ударились, то все свои вещи моей бабушке оставили как бы в подарок. Ну, в самом деле, не тащить же им с собой громоздкую мебель.
— Так этот шкаф был из их мебели?! — воскликнула Инна.
— Да.
Инна поспешно сорвалась с места, и из коридора послышался удаляющийся топот ее ног.
— Куда это она? — удивилась хозяйка.
— Не может спокойно пройти мимо старинных вещей, — сказала Мариша. — Помчалась ваш шкаф разглядывать.
— А, нашла что смотреть, — махнула рукой Нина Сергеевна. — Он же весь жучком изъеден. Иначе бы я его никогда в жизни не выбросила. Он вместительный был очень, и привыкла я к нему. Но жучок его вконец испортил. Стенки стали такие трухлявые, что сквозь них было видно, что в шкафу лежит. А вот если ваша подруга и в самом деле так любит старинные вещи, то крикните ей, чтобы обратно поднималась. Я ей кое-что покажу.
Но Инна вернулась не сразу, хотя мы по очереди крикнули ей в форточку, что нечего дурака валять, пусть возвращается. Наконец она вернулась и была при этом такая разочарованная, что нам и без объяснений стало понятно — сокровищ в шкафу она не нашла.
Затем мы переместились в комнату лично Нины Сергеевны. Войдя, мы непроизвольно ахнули. Если комната дочери была обставлена современной мебелью, то тут, бесспорно, все еще царил позапрошлый век — резные дверцы дубового буфета, инкрустированные перламутром ножки стола, гнутые венские стулья и роскошное пианино с бронзовыми подсвечниками.
Кроме этих вещей, тут было еще множество безделушек явно азиатского происхождения. Какие-то огромные керамические кувшины с загадочными письменами на них, металлические блюда для плова и даже сундук с резной крышкой.
— Это у вас откуда? — спросила Мариша, указывая на металлический ларчик, похоже, арабского происхождения.
Во всяком случае, вязь, которой была сделана надпись, здорово напоминала арабскую.
— Так все от них же, — объяснила Нина Сергеевна. — От бывших хозяев. Сами они исчезли в семнадцатом году, а вещи оставили. У них кто-то из предков путешественником был. Должно быть, эти вещи из своих экспедиций и привез.
Мы растерянно осматривались по сторонам. Где тут искать тайник, было нам совершенно не ясно.
Ведь, кроме комнаты Нины Сергеевны, в квартире было еще семь комнат, огромный коридор с холлом, кухня и ванная комната.
— А капитальный ремонт в доме когда-нибудь был? — спросила Инна.
— На моей памяти только трубы в 1957 году меняли, — сказала Нина Сергеевна. — А так, как его в 1852 году построили, так он и стоял. Сначала ремонт при старом режиме был не нужен, строили основательно, потом революция и война. Не до того было.
Так что только трубы меняли. Сейчас уже, конечно, не мешало бы и крышу перестелить, и стены с потолками укрепить, но у кого сейчас до этого руки дойдут? Так и живем, то воду прорвет, то кусок стены вывалится.
— Где? — воодушевилась Инна. — Где вывалится?
— Это я так, к слову пришлось, — сказала Нина Сергеевна. — Ничего еще пока не отваливалось, бог миловал.
Из бывшей квартиры бывшей любовницы императора Александра Второго мы вышли в растерянности.
— Целый этаж! — простонала Инна. — Нам, имея в качестве указания только два этих браслета, никогда не найти тайника. За полтора века, как был построен этот дом, тут уж сколько раз делали косметический ремонт. И, конечно, то отверстие, куда нужно было вставить ключ, давно замуровали как ненужное.
— Да, — согласилась Юля. — Искать его все равно что иголку в стоге сена. И потом, как мы объясним жильцам свои поиски?
— Может быть, купить в квартире у кого-нибудь комнатку? — предложила Мариша. — И когда все жильцы будут расходиться по своим делам, мы потихоньку будем простукивать стены.
— Ага, лет через двадцать, может быть, нам и повезет, — сказала я. — А как быть в том случае, если тайник сделан вовсе не в самой квартире?
— А где же?
— Да где угодно Ипатьев мог сделать тайник в доме, в любом месте, необязательно у себя в апартаментах.
